Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - Александр Летуновский

Слушая отца, Варфоломей неожиданно вспомнил, как в детстве после встречи со старцем он впервые начал свободно читать — это была «Книга Иова». Вспомнив, как отец давал ему пояснение к прочитанному, Варфоломей вступил в разговор:

— Про злодеев и мздоимцев в «Книге Иова» сказано: «Ничего не спасалось от обжорства его, зато не устоит счастье его. В полноте изобилия будет тесно ему; всякая рука обиженного поднимется на него». Я понимаю так, что слова эти написаны как предупреждение для ненасытного вора и нечестивца, а не для обиженных им. Так?

— Так, сынок.

— Однако, — продолжал Варфоломей, — если обиженные злодеем люди по-своему поймут слова из «Книги Иова», они могут поднять руку на своего притеснителя и насильственно отнять у него имущество или, ослеплённые местью, самовольно расправиться с ним и тем нарушить заповеди Божии. Тогда получается, что, отбирая у вора и мздоимца награбленное им богатство и возвращая его ограбленным людям, князь спасает их от нарушения заповедей Господа нашего. Так, отец?

— Получается так, сынок.

Нетерпеливый Стефан не унимался:

— А если земля будет в собственности у вора?

— Если земля будет в собственности у кого-то из людей, князь не сможет обеспечить средством для существования всех своих подданных и тем нарушит волю Господа. По воле Господа земля — это основа державы и главное средство существования всего её народа, и потому она не может принадлежать каким-то отдельным людям. Вся земля, на которой живёт наш народ — это Родина наша общая: мы здесь родились, живём, направляемые волей Господа нашего, и готовы положить головы свои за Родину, за нашу землю общую, а не за землю и богатство каких-то отдельных владельцев. А управляет землёй нашей и всеми её богатствами Великий Князь наш во благо всего народа нашего и все должны его слушать и подчиняться ему.

— Отец, но есть люди, которые привыкли грабить и признают только право сильного и обман, и которым не нравится наш порядок и наш князь, которого принимает как правителя весь наш народ, и такие люди начнут противиться его власти. Что тогда? — спросил Варфоломей.

— Святой апостол Павел учит нас: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение». Значит это, что те, кто противится власти, которую признаёт и поддерживает наш народ, навлекут на себя осуждение и должны будут или подчиниться власти, или уйти проживать в другое княжество, к другому князю.

— А если они не уйдут в другое княжество и будут явно или тайно выступать против власти князя нашего, против порядков наших, мутить и обманывать народ наш, что тогда? — полюбопытствовал Стефан.

— Тогда им придётся испытать гнев народа, который должен защищать свою Родину и своего правителя от недругов.

— Значит, выходит, что земля, на которой мы здесь живём, принадлежит не нам, а только Господу нашему и мы должны оберегать её — так повелел нам Господь. Великий князь только управляет землёй княжества нашего во благо всех людей наших. Так? — заключил Варфоломей.

— Так, сын мой. Великий князь, как главный правитель княжества, наделил нас частью общей земли и разрешил нам ею пользоваться, за то, что мы служили у него для народа нашего. Я со своими помощниками обязан был служить в войске князя, чтобы защищать наших землепашцев от врагов, если те на нас нападут. Для того я должен был покупать коней и оружие, а это всё дорого стоит. На земле, которой наделил нас князь, поселились землепашцы, и мы разрешили им пользоваться этой землёй. За то они отдавали нам часть своих трудов. Часть этого достатка мы передавали в казну на нужды княжества, а за остальное мы жили сами и помогали нашим землепашцам, если случалась засуха, неурожай, пожар или какая другая напасть. Всё уразумели, дети мои?

— Нет, не всё, отец, — с тревогой в голосе произнёс Стефан. — Получается, что если после вашего с матушкой ухода в обитель мы, дети ваши, не будем служить в войске князя или в княжеских приказах и не будем работать на выделенной нам земле для общего блага, тогда князь возьмёт у нас землю и передаст её другим. А что тогда будет с домами и постройками, которые мы сами поставили на этой земле и в которых мы теперь живём? Их у нас тоже возьмут в казну?

— Если вы не станете верой и правдой служить нашему народу и князю нашему, эти дома и постройки останутся за вами — моими наследниками, но за землю, на которой они стоят, тогда вы будете вносить плату в казну. От вас отойдёт только пахотная земля, луга, на которых пасётся скот, и леса, расположенные на земле, которую выделил нам князь пока я служил для пользы отечества. Вот так, дети мои, думайте, как будете жить дальше. Вы достаточно разумны, и мы с матушкой надеемся, что каждый из вас найдёт своё место для достойной службы своему народу и своей Родине. — Кирилл тяжело вздохнул. — Вот всё наше напутствие, а теперь идите с Богом, нам с матушкой отдыхать пора.

— Отдыхайте, милые родители, за нас будьте спокойны, мы оправдаем ваши надежды, — сказал Стефан.

Дети направились к выходу, Кирилл перекрестил их вслед.

В начале ноября на вечный покой в иной мир отошла Анна, любимая жена Стефана и мать его детей Климента и Иоанна. Стефан решил предать её прах земле у стен Покровского монастыря — так ему легче будет навещать её и помогать родителям, живущим в обители.

В день погребения Анны небо было затянуто облаками. Первый снег падал на ещё не замёрзшую землю, ложился белым покрывалом на небольшое монастырское кладбище с деревянными крестами, расположенное недалеко от обители.

У очередного только что насыпанного холмика стояли Кирилл и Мария в монашеских одеждах, рядом Стефан, его сын Климент, Пётр с женой Екатериной, Варфоломей и старичок священник. Обряд погребения закончился. Немного постояв молча, провожавшие пошли к воротам монастыря, где оставили возок. У могилы задержались только Стефан с сыном. Климент тихо плакал. Отец обнял его за плечи:

— Вот и ушла от нас твоя матушка и моя любимая супруга. Да простит ей Господь грехи её вольные и невольные и даст ей Царствие Небесное, — отец и сын перекрестились. — Одни мы с тобой остались.

Климент, немного помолчав, поднял взгляд на отца и с упреком промолвил:

— Нет, батюшка, мы не одни. Дома нас ждёт дитятко малое.

— Да, да, прости, сынок, я ещё не привык, что вас у меня теперь двое. Пойдём.

Стефан и Климент прошли вдоль забора к воротам, где их ждали остальные.