Её несносный студент - Виктория Победа

я не могу, не умею просто ему сопротивляться. И я целую, также жадно, отдаваясь этой неправильной, ненормальной страсти, давя голос совести и здравого смысла.

— Все-таки врешь ты отвратительно просто, — улыбнувшись, заключает Волков, водя пальцем по моей нижней губе.

Второй рукой проникает под свободный край моей домашней рубашки, поглаживает поясницу и поднимается выше.

— Егор, нет, перестань, — убираю его руку, когда она перемещается на живот и почти касается груди.

У меня словно пелена с глаз спадает и становится противно, от самой себя противно. Сижу на подоконнике, с широко раздвинутыми ногами и позволяя себя лапать. Да и кому? Студенту!

Дергаюсь в попытке слезть с деревянной поверхности, и снова оказываюсь в стальных объятиях Волкова.

— Прости, Ксюш, я поторопился, я не буду больше, — шепчет мне на ухо, и вопреки своим же словам, касается губами шеи, оставляя на коже влажные следы. — Не буду.

— Егор.

— Ксюша, моя Александровна, ты красивая такая, пиздец просто, хочу тебя, с первого дня хочу, себе. Не гони меня, Ксюш, я не уйду, ты все равно моей будешь, не сопротивляйся, я же нравлюсь тебе, — он не спрашивает, утверждает, глядя мне прямо в глаза.

— Как ты себе все это представляешь, Волков? — ухожу ответа, переходя в наступление. — Будем встречаться, трахаться, когда приспичит, играть в отношения? Это все прекрасно, конечно, вот только у меня есть дочь, Егор, милая девчушка, как ты сказал. Не смущает она тебя, говоришь? А готов ты взять на себя ответственность, когда она к тебе привяжется? И что ты будешь делать, когда тебе надоест? Тебе восемнадцать Егор, у тебя еще ветер в голове. А мне о дочери думать нужно, не о мужчинах.

Понимаю, что меня заносит и слова мои жестокие, грубые даже. Но ведь это правда. Да и не нужно ему это, даже если он так не считает. В его возрасте гулять нужно, развлекаться, с ровесницами встречаться, а не брать на себя ответственность за женщину с маленьким ребенком.

Он молчит, только грудь его высоко вздымается, а потом и вовсе меня отпускает, разворачивается и выходит из кухни, и через некоторое время я слышу, как хлопает входная дверь.

Ушел.

Все правильно, Ксюша, ты все делаешь правильно. Не надо ему это, не надо портить ему жизнь.

Правильное решение

Егор

— То есть как это есть дочь? — Белый смотрит на меня так, словно я сейчас Америку ему открыл.

— Вот так, есть дочь.

— Откуда?

— Бля, мне тебе объяснить откуда дети берутся, Рус, не тупи, лучше наливай.

— Охренеть.

— Ага.

— И что дальше?

— Все то же, — пожимаю плечами.

Он какое-то время молчит, словно слова подбирая, а я по роже его вижу, что ничего хорошего сейчас от него не услышу.

— Клык, я, конечно, все понимаю, Александровна ничего такая, но дочь, ты в своем уме? На кой черт тебе чужой ребенок?

— Белый.

— Че?

— Пей свой вискарь.

Нет, в его словах, конечно, имеется здравый смысл, и не со зла он речи подобные толкает, просто смотрит на вещи реально, в контексте нашего времени. Дети — это, естественно, всегда ответственность, вот только я-то знаю, что меня она не пугает, а отсутствие Александровны в моей жизни пугает.

Не хочу, я, блядь, даже думать не хочу о том, что она снова исчезнет, сбежит от меня на этот раз по-настоящему. Или найдет себе кого, а я потом… я же не смогу просто без нее.

Дочь, это, конечно, неожиданность, но не проблема. Проблема в другом, в Александровне, меня малолеткой ни на что не способным считающей. И слова ее вполне логичны, и реакция, тоже, вполне закономерная. Я скот, конечно, не поговорил толком даже, полез к ней зачем-то, сам себя не контролировал. А у нее дочь за стеной посапывала.

Да только как тут контролировать, когда она меня с ума сводит. Когда одного лишь взгляда на нее достаточно, чтобы рассудок потерять. Да я, блин, имя свое при виде ее забываю.

— Клык.

— Белый, не начинай.

— Не начинать? Тогда, может, объяснишь, чего ты сбежал, и ко мне с бутылем вискаря примчался? Скажешь, не пугает тебя ответственность?

— Ты реально обо мне такого плохого мнения? — смотрю на друга и понимаю, что закипаю.

— Хочешь сказать, что рад наличию у нее дочери? Включи мозги, начни думать ими, а не членом, дебила кусок.

— Это ты мне сейчас будешь втирать про член? Я и думаю мозгами, Белый, мозгами, бля, а член, это то, чем думаешь ты. И сбежал я не потому, что испугался, а чтобы глупостей не натворить.

— Еще удочери ее дочь, — усмехается он, залпом опустошая бокал.

— Надо будет, удочерю.

— Ты серьезно?

— Нет, блядь, шучу тут.

— А она в курсе?

— Ей придется смириться.

И я не шучу, сейчас, прямо в этот самый момент понимаю, что в общем-то я ничего не имею против. Я однозначно сошел с ума и тороплю события, но готовым ко всему нужно быть заранее. В конце концов хоть один из нас должен четко осознавать будущие перспективы и это явно не Александровна.

— Ты больной, — смеется друг, уже будучи поддатым.

— Я здоровый. И придется нам с тобой поработать, фриланс это, конечно, хорошо, но мне нужна стабильность.

— Ооо, ну точно крыша потекла, не рановато тебе в отца семейства играть?

— Нормально.

Я понимаю его скептицизм, сам бы пальцем у виска покрутил, будь я на его месте. Он ведь не понимает толком ничего. Не понимает, что я без нее задыхаюсь, не понимает, что