Записки озабоченного (Гормональный репортаж) - Александр Ермак

Девушка жила с родителями и своими топорщившимися грудками в огромной прекрасной квартире. Сколько там было комнат, я так и не понял. Главное, что родичей не было — они уехали с концертом на Ближний восток. И на меня посмотрели только с афиш: она — альт, он — контрабас.

Музыкальный центр у Виолы был по высшему разряду. Мы запустили «Болеро», и по телу пошла мелкая дрожь. Моя палочка вмиг превратилась в дирижерскую.

Мы слились в единый аккорд. Это было чудесное долгое мягкое болеро. И мы кончили почти вместе. Правда, уже на Шостаковиче.

Маленький антракт. Потом Виола спросила, чем бы нам хотелось продолжить.

Я приподнял ее подбородок, поцеловал и сказал:

— Как ты относишься к духовым инструментам?

Виола облизнула губки. Игра на флейте. И на саксе. На тромбоне. Какие у нее нежные и точные пальцы, губы, язык.

У нас получился замечательный дуэт. И с таким партнером хотелось еще и еще. Я смотрел на несметное количество дисков у ее кровати и никак не мог выбрать следующий аккомпанемент.

— Ну же, — подбадривала меня Виола.

И я признался, что на самом деле не так уж силен в музыке.

Лицо ее напряглось. Мне пришлось добавить:

— Но очень, очень хочу познать больше. У меня просто никогда не было девушки, которая так бы знала музыку, а главное — так бы ее любила…

Виола тут же заулыбалась. Ей, похоже, нравилась роль музы. Ловко устроившись на мне, она принялась рассказывать о композиторах, симфониях, ораториях и фугах… Не слезая с места, ставила соответствующую музыку. Я в такт ерзал и елозил.

«Под музыку Вивальди, под славный клавесин…»

Я выпорхнул от нее невесомым облачком. Нет, скорее нотой «ля»…

Виола дала мне с собой кучу дисков послушать. Прямо как домашнее задание. А может мне в газете перейти на музыкальную тематику? Но в редакции полно журналистов, как бы разбирающихся в музыке. А вот про проблемы очистки города от мусора писать не каждый захочет. Что делать? Сажусь и пишу.

«Под музыку Вивальди, под славный клавесин…»

И вот, в основном закончил статью. И помчался дальше по графику.

Встретились с «Твоя Я». Это было разочаровательно. Весь вечер Надя (так ее звали на самом деле) читала мне свои стихи. Весьма убогие, банальные про ночь, любовь и разлуку:

«Мое сердце тоскует.Я так жду сквозь годаТвоих слов, поцелуев.Я отвечу лишь „Да“».

Черт, мог бы и раньше догадаться по письмам что это за штучка. Лучше бы к Виоле еще раз заглянул. Что-нибудь полезное для культурного развития бы послушал. Или к Зверушке махнул — поужинал бы вкусненько. А так только время потерял. Ну, распили бутылку шампанского. Ну, трахнулись. Я — сверху, она снизу. Она — сверху, я — снизу. Покурили:

«К твоей груди примкнув, лежу,Я дождалась святого счастья,Я плачу, я горю, дрожу,Я не в своей, в твоей лишь власти…»

Разбежались:

— Пока.

— «Скорей возвращайся, скорей,Я буду ждать у этих дверей.Ты снова протянешь, я снова возьмуРуки твои прямо к сердцу прижму…»

Утешал себя тем, что не все коту — кошечка. Иногда попадается и чучело. И не одно. Следующей была Анюта. Все почти так же, как и с Надей. Шампанское, постель. Слава богу, обошлось без пошлых стихов. Но зато мне вспомнилась вдруг поговорка Казимира:

«Секс без причины — признак дармовщины…»

А затем как-то одновременно образовались две девственницы. Экзотика на общем фоне графика. И с обеими у меня были проблемы. Разные, правда.

Первая в своем послании назвалась «Райкой» (18 лет, рост средний, шатенка, студентка). Написала: «Хочу встретиться, но только если вы мужчина, который все умеет…»

Я тогда почесал голову и спросил Мерлин:

— А все ли я умею?

Мерлин, конечно же, промолчала. Утвердительно. И я решил, что оправдаю ожидания Райки. А она — мои. С этой юной особой, надеялся, не будет так скучно, как случилось у меня последние разы с Надей и Анютой.

Я ответил, но новое письмо от нее пришло не через день-два, а только через неделю, когда уже сдал редактору материал о поддержании чистоты в городе, когда уже решил, что Райка передумала. Она откликнулась по деловому: «давай трахнемся скорей…»

Мы уговорились о встрече. Иду на обозначенное место в скверике. На скамейке сидит совсем девчонка:

— Ты Леша? Я — Райка.

Я, оглядев ее, первым делом спросил:

— Сколько тебе лет?

Она нахмурилась:

— Не боись. Уже полгода, как восемнадцать.

— Ты уверена?

Райка глянула на свои часики и вскочила со скамейки:

— Пошли. Быстро.

Через пять минут мы были у нее. Открыв квартиру, Райка провела меня в комнатку с письменным столом и диванчиком. Со стен на меня смотрели плакатные рок-музыканты и еще какие-то клоуны.

Она подошла к окну, посмотрела в него. Не оборачиваясь, спросила:

— У тебя было много женщин?

Я задумался:

— Как тебе сказать… Были.

Райка вздохнула. Потом решительно обернулась, подошла к диванчику и легла на него. Вытянулась, как по линеечке, и закрыла глаза:

— Ну, давай.

— Чего?

— Ну, давай. Делай это.

Я чуть не засмеялся:

— Так сразу.

Она еще крепче сжала веки:

— Да-да, быстрей.

Я присел рядом:

— Куда ты так торопишься?

Райка открыла глаза и посмотрела на меня с недовольством, если не со злобой:

— Я тороплюсь. Я уже всем натрепала, что у меня было полно парней и мужиков. А сама еще целка. Ну, давай, делай, что надо…

Вот те на. Стало быть, «помоги девушке стать женщиной…» А ведь ни в письме, ни сегодня при встрече Райка и словом не обмолвилась о своей тайне. До последнего скрывала, что девственница. Я-то думал, что молоденькой телке просто опыта захотелось поднабраться побольше, а у нее вот какая проблема. Что ж…

Осторожно поцеловал ее. Райка не разжимала глаз. И губы ее были напряжены. Как деревянные.

Я провел рукой по ее тельцу поверх блузки и юбки. Она вздрогнула и, кажется, вовсе закусила губу.

Я раздел ее и очень легко сделал свое дело:

— Все Райка. Поздравляю…

Она удивленно подняла голову:

— Как все? Я ничего не чувствовала.

Провела рукой между ног, посмотрела:

— Ничего нет.

Я пожал плечами:

— Бывает и так, бескровно…

Увидев, что гляжу ей между ног, Райка тут же схватила юбку, прикрылась:

— Не смотри.

Я отвернулся. А она, собрав свою одежду, убежала в ванную.