Сын помещика 3 - Никита Васильевич Семин

опилки, а получилось у него около трех литров, он взял черпак и принялся добавлять смолу. Сверху ее лил одной рукой, а второй тут же размешивал с помощью обломанного бруска, оставшегося от какой-то доски. Мешал он тщательно, особо не торопясь.

— Иначе смола все опилки не пропитает, — пояснил он, увидев мой задумчивый взгляд.

Спустя минут десять процесс закончился. В бадье образовалась густая кашица, пахнущая свежеспиленным деревом и хвоей.

— Готово, барин, — отошел он в сторону.

Я аккуратно коснулся пальцем кашицы и тут же отдернул руку.

— Горячая, — поделился я с Михеем.

— А то ж, — хмыкнул он. — Свежая ведь. Да и будь она холоднее, так бы не смешалась. Ниче! Скоро подстынет и лепить можа.

— Долго ждать-то?

— Тут так сразу и не угадаешь, — почесал затылок Михей. — Но не меньше, чем полчаса, а то и дольше.

Мда, похоже я здесь надолго застряну…

* * *

Константин Васильевич трясся в своем тарантасе, впервые радуясь, что пришлось ехать в непогоду. При таком дожде вероятность, что его заметят, в разы ниже. Он выехал к князю Белову с самого утра по предварительной договоренности о встрече. Лучше всего, чтобы скрыть истинную причину, было бы посетить князя в праздник… Это вызвало бы подозрений в разы меньше, чем внеурочный визит. С кем-то другим, с кем граф дружен.

Но не настолько они с Беловым близки, чтобы отмечать совместно праздники. Наоборот, подобный ход мог привлечь гораздо больше внимания. Заговорили бы о новом союзе, неизвестных планах двух старых аристократов. А вот внеурочный визит — это гораздо прозаичнее. А тут — словно сам бог решил помочь скрыть их встречу от посторонних глаз.

О чем он собирался просить князя, граф тому не писал. Лишь уточнил, что дело деликатное и не терпит огласки. Естественно это сразу заинтересовало Белова.

Встретил Свечина Григорий Александрович лично. И тут же провел в свой кабинет, предварительно расшугав слуг. Но те и сами не стремились попадаться на глаза грозному барину.

Угостив гостя красным вином и поболтав минут десять на отвлеченные темы, чтобы соблюсти этикет, князь первым не выдержал и задал животрепещущий вопрос:

— Итак, граф… вы просили меня о встрече и намекали на крайне… деликатное дело. Признаться, я в растерянности. Столько догадок терзают мой ум, что я места себе не нахожу. Утолите наконец мое любопытство — что вы хотите мне предложить?

Прежде чем ответить, Константин Васильевич крепко задумался, попутно приложившись к бокалу, чтобы скрыть за ним свое волнение. Еще не поздно отыграть все назад. Извиниться за «глупую шутку», или «выполнение фанта». Да много чего можно придумать, чтобы уйти от опасного разговора… Вот только проблемы это не решит. И раз уж он зашел так далеко, то пора набраться смелости и сделать этот — последний шаг, за которым пути назад уже не будет.

— Вы знаете, Григорий Александрович, в последнее время мне стал сильно мешать наш инициативный сосед. Настолько, что я готов пойти на многое, чтобы… он умерил свою ретивость.

— Вы о нашем общем соседе ведете речь? — тут же вспыхнул предвкушающим взглядом Белов.

— Да, о нем.

— И что же вы хотите от меня?

— То, чего, увы, нет у меня. Надежные и молчаливые люди, не боящиеся… рискованных дел. Вам интересны подробности?

— О да, — оскалился князь. — Но сразу должен предупредить — цена за их услуги будет велика. И платить вы будете не только деньгами…

Глава 6

13 — 14 июля 1859 года

— Итак, приступим, — азартно взял я в руки остывшую массу.

За время, пока ждал ее остывания, успел перебрать сотни вариантов, что можно слепить. От простейших кубиков, до игрушек-трансформеров. Первое — слишком банально. Хотелось сразу что-то такое, что вызвало бы ажиотаж. Не иначе сказалось произведенное на гостей впечатление от приготовленного торта. Как Уваровы смотрели на меня. Вот и сейчас хотелось поразить кого-нибудь. Для начала — можно и Михея, но главное — отца. Чтобы он перестал видеть в моей идее простую забаву, а стал относиться серьезнее.

Увы, трансформеры мне не потянуть. Тут желательно и какой-нибудь чертеж иметь под рукой, да и просто не поймут сейчас, что это за «зверь» такой. К тому же не факт, что получится вообще слепить из полученной кашицы хоть что-то, требующее проработки мелких деталей и точности.

В итоге я остановился на машине. Даже не самой машине, а «самоходной карете», чтобы вопросов было ко мне поменьше. Слепить простейший короб не составило труда, а вот дальше пошли трудности. Начать с того, что одинаковые колеса у меня не получались. Уж слишком материал оказался «грубым». Тут или масштабировать игрушку, увеличивая ее в размерах, либо же и вовсе отказаться от попыток реализовать столь сложные детали. Так как кашицы было мало, я с сожалением принял второй вариант. И в итоге слепил зайчика. Примерного такого, как их рисуют дети дошкольного возраста. Мда-а… скульптур из меня не получится. Либо же стоит умерить свой пыл и принять реальность — слепить что-то поинтереснее я может и смогу, но не на коленке и не быстро. Ну хоть в принципиальной возможности создать фигурку животного убедился.

— Долго сохнуть будет? — спросил я Михея, откладывая грубовато слепленную игрушку в сторону.

— Дня два, это чтоб полностью, — развел он руками, неприятно поразив меня.

Еще одно огорчение. Но ничего. Пусть «печь как горячие пирожки» игрушки не выйдет, однако все равно дело перспективное.

— Подготовь к завтрашнему дню примерно ведро такой «кашицы», — ткнул я в бадью. — Часам… — тут я задумался. Надо все же более точное время назвать, а то материал можно мять и придавать ему форму в относительно узком температурном диапазоне. Иначе говоря, если приеду поздно — он уже подстынет и придется его разогревать. И тут вопрос — а не испортится ли он от этого? Не потеряет ли своих