Человек-машина - Макс Барри

— Тпру, — сказал я.

Карл метнулся наперерез, как заправский лайнбекер.[18] Контуры обогнули его и потопали к вестибюлю.

— Доктор Нейман! — кричал Карл. — Стойте!

Его голос метался в стеклянных стенах. Он звучал грозно, и, может быть, поэтому Контуры перешли на бег. Поршни несли меня к застекленным дверям. Те не успели открыться вовремя, и программа предупреждения столкновений остановила меня столь резко, что я ударился лбом в дымчатое стекло. Было больно. Придется это исправить. Но вот зазор между дверями стал шире, и Контуры снялись с места.

Я будто оседлал отбойный молоток. С каждым шагом шея вздергивалась и пыталась избавиться от головы. Когда копыта попирали землю, мой подбородок бился в грудь с достаточной силой, чтобы сломать зубы. Сквозь слезы я видел, что приближаюсь к шоссе, и подумал: «Остановитесь хотя бы здесь». Не тут-то было. Они влились в автомобильный поток. Я потянулся к кнопке аварийного выключения, но промахнулся. Возможно, и к лучшему, как я понял потом, благо мне не хотелось терять скорость перед надвигавшимися машинами. Седан промчался так близко, что вихрь разметал мне волосы. Сигналил грузовик величиною с дом. Я услышал истошный вопль и понял, что кричу я сам. Глубоко в Контурах что-то щелкнуло — я скорее почувствовал, чем услышал. Они остановились. Я оказался на пути у грузовика. Я приготовился умереть. Мне предстояло понять, почему не следует проводить полевые испытания нового устройства, будучи к нему примотанным. Грузовик собьет меня, а когда остановится, водитель увидит длинный кровавый след, заканчивающийся сверкающей парой безупречных титановых ног. Это станет окончательным оправданием моих трудов. Доказательством превосходства искусственных органов и надобности тщательнее вычищать баги софта.

Ноги присели и прыгнули. Автомобили и шоссе внезапно уменьшились и отдалились. Я отпустил сиденье и замахал руками — пытался не то уцепиться за воздух, не то воспарить. Взлет замедлился. Всего лишь миг я спокойно летел вперед в шестидесяти футах над землей, не падая и не взлетая. В этом была известная красота. Затем мир стал больше и опаснее. Мозг вычислил конечную скорость: сорок миль в час. С ней я врежусь в тротуар.

Снизу на меня уставились женщина с малолетним сыном. Они замерли точно там, куда мне предстояло упасть. Это было ужасным совпадением. Но вскоре я понял, что нет. Так было рассчитано. Эти люди смягчат удар. Я запрограммировал ноги от столкновений в горизонтальной плоскости, но все, что оказывалось под ними, считалось землей. В лаборатории это выглядело логичным.

Мать дернула сына, уже далеко не младенца, за руку. Я не раз наблюдал, как женщины боролись с детьми такого возраста в супермаркетах и на парковках. Как правило, дети не двигались с места. Но падающий с небес человек вызвал столь мощный выброс адреналина, что ребенок вспорхнул как перышко. Я врезался в тротуар в нескольких дюймах от них. Под копытами треснул асфальт. Взметнулось облако пыли. Мой позвоночник изогнулся как-то очень и очень нехорошо. Дыхание сбилось, и я набрал полные легкие асфальтовой крошки. Подо мною зашевелились Контуры, изготавливаясь бежать. Я попытался приказать им задержаться, чтобы принести извинения женщине и убедиться, что с ней и с ее сыном — а также со мной — ничего не случилось. Однако ногам не было дела до этого. Их вселенная определялась местонахождением, пунктом назначения и оптимальным путем между ними. Остальное было не важно. Они явно намеревались меня убить.

Они бежали десять минут. Все это время я цепко держался за них, умоляя остановиться. В лаборатории нельзя смоделировать ситуацию, когда смертельный ужас оказывается помехой способности нервного интерфейса интерпретировать мысленные команды. Причина была только в этом — или же Контуры обладали собственной волей. Я мчался мимо пешеходов. Когда я наконец закрыл глаза и сдался, ноги остановились. Я огляделся и увидел оживленный перекресток. Я находился в деловой части города. Прошли секунды. Ноги не двигались. Я перевел дыхание.

Галстук лежал на плече, как высунутый язык. Рубашка насквозь промокла от пота. Пиджак был серым от асфальтовой пыли. Я был похож на бомжа. Механического бомжа. И я рассмеялся, потому что мне было смешно, и мои ноги остановились, и я был жив, и это были самые безумные, неподвластные мне десять минут за всю жизнь.

Я обдумал возвращение в «Лучшее будущее». Шансы найти кафе, где меня ждала Лола Шенкс, казались призрачными. Мне следовало выключить питание и ждать, пока кто-нибудь не остановится и не поинтересуется моим самочувствием, — тогда я попросил бы его позвонить в компанию. Теперь, размышляя над этим, я понимал, что должен был встроить сотовый телефон. Серьезный недосмотр. Как бы то ни было, практика показала, что в Контурах имелись крупные функциональные недочеты, — и я не мог им доверить нести себя куда-то еще. Затем до меня дошло, что я стою перед кафе, внутри которого попивает кофе Лола.

Я колебался. У кафе был зеленый навес, фурнитура — стальная; хорошо одетые люди ели настоящую пищу. Я не хотел сцен. Но там была Лола. Я подумал: «Может быть…» — и ноги восприняли это как зеленый свет. Они устремились через дорогу. В дверях пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом. Лица повернулись в мою сторону. С вилок свисала лапша. Глаза Лолы встретились с моими. Ее волосы были собраны в хвост. Она надела желтое платье, свободное в груди, но намертво обтягивавшее руки. Лола улыбнулась, как будто ничто не имело значения, кроме моего присутствия, а я улыбнулся в ответ, так как чувствовал то же.

Контуры прошли меж столиков. Они вели себя прилично.

— Привет, — сказал я, не в силах стереть с лица улыбку.

Лола была права: я и впрямь слишком долго не выходил из лаборатории. Я забыл, что значит общаться с людьми ради удовольствия.

— Привет. — Она взглянула вниз, потом назад.

В кафе говорили мы одни. Мы огляделись по сторонам, и все отвели глаза. Посетители откашливались и с избыточной увлеченностью возобновляли беседу. Они были вежливы. Меня это немного задело, так как я не был инвалидом.

— Давай же садись.

Контуры уселись, поршни сложились. Я по-прежнему возвышался над столиком, но меньше. Лола разинула рот:

— Эти… выглядят иначе.

— Мы далеко продвинулись.

— А где панель управления?

Я постучал по голове:

— Нервный интерфейс.

Лола моргнула:

— Чарли, это… грандиозно.

Она уставилась на руку, которую я хотел скрыть. Это была механическая рука. Я собирался окружить ее пластиком, но пока она представляла собой металлический каркас, увитый проводами. Я спрятал ее под стол.

— Она еще не доделана.

Лола смотрела на меня сквозь ресницы. Когда она заговорила, ее голос был низким, гортанным:

— Чарли… что ты там сделал?

— Да ладно, — ответил я. — Ты знаешь.

— Покажи.

Я оглянулся. Посетители вернулись к своим делам или притворялись, что вернулись. Я положил руку на стол.

Лола сидела, будто проглотила аршин. Казалось, она не дышала.

— Можно потрогать?

— Да.

Ее пальцы придвинулись ближе. Они изучили мой указательный палец, пробежались по тылу кисти. Мне остро не хватало обратной связи.

— Ну и ну, Чарли…

На щеку ей прыгнул солнечный зайчик, отразившийся от дома напротив. Непослушная прядь, выбившаяся из хвостика, вспыхнула в его свете огнем. Я почувствовал, что воспаряю над собственным телом. Физическая оболочка оставалась позади, я же делался невесомым и неосязаемым.

Лицо Лолы на миг осветил резкий луч фар. Я повернулся на звук мотора. Прямо на бордюр перед кафе въехал белый фургон, оттуда высыпали охранники «Лучшего будущего».

— Черт побери, — произнес я.

Это все, что я успел, прежде чем они ворвались в кафе и принялись сшибать столики. Тарелки летели на пол. Люди кричали. Среди этого бедлама Карл заметил меня. Он поднял пистолет и взревел:

— Ложись!

Он был взвинчен. Таким мне Карл не понравился. Только не с пистолетом, направленным на меня.

— ЛОЖИСЬ!

Я не мог лечь. Это было невозможно физически. Неужели Карл этого не знал? Лола схватила меня за естественную руку. Я увидел страх в ее глазах и расстроился, потому что секунду назад она была счастлива, а Карл все разрушил.

— Ложись!

Глупо было надеяться, что «Лучшее будущее» не бросится в погоню. Я носил на себе оборудование стоимостью в миллионы. Охранники, выставив пистолеты, окружили нас кольцом с радиусом в двадцать футов. До меня дошло: они считали, что мои ноги тоже оснащены оружием. Наверное, я сумел бы встроить что-то подобное. Я пожалел, что не сделал этого.

— Чарли, не дай им тебя забрать, — прошептала Лола. — Они приходили в больницу. Уничтожили все записи о тебе.