Гретель и ее бесы - Герман Рыльский

– Ага, – кивнула Гертруда. – Судя по внешности Хулды, прежде чем сделать предложение и жениться, он вытащил ее из могилы!

Все дружно прыснули со смеху.

– А вы идете вечером гулять? – поинтересовалась Гретель, которую не слишком интересовала личная жизнь «святой шестерки». – Успели сделать костюмы?

Барбара мягко улыбнулась:

– Лично мне это уже неинтересно. Но вы с Гензелем обязательно заходите в гости, мы приготовили для детей вкусное печенье!

Гретель, считавшая себя достаточно взрослой, слегка покраснела. А вот Ирма Майер – известная простушка – даже не заметила снисходительного тона старших подруг.

– Мы с мамой сделали костюм чертенка, – сказала она. И, повернувшись к Гретель, спросила: – А тебе что мама сшила?

Все соседи знали, что Марта Блок не дружит с головой и время от времени бросается на собственных детей. Гретель внимательно посмотрела на Ирму – неужели та смеется над ней? Но девочка спокойно раскладывала кукурузу и, кажется, не понимала, что ее слова прозвучали как издевка. Напомнив себе, что Ирма не из тех людей, что станут вкладывать во фразу двойной смысл, Гретель произнесла:

– Мы с Гензелем будем привидениями. Папа разрешил нам использовать пару старых простыней. И, пока я здесь, брат должен сделать костюмы.

– Понятно, – кивнула Ирма. – Это вы хорошо придумали!

Вернулась Хулда. Взглянув на то, как девочки разложили овощи, она всплеснула руками:

– Что за кошмар?! Почему все вразнобой?! Крупные – вниз, а мелкие – наверх! Неужели у вас нет никакого представления о красоте? Вы же фройляйн, в конце концов!

Не смея возразить, девочки принялись вытаскивать плоды из корзин. Тыча пальцами, Хулда объясняла, по какому принципу и как они должны лежать. В этой суете Гретель ухитрилась наступить на большущий помидор, который лопнул под ее ногой, забрызгав пол красным.

– Идиотка! – завопила Хулда, не стесняясь деревянных святых и позолоченных ангелов, наблюдавших за этой сценой. – Марш за водой и тряпками! И разуйся, иначе разнесешь это по всему полу!

Гретель поспешно сбросила испачканный ботинок и заковыляла в сторону чулана. Сил почти не осталось, терпение тоже было на исходе, а ведь завтра еще работать на кухне. Что за длинная неделя!

Прихватив из чулана ведро и тряпку, Гретель вышла на свежий воздух. Каменный порог холодил левую стопу, но это было даже приятно.

Над Марбахом сгущались сумерки, со стороны Зальц-Ахена наползал клочковатый туман. А еще стояла странная тишина, не слышно было даже цоканья лошадиных копыт на площади.

«Еще немного, и домой», – подумала Гретель и, плотнее запахнув вязаный кардиган, направилась к водяной колонке.

Набрав полведра воды, девочка вернулась к алтарю и тщательно убрала остатки раздавленного помидора. К этому моменту вся «святая шестерка» собралась возле лестницы, ведущей на кафедру.

– Уже восемь часов! – сказала Бри таким тоном, словно дежурные торчали тут по своей воле. – Поторопитесь, у нас еще дела!

Понаблюдав немного за тем, как девочки раскладывают овощи, фрау двинулись вдоль главного нефа, в очередной раз проверяя, все ли хорошо вымыто и оттерто.

– Интересно, что у них за дела на ночь глядя? – спросила Петра. – Неужели «святая шестерка» тоже отправится гулять в масках?

– Как можно! – захихикала Барбара. – Они же такие серьезные! Детские развлечения не для них!

– Ну а вдруг? – продолжила настаивать Петра. – Фелиция бы хорошо смотрелась в образе ведьмы Пряничного домика! Она такая же страш… А-ай!

Никто не заметил, как из-под лестницы возникла Хулда. Она схватила девочку за ухо и дернула ее наверх. Гретель подумала, что той еще повезло, ведь это была не сама Фелиция.

– Что ты сказала, дерзкая девчонка?! – яростно прошипела Хулда. Ее бледное лицо исказил гнев.

– Я… я… я… – запиналась Петра, не зная, как оправдаться. Ее ухо покраснело от жесткой хватки, и казалось, что оно вот-вот оторвется. Девочка стояла на цыпочках, надеясь хоть немного ослабить боль, но Хулда тянула все выше и выше.

– Что говорится во Второй книге римлян о колдунах?! Быстро говори!

– Там говорится… что… – Петра уже плакала от боли и унижения, но знала, что ответить необходимо. – …Каждый прорицатель и колдун будет гореть в геенне огненной, ибо ведьмовство – мерзость и грех…

– А у святого Августа?!

– Не… не помню!..

– Что последнее прибежище негодяя – колдунский храм, и осквернится каждый, вошедший в него! Запомнила?

– Да!

– Хорошо! – сказала Хулда, отпуская девочку, которая тут же схватилась за покрасневшее ухо. – А еще там сказано: «Бойся и уважай учителей и родителей своих, ибо всякая земная власть есть отражение власти небесной!» Все тебе понятно?!

Петра поспешно закивала головой.

– Чтобы я больше не слышала разговоров о… – Хулда обвела присутствующих выразительным взглядом. – Сами знаете, о ком и о чем! Все это ересь и греховные выдумки!

Следующие полчаса никто не проронил ни слова. Когда корзины были заполнены, Фелиция бегло взглянула на результат и отправила всех по домам. Гретель показалось, что «святой шестерке» эта возня надоела не меньше, чем девочкам из воскресной школы.

«А все же, что за дела у женского церковного комитета в полночь?» – размышляла Гретель, надевая куртку и следом за подругами спеша покинуть собор.

Оставалось дело за малым – без приключений добраться до дома. Сегодня Гретель посчастливилось не встретить Нильса, и хорошо бы так оно и оставалось. К счастью, им с Ирмой Майер было по пути.

На Марбах-плац опустились промозглые сумерки, и каждый выдох срывался с губ вместе с легким облачком пара. Туман загустел, и газовые фонари, освещавшие площадь и несколько центральных улиц, горели не ярче болотных огней.

Ирма болтала о чем-то, но Гретель слушала ее вполуха. Шагая по Марбах-плац, она вглядывалась в каждую тень и каждый силуэт, размытый туманом. В церкви Гретель шпыняли и осыпали бранью, но все же там она чувствовала себя в безопасности. Здесь же ее за любым поворотом мог поджидать Нильс со своими приятелями.

На Восточной улице, куда свернули девочки, кипела жизнь – из открытых окон слышались веселые голоса и музыка, от дома к дому со смехом носились стайки детей в дорогих, сшитых на заказ костюмах. На городских окраинах дети наряжались в самодельные костюмы, и в корзины им редко попадало что-то кроме орехов и домашнего печенья. А вот песенки пели одни и те же, что там, что здесь:

– Джек, Джек, старина! Голова что репа!

Просыпайся поскорей, вылезай из склепа!

Фонари из тыквы и репы, изображавшие оскал старины Джека, светились на каждом втором пороге. Многие окна украшали черепа и жутковатые гоблинские морды, вырезанные из бумаги. Глядя на все это, Гретель немного расслабилась. Праздничные гулянья шли полным ходом. Наверняка у Дельбрука-младшего этим вечером есть и