Тень - Квинтус Номен

«удобств», которых на серийных автомобилях вообще еще не было. Например, печка в салоне, работающая от отдельного масляного радиатора, или электрические указатели поворота. Машинку сделали в полном соответствии с Таниной картинкой: деревянный полированный сундук, похожий на комод с выдвинутым нижним ящиком. Разве что колеса оказались заметно побольше нарисованных: единственные, которые заводчанам удалось найти, оказались шестнадцатидюймовыми от трофейного «немца» — зато их был полный комплект, включая запаску.

Несмотря на «футуристический дизайн» этого «комода на колесах», машинка было довольно примитивной — но она все же ездила, и Таня подарку обрадовалась. Потому что, по мнению Тани Ашфаль, она слишком много времени тратила на перемещения по городу. Причем не только и не столько на походы из госпиталя на завод или в школу, но и «прогулки» в жилых кварталах. А началось все в самом начале мая, когда кто-то из школьниц (причем не из Таниного класса) подошла к ней на перемене и, сильно стесняясь, спросила, а не может ли Таня зайти посмотреть ее мать, которая «очень сильно заболела». После недолгих расспросов Таня с девочкой бегом рванули к этой самой матери — и юная главврачиха мысленно много раз поблагодарила тетю Машу за хирургические костюмы: все нужное для того, чтобы эту женщину вытащить практически с того света, у нее была распихано по карманам. Ненадолго вытащить — но вызванные школьницей немецкие подранки аккуратно перенесли женщину в третий госпиталь и уложили на операционный стол, а уж там доктор Ашфаль без проблем закончила путешествие несчастной женщины с того света обратно на этот.

Правда, ассистировавший Тане доктор фон Дитрих до конца дня тихо сидел в углу своей палаты, тупо уставившись в пол: ну не знал он, что такое коронарное шунтирование! И даже представить не мог, что хоть что-то подобное можно сделать за неполных двадцать минут.

Доктора все немцы очень уважали. Не так, конечно, как Таню, которая им жизнь спасла, но уж в любом случае не меньше, а просто иначе. Ведь Таня — это спасительница, а полковник медицины — очень авторитетный человек. И когда этот очень авторитетный полковник заявил, что стал свидетелем настоящего чуда — никто из немцев в его словах не усомнился. А когда Дитрих фон Дитрих вкратце это чудо описал, но все обитатели и «выпускники» госпиталя пришли к убеждению, что при необходимости фрейфройляйн Таня любого из них хоть с того света вытащит — но кроме нее этого никто не сделает.

Спасенной женщине (как и ее дочке) Таня рассказывать про операцию на сердце не стала: зачем людей лишний раз волновать. Тем более что после недели, проведенной в госпитале, у женщины и ребра срослись, и шрам на руке практически исчез: регенерат-три работал очень эффективно, а объяснять коллегам, что же для этого применялось, Шэд ни малейшего желания не испытывала. Таня Ашфаль — тоже, но и она не могла придумать удовлетворяющую всех легенду. Ладно, солдатики в первом госпитале: они-то искренне думали, что по вечерам молоденькая медсестра просто выполняет предписания врачей когда поит их разными микстурами с ложечки, и быстрому выздоровлению просто радовались. А вот сами доктора могли и призадуматься… просто пока им некогда было, они и так работали на износ — но когда все это закончится…

Но внезапно проблема с легендированием регенератов решилась, и помог с ее решением парень, которому Таня вытащила осколок из позвоночника. Тогда, примерно через две недели после операции, он — уже вполне ходячий больной — зашел к Тане в кабинет и спросил:

— А вы меня горным бальзамом лечили?

— Чем?

— Ну, персы его называют мумиё. Я хотел вам про него рассказать, но тогда думал, что пора помирать пришла…

— Ну… да. Только у меня его совсем мало, я только в самых тяжелых…

— Я знаю, оно очень редко встречается и стоит дорого… на рынке. Я из Душанбе, у нас его на рынке продают… иногда. Но дома у меня немножко есть, и я знаю, где еще взять. Мне по ранению отпуск сейчас положен, я домой еду — а когда обратно поеду, вам привезу: пусть и другие раненые быстрее поправляются.

Таня с солдатиком поговорила — и забыла. А солдат не забыл, и двадцатого мая заехал в Ковров и передал Тане небольшой — грамм на двести — пузырек с широким горлом и притертой пробкой, наполненный какой-то черной смолой…

Про мумиё Таня Ашфаль кое-что знала, так что подарок ей понравился. Да и проще стало «работать с населением», а этой работы было много: в холле (если этот закуток за дверью можно было так назвать) третьего госпиталя сидел вражеский солдат, который аккуратно записывал все вызовы от страждущих горожан. Стараясь при этом как можно подробнее выяснить причину вызова. Таня, заходя в госпиталь после школы (обычно у нее учеба заканчивалась уже к десяти утра), просматривала этот список — и бежала по адресам самых «неотложных» больных — а по остальным расходились назначенные ею «санитары». Которые выдавали страждущим по столовой ложке «лекарства» или мазали порезы и царапины «мазью» — после чего практически все болячки проходили. Ну да, ядреная смесь дезинфа с альфа-регенератом прекрасно справлялась с любыми простудами (вплоть до пневмонии), а раствор регенератов третьего и седьмого в вазелине практически мгновенно заживлял любые травмы от царапины до трещин в ребрах — однако неприятности с сердечнососудистой системой доктору Ашфаль приходилось «чинить в индивидуальном порядке», и это ее раздражало: время можно было потратить и более плодотворно.

Но заниматься благотворительностью девочка Таня стала не из-за каких-то «высоких чувств». Шэд для подготовки к миссии нужно было точно знать «типовые болезни» нынешнего населения, а Таня Ашфаль просто проверяла качество синтезированных ею лекарств. Однако для этого не было необходимости обследовать каждого жителя города и окрестностей — и Таня Серова методично исключала из числа пациентов мешающих ей «просто недомогающих от голода и бедности» людей. Еще Шэд требовалось, чтобы эти самые люди изготовили много чего, для ее работы нужного — но для этого же люди должны именно работать, а не болеть!

Вообще-то «здоровье нации» основывается на санитарии и гигиене — но это в условиях перехода от первобытного общества хотя бы к оседлому земледелию. А в промышленную эпоху — когда люди чаще калечатся на производстве, чем помирают при встрече с медведем в лесу — это здоровье обеспечивается скоростью оказания неотложной медицинской помощи. Но чтобы помощь эту можно было оказать быстро и качественно, необходимо заранее иметь довольно много информации о каждом гражданине. И собирать эту информацию Таня начала в инструментальном цехе.

Несчастный Миша Шувалов, когда к нему в очередной раз подошла Таня, лишь горестно вздохнул:

— Белоснежка, что тебе на этот раз от меня нужно?

— Я пришла, чтобы выпить у тебя кровь! Но не всю, не волнуйся, я понемножку пить буду.

— Ты у меня уже целый год кровь пьешь! Понемножку-понемножку, а всего уже небось пару ведер выпила!

— Ты не понял: я на самом деле буду из тебя кровь брать. А ты, как комсорг, сделаешь так, чтобы каждый работник цеха мне свою каплю крови отдал, причем добровольно. Можешь их узлом вязать или киянкой по голове оглушать — но до конца недели все мне кровь должны сдать.

— Ты что, реально кровь пить будешь?

— Нет, это для госпиталя, на всякий случай. Сейчас на фронте все только разгоняется, раненых везут все больше — и часто для спасения их жизни требуется переливание крови. Но кровь бывает нескольких разных типов — и было бы очень хорошо, если все будут знать, какая у них конкретно кровь. Пришел раненый, срочно требуется ему кровь, скажем, второй группы положительная — и люди уже заранее будут знать, подходит их кровь или нет. То есть нужно ли им в госпиталь бежать или спокойно продолжать работу.

— Ловко ты придумала!

— Это не я придумала, я просто научилась уже эти группы определять по паре капель. В госпитале и не такому научишься…

— А почему ты всех в цеху проверять хочешь? Ведь некоторые могут не захотеть кровь сдавать, или просто не смогут: я, когда сам сдавал, слышал, что врачи много народу выгоняли потому что «истощение» — а у нас таких… сама видишь.

— Вижу. Но еще я знаю, что если такой истощенный травму получит, ему переливание тоже может жизнь спасти. Но это если уже известно, какую кровь ему вливать можно. А у нас в цеху сколько народ травмируется?

— Ну ты прям как настоящий доктор говоришь!

— В смысле?

— Правильно говоришь и понятно. Ты у людей кровь сосать где