Глаза убийцы - Джон Сэндфорд

Лукас перешел на другую сторону улицы и направился к парковочному гаражу.

Глава

08

Давление. Он раскрыл кулак, увидел в руке таблетку, слизнул ее и почувствовал кислый вкус наркотика, приправленный солью его собственного пота. Слишком много? Нужно соблюдать осторожность. Нельзя допустить, чтобы сегодня у него пошла кровь, ведь он будет в машине. Но тут «спид» начал действовать, и он перестал думать.

Он позвонил Друзу из телефона-автомата.

— Нам придется рискнуть, — сказал он. — Если сегодня я разберусь с Армистед, полиция придет в бешенство. После этого нам будет сложно встречаться.

— Копы продолжают крутиться вокруг тебя? — В голосе Друза не было беспокойства (его эмоциональная палитра не была настолько богата), прозвучала лишь озабоченность. — Я хочу сказать, насчет Армистед все по-прежнему?

— Да. Они никак не могут успокоиться. Хотят меня прижать, но у них ничего нет. Армистед уведет их со следа.

— Возможно, они получат что-то, если найдут того типа в полотенце, который меня видел, — мрачно проговорил Друз.

— Именно поэтому нам нужно встретиться.

— В час?

— Да.

Памятные фотографии Стефани хранились в коробках из-под обуви в шкафу, отведенном для рукоделия, в соломенных корзинках на кухне, были свалены кучами на раздвижном столе в кабинете, спрятаны в ящиках письменного стола и бюро. Три альбома в кожаных переплетах лежали в библиотеке, все снимки в них относились к ее детству. Беккер расхаживал нагишом по дому, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть на себя в зеркало — в доме их было много, — и собирал фотографии. В ее комоде он обнаружил прозрачный мешочек от противозачаточного колпачка — сначала он не понял, что это такое, — покачал головой и положил на место. Убедившись, что он нашел все снимки, Беккер сделал себе бутерброд, поставил диск с записью «Carmina Burana» Карла Орфа и, сев в кресло, стал вспоминать похороны.

Беккер решил, что прекрасно справился со своей задачей. Он не смог разобраться в том крутом копе, но со Свонсоном все ясно. Беккер его чувствовал. А вот тот, второй… Странно: у него слишком дорогая одежда.

Он принялся жевать и вдруг краем глаза уловил едва заметное движение в дальнем углу комнаты. Он быстро повернулся — там тоже было зеркало, одна из дюжины ромбовидных пластин, вмонтированных в подставку французской лампы двадцатых годов. Беккер поерзал, устраиваясь удобнее. Его глаза оказались в самом центре одного из отражений и с того места, где он сидел, казались черными дырами. Гениталии виднелись в другом зеркале, и он рассмеялся, охваченный настоящим восторгом.

— Символ, — громко сказал Беккер. — Но чего, я не знаю.

Он снова рассмеялся и принялся отплясывать. МДМА все еще продолжал действовать.

В полдень Беккер оделся, натянул свитер, сложил фотографии в хозяйственную сумку и прошел по застекленному переходу к своей машине. Наблюдают ли за ним полицейские? Он в этом сомневался — чего еще они могут от него ждать, ведь Стефани мертва? Но он решил не рисковать.

Выехав из гаража, Беккер медленно покатил по похожему на змеиное гнездо переплетению улиц в сторону маленького торгового центра. Никто за ним не следил. Он несколько минут походил по магазину, продолжая внимательно смотреть по сторонам, купил туалетную бумагу, бумажные полотенца, зубную пасту, дезодорант, аспирин и вернулся в машину. Снова проехал по тем же улицам: ничего. Беккер остановился у круглосуточного магазинчика и воспользовался телефоном на стене.

— Я еду.

— Хорошо, я один.

Друз жил в невысоком доме на границе театрального района Уэст-Бэнк. Продолжая оставаться настороже, Беккер дважды объехал вокруг здания, прежде чем выйти из автомобиля, миновал парковку и позвонил в квартиру Друза.

— Это я, — сказал гость.

Уличная дверь открылась. Беккер вошел в вестибюль и начал подниматься по лестнице. Когда он вошел в квартиру, Друз смотрел по кабельному телевидению передачу о дайвинге. Хозяин выключил телевизор, щелкнув пультом, и Беккер проследовал за ним в гостиную.

— Это фотографии? — спросил Друз, показывая на сумку.

— Да, я принес все, что смог найти.

— Пива хочешь? — немного смущаясь, спросил Друз, который не привык развлекать гостей; к нему домой никто не приходил, да и друзей у него раньше не было.

— Хочу.

Беккер не очень любил пиво, но ему нравилось изображать дружбу с актером.

— Надеюсь, этот тип есть на какой-нибудь из них, — сказал хозяин квартиры.

Он достал из холодильника бутылку «Буд лайт» и протянул Беккеру, который стоял на коленях на ковре в гостиной, разгружая сумку. Гость перевернул одну из обувных коробок, и перед ним образовалась горка снимков.

— Мы его найдем, — сказал он.

— Большое широкое лицо скандинавского типа. Голова как кувшин для молока. Сам он светлокожий, довольно толстый, с животом, — стал вспоминать Друз.

— Мы были знакомы с полудюжиной мужчин, подходящих под это описание, — проговорил вдовец, сделал глоток пива и поморщился. — Скорее всего, он из ее компании любителей антиквариата. Найти его, возможно, будет не просто, я знаю не всех. Существует вероятность, что он работает в университете. Эта интрижка — единственное, чем сучка смогла удивить меня за все время нашего знакомства.

— Плохо то, что те, кто интересуется старинными вещами, ходят в театр. Они любят искусство. Возможно, он меня там видел.

— На сцене, да еще в гриме, ты на себя не похож, — сказал Беккер.

— Да, но потом, когда мы выходим и раскланиваемся, он может увидеть меня вблизи. Если это произойдет…

— Мы его найдем, — успокоил его гость и высыпал на пол фотографии из последней коробки. — Я буду их сортировать, а ты смотри.

Снимков оказалось огромное количество, сотни, и процесс занял больше времени, чем рассчитывал Беккер. Стефани с друзьями, в лесу, в магазинах, с родственниками. Ни одной карточки с мужем.

Когда они разобрали примерно половину, Друз поднялся на ноги, рыгнул и сказал:

— Пойду отолью.

— Ммм, — кивнул Беккер.

Как только за Друзом закрылась дверь в ванную комнату, Беккер встал, немного подождал, затем быстро прошел через гостиную на кухню и открыл последний ящик в тумбочке под раковиной. Карты, оплаченные счета, пара отверток, спички… Он покопался в нем, нашел ключ, положил в карман, закрыл ящик и поспешно вернулся назад как раз в тот момент, когда Друз спустил воду. Беккер был здесь несколько раз, но добыть ключ не удавалось. Теперь он его получил.

— Есть еще кандидаты? — спросил Друз, выходя из ванны и глядя на гостя, который снова сидел в окружении фотографий.

— Пара, — подняв голову, ответил тот. — Давай иди сюда. Уже поздно.

Беккер отобрал фотографии нескольких толстых светловолосых мужчин, но все они жили в Миннесоте. Дважды Друзу казалось, что они его нашли, но, внимательно изучив снимки в свете настольной лампы, он качал головой.

— Может, тебе стоит взглянуть на них вживую. Незаметно, — предложил Беккер.

— Его среди них нет, — сказал хозяин дома и еще раз покачал головой.

— Ты уверен?

— Совершенно. Я не слишком хорошо его рассмотрел, я стоял внизу, а он — на лестнице, но он был тяжелее этих типов. Можно сказать, толстяк.

Он взял фотографию Стефани и светловолосого мужчины, сделал отрицательный жест и кинул к остальным снимкам, среди которых сидел Беккер.

— Проклятье, я был уверен, что мы его здесь найдем, — сказал гость. Фотографии были разбросаны вокруг него, точно осенние листья; он схватил горсть и с раздражением швырнул в пустую коробку. — Эта сволочь разговаривала со всеми на свете, снимала всех на свете, покоя от нее не было. Почему же его здесь нет? Он должен быть.

— Может быть, это кто-то новый. Или она вынула его снимки. Ты проверял ее вещи?

— Я полдня потратил, роясь в ее вещах. Представляешь, у нее были противозачаточные колпачки. Я нашел пакетик. Копы об этом ничего не говорили. Но фотографий больше не было.

Друз начал собирать карточки и бросать обратно в коробки.

— Что будем делать? Наш план насчет Армистед остается в силе?

— Риск, конечно, есть, — признал Беккер. — Если мы не найдем того типа и прикончим Армистед, он может пойти в полицию. В особенности если у него будет алиби на момент убийства Армистед — насколько нам известно, он скрывается, опасаясь, что его обвинят в смерти Стефани.

— Если мы не разберемся с Армистед в ближайшее время, она меня вышвырнет, — без намека на эмоции сказал Друз. — Эта дрянная пьеса, которую мы сейчас играем, «Белое лицо», долго не продержится. А Армистед меня люто ненавидит. У нас плохие сборы, денег не хватает, и меня уволят первым.

Беккер с задумчивым видом повернулся к нему, сидя на полу.

— Слушай, если приятель Стефани явится в полицию, я об этом узнаю так или иначе. Не удивлюсь, если они захотят показать меня ему, чтобы убедиться, что я не обманул их с Сан-Франциско. В смысле, что я не убивал жену, пока кто-то другой в Сан-Франциско выдавал себя за меня. В любом случае, как только я выясню, кто он, мы с ним разберемся, прежде чем у него появится возможность тебя увидеть. Так что если мы прикончим Армистед, а ты постараешься не высовываться без лишнего повода… ну, не считая работы, конечно…