Вишенка на торте - Кристофер Дж. Брайс

- саму Ледяную Королеву.

Схватив ноутбук, я загружаю его и захожу в ее печально известный блог. Для этого нужно

прокрутить несколько постов о розыгрышах в раздевалке, послематчевых вечеринках и

рассуждения о том, кто из игроков переспал с парнями из бейсбольной команды, но в

конце концов я нахожу ссылку «Связаться со мной», спрятанную в самом низу страницы.

Я нажимаю на нее и наблюдаю, как на экране появляется пустое письмо. Мои пальцы

зависают над клавиатурой, пока я обдумываю, что ответить загадочному блогеру, который

превратил мою задницу в самую обсуждаемую часть тела в кампусе.

После минутного колебания я набираю текст:

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Дата: 2 октября 2015 г.

Тема: Это Жерар

Дорогая Ледяная Королева,

прежде всего, я должен сказать, что польщен. Когда я проснулся сегодня утром, я и

представить себе не мог, что моя задница станет вирусной темой, но вот, пожалуйста.

Признаюсь, поначалу я был напуган таким вниманием.

Я привык к тому, что люди смотрят на меня, но обычно это происходит из-за моих

недурных хоккейных способностей или моей привлекательной внешности, а не из-за моей

задницы. Но потом я понял, что если она у меня есть, то надо ее демонстрировать, верно?

Так что, наверное, я хочу сказать тебе спасибо.

Спасибо за интересный пост в блоге, который заставил меня одновременно смеяться и

краснеть.

В знак своей признательности я приложил кое-что для тебя. Считай, что это закулисный

(каламбур, конечно) взгляд на попку, которая запустила тысячу ракет.

Продолжай в том же духе, Ледяная королева. И продолжай говорить о прекрасных вещах

в жизни... как я!

Искренне,

Жерард Гуннарсон и его гигантский персик.

Я прикрепляю к письму одно из других селфи с задницей и нажимаю кнопку «отправить».

Вот так. Ледяную королеву отблагодарил, и мир был осчастливлен еще одним

великолепным изображением моей задницы. Моя работа здесь закончена.

Глава шесть

ЭЛЛИОТ

Двумя годами ранее

«Вы когда-нибудь видели такую красоту?»

Я качаю головой водителю автобуса, когда выхожу из автобуса на экскурсию по кампусу.

Из всех колледжей, в которых я побывал, университет Беркли-Шор - это чертов торт. Мир

окрашен в сочные оттенки зелени, а воздух наполнен веселыми мелодиями птиц.

Умиротворяющая тишина, здесь далеко от постоянной суеты Бостона.

Проходя через закрытый вход, я понимаю, что это не просто место для получения

диплома, это глава, которую нужно написать. Я встаю в очередь за другими пассажирами, выходящими из автобуса, и направляюсь к центру кампуса. По мере приближения меня

поражает большая толпой студентов, которые уже толпятся вокруг. Должно быть, не

менее пятидесяти, они возбужденно болтают и представляются друг другу нетерпеливыми

рукопожатиями.

Мой желудок скручивается в узел, когда я представляю, как мне придется вести светскую

беседу с этими незнакомцами. Честно говоря, я никогда не умел вести пустую болтовню, потому что я никогда не понимал этого. Почему мы должны притворяться, что нам не

наплевать на родные города и предполагаемые специальности друг друга?

Я отстраняюсь от группы, засунув руки поглубже в карманы, чтобы стать как можно

более незаметным. Может быть, если мне повезет, никто меня не заметит, и я смогу

слиться с фоном.

На это шансов мало. Моя карамельная кожа и очки выделяют меня как чужака среди моря

однообразных белых лиц Экскурсовод, веселая блондинка с мягкой улыбкой, начинает

рассказывать об истории БГУ. Я прислушиваюсь к ее щебечущему голосу и вместо этого

разглядываю своих потенциальных сверстников с безопасной стороны.

Здесь типичная коллекция качков и болельщиц, которые общаются - и под этим я

подразумеваю флирт. Несколько артистичных типов с разноцветными волосами и

причудливым модой. И, конечно же, отличники, которые, несомненно, претендуют на

звание выпускника и зависят от каждого слова гида.

Я не вписываюсь ни в одну из этих аккуратных коробочек. У меня нет ни спортивного

телосложения, ни умения флиртовать. Моя одежда простая и скучная.

Я умен, но мне не важно быть лучшим в классе. Я не более чем ворчливый стипендиат, у

которого есть своя фишка на плече и горячее желание показать себя. Единственное, что

меня волнует это получение диплома. Будь я проклят, если стану еще одним примером

«Латиноамериканский ребенок с «неправильной стороны» потерпел неудачу в жизни».

Экскурсия проходит по ухоженным дорожкам кампуса, и я снова поражаюсь тому, насколько красив пейзаж. Смотрители за территорией должны тратить часы на то, чтобы

каждое дерево, кустарник и цветок были идеальными. Я почти боюсь сойти с тротуара, опасаясь, что прозвучит сирена и меня выгонят и меня выдворят, не успев даже начать.

Мы спускаемся с небольшого холма и любуемся беговой дорожкой и полем внизу. Мы

проходим мимо небольшого пруда, где крякают утки и снуют птицы, чтобы поймать

рыбу. Мы видим вблизи новый ультрасовременный спортивный комплекс, от которого у

всех качков встает.

Чем больше мы видим, тем больше мне не верится, что я не сплю. Я из одного из самых

грязных районов Бостона. Это такое место, где тротуары покрыты трещинами и завалены

битым стеклом, а граффити конкурируют за место на кирпичных стенах. Ближайшее, что

у нас есть из зеленых насаждений, это заросший участок за старой текстильной фабрикой.

Не поймите меня неправильно: у моего родного города есть свое очарование. Он шумный, оживленный, он живой. Но это еще и борьба. Мама работает на двух работах, чтобы

прокормить нас в нашей крошечной квартирке, а я с четырнадцати лет подрабатываю -

сначала в угловом винном погребе, потом разносил пиццу, а теперь работаю в

парикмахерской администратором. Мы справляемся, но никогда не было ничего лишнего.

Моя средняя школа - обветшалая реликвия 1950-х годов. Линолеумный пол потрескался и

облупился, а шкафчики проржавели и покрылись вмятинами от десятилетий жестокого

обращения. Большинство окон закрыты металлическими решетками, что придает этому

месту тюремный вид. У нас нет пруда с утками или ультрасовременного спортзала, и нам

повезло, что зимой работает отопление.

С точки зрения образования, это самый низкий уровень, какой только может быть. Наши

учебники старше меня, и в половине из них