Старуха Кристи – отдыхает! - Дарья Донцова

– Сволочь, я из-за ее жопы должна стоять. У тебя билет есть?

– Конечно, – вежливо ответила я.

– Один купила?

– Какая вам разница? – попыталась я сохранить лицо.

– Пару с таким брюхом брать следует, – взвизгнула баба, – расселась здесь за двоих…

И тут, словно по заказу, из прохода донеслось:

– Граждане, приготовьте проездные документы.

Скандалистка вынула абонементный талончик и сообщила:

– Чтоб тебе сдохнуть, жирдяйка!

Контролер, щелкая щипцами, уже дышал за спиной, у меня в глазах стояли слезы. Наверное, нужно выйти на следующей остановке и перебраться в другой автобус, но я так уютно сидела у окна…

– Надо же быть такой уродкой, – не успокаивалась дама, – она сидит, а я стою, мест-то два!

«Такую хочется съесть», снова прочитала я и вдруг сделала то, о чем еще утром и помыслить не могла: выхватила из рук противной бабы билет и сунула себе за щеку.

– Ты чего? Белены объелась?! – взвыла женщина. – Граждане, она сумасшедшая!

Но пассажиры молчали, только у парня, сидевшего в двух шагах от истерички, прыгали бесенята в глазах.

Контролер с выжидающим видом встал рядом.

Я показала единый.

– Ваш билет, – обратился проверяющий к скандалистке.

– У меня его нет! – заорала та.

– Тогда пройдемте, – заявил мужчина с бляхой на куртке, – «заяц» лишается права пользоваться транспортом.

– У нее, у нее, у нее! – брызгала слюной тетка, тыча в меня пальцем с кроваво-красным ногтем.

– Да? – повернулся контролер ко мне.

– Нет, – ответила я, – мы незнакомы.

– Пройдемте, – мужчина ухватил даму за локоть и начал подталкивать вперед.

– Не трогай меня, урод, – завопила та. – Билет у нее во рту! За щекой! Залезь к этой жирдяйке в пасть, и найдешь там его!

Проверяющий пару секунд молчал, потом воскликнул:

– Ну, такого я еще не слыхивал, вы лучше всех придумали! Спутали девушку с компостером? Сунули ей в рот талончик, на голову нажали, а зубами пробили? Ваще, блин! Выходите!

– Идиот! – рявкнула тетка и треснула контролера сумкой.

– Ах, так, – возмутился тот, – ща получишь, грымза сушеная.

Дальнейшее заняло секунды, автобус замер, водитель открыл заднюю дверь, контролер мигом выпихнул дебоширку на улицу, «гармошка» захлопнулась, «Икарус» бодро покатил вперед.

– Встречаются же такие экземпляры, – сказал в пустоту контролер, – а еще дама.

Качая головой, он пошел по проходу. Я глянула в окно, фигура злобной тетки быстро уменьшалась, неожиданно мою душу наполнила гордость. Впервые в жизни я не спасовала перед обстоятельствами, не спрятала голову в песок, не попросила ни у кого помощи, не заплакала, а отомстила той, которая оскорбила меня.

– Девушка, – раздалось за спиной.

Я обернулась.

Парень, в глазах которого недавно прыгали бесенята, смеялся во весь рот.

– Здорово ты эту тетку! Вот прикол!

Я улыбнулась в ответ.

– Сама не знаю, как вышло, глупость ужасная!

– Молодец. Меня Володей зовут, а тебя как?

– Таня.

– Чего вечером делаешь? Если свободна, можем в киношку сходить, в «Кодак», была там?

– Никогда.

– Клево, поп-корн, кока-кола, мороженое, класс, ну так как?

– Извините, – ошарашенно ответила я, – не получится, я обещала к свекрови зайти.

– Ну вот, – расстроился Володя, – все красивые всегда замужем, вечно мне не везет.

Я вновь уставилась в журнал, опять увидела фото и строку: «Такую хочется съесть». Надо же, ко мне никогда не приставали на улицах и не приглашали в кино. Внезапно я погладила глянцевую страницу – не являюсь любительницей полупорнографических изданий, но сегодня одно из них подсказало мне, как следует поступить, спасибо всем, кто выпустил сию гадость, если б не она, мне в голову бы не пришло слопать талончик. Может, Гри прав? Как он говорит: «На любой куче навоза может вырасти цветок».

Жена Андрея Львовича оказалась такой же толстой, как и я. Она возвышалась на пороге, словно гора, по недоразумению затянутая в ситцевый халат. Волосы ее, жидкие, редкие, свисали сосульками, глаза и нос распухли, рот потерял очертания. Контраст со щеголеватым, изысканно одетым Андреем Львовичем был разительным. Мне пришло в голову, что Вера просто много плакала и у нее не хватило сил привести себя в порядок. Женщина внезапно потеряла мужа, кто же в подобной ситуации станет причесываться в парикмахерской и накладывать макияж?

– Вы ко мне? – сиплым голосом поинтересовалась вдова.

– Да, – тихо ответила я, – разрешите войти?

– Пожалуйста, – сказала Вера.

Я вошла в красиво обставленный холл и невольно подавила вздох. В таких квартирах я никогда не бывала. Потолок, украшенный лепниной, парил тут примерно на высоте четырех метров, в центре его висела роскошная бронзовая люстра, тихо позвякивающая хрустальными подвесками. На полу лежал толстый ковер кремового цвета. Интересно, сколько времени тратит на его чистку хозяйка? Хотя у нее, наверное, имеется домработница. И мебель просто шикарная. Я слегка оробела.

– Проходите в гостиную, – радушно предложила Вера.

Я заколебалась, идти предстояло по светлому ковру, занимавшему весь пол.

– Сейчас, только туфли сниму, – сказала я.

– Не надо, – махнула рукой Вера, – чего уж теперь о покрытиях беспокоиться, когда жизнь кончилась.

Я очень старательно вытерла ноги о половичок и двинулась за хозяйкой. Гостиная с розовой кожаной мебелью оказалась не менее роскошной, чем холл.

– Слушаю вас, – сказала Вера, опускаясь в одно из кресел, – мы, кажется, незнакомы.

– Я узнала о несчастье с Андреем Львовичем и пришла выразить вам соболезнование, – сообщила я, осторожно оживляя в кармане диктофон.

– Спасибо, – сказала Вера, – только я не знаю, кто вы.

– Таня Сергеева, Андрей Львович готовил мою дочь в институт, неужели он про нас ничего не рассказывал?

– Нет, – грустно ответила Вера, – муж всегда говорил: пришел домой, оставь службу за порогом. Семья – это семья, а работа работой. Я практически ничего не знаю о его учениках.

Внезапно мне стало весело, врать, оказывается, легко, а изображать из себя другого человека совсем просто.

– Мы очень сожалеем о несчастье, – бодро понеслась я дальше, – что же случилось с Андреем Львовичем?

– Сама не знаю, – ответила вдова и, вынув из кармана платок, промокнула глаза. – Он не пришел домой ночевать, я ужасно разволновалась и в полночь обратилась к дежурному по городу…

– Какая вы тревожная, – я вдохновенно корчила я из себя идиотку, – не явись мой супруг домой, просто выспалась бы спокойно, он в загул частенько пускается, мне не привыкать.

– Андрей был не такой, – воскликнула Вера, – образцовый семьянин, самый лучший муж на свете: нежный, заботливый, ласковый, хорошо зарабатывающий. Каждую копейку нес в дом. Квартиру купили, машину, дачу построили, оделись, обулись, вот, думала, наконец заживем…

И она зашмыгала носом.

«К гробу багажник не приделаешь», – всплыло неожиданно у меня в мозгу.

– И что вышло, – продолжала Вера, – напали на него, измолотили всего, часы отобрали, портфель…

В этот момент прозвучал звонок.

– Извините, – сказала Вера, – люди все время идут с соболезнованиями, Андрей столько добрых дел сделал!

Звонок не умолкал, чья-то рука настойчиво жала на кнопку.

Вера вышла, воцарилась тишина, я принялась рассматривать гостиную. Похоже, Калягины не стеснялись своего богатства, не скрывали достаток, все здесь было очень дорогим, роскошным, новым.

Внезапно из холла послышались странные шлепки, словно кто-то ронял на пол сырое полотенце, потом раздался гневный мужской голос:

– Где деньги, сука?

– Пожалуйста, тише, – взмолилась Вера.

– Нет, отвечай!

– Вы же знаете, – бормотала вдова, – Андрея убили, сумму украли, я ни при чем…

– Дрянь! – выкрикнул баритон, и снова послышалось: шлеп-шлеп…

Недоумевая, я выглянула в холл. Здоровенный мужик отвешивал Вере пощечины. Она практически не сопротивлялась, только всхлипывала, по ее лицу текли слезы, голова моталась туда-сюда.

– Сейчас же прекратите! – возмутилась я.

Мужчина толкнул Веру, та со всего размаху упала на пол и стукнулась лбом о край дивана, стоявшего у вешалки.

– Сейчас милицию вызову, – пригрозила я и схватила телефон, лежавший на журнальном столике.

– Денег, гад, не вернул, – неожиданно спокойно заявил мужчина, – так я хоть душу отвел, п… ей отвесил.

Вымолвив грубость, он резко повернулся и ушел.

Я кинулась к Вере, та сидела у дивана, пытаясь дрожащими руками остановить кровь, хлещущую из разбитой губы. Калягиной явно было плохо, я кинулась на кухню, распахнула огромный холодильник, нашла кубики льда, принесла пару штук и протянула вдове.

– На, приложи скорей к ране.

Вера покорно взяла льдинки.

– Кто это был? – вырвалось у меня.

– Отец Родиона Шелеста, – еле слышно прошептала Вера.