Ваше Сиятельство (СИ) - Моури Эрли

Мы прошли в покои Айлин, состоявшие с двух небольших комнат. Войдя, моя подруга тут же заперла дверь, бросила сумку с учебниками и подхватила на руки котенка.

— Соскучился, Гришенька? Мой хороший… — она принялась ласкать его, прикрыв глаза и прижимая к себе. В этот миг мне казалось, что она сама похожа на котенка. Потом отпустила милого питомца на пол и попросила меня: — Поможешь переодеться? Застежка сзади очень тугая.

Мы прошли в дальнюю комнату, где располагалась широкая кровать, накрытая шерстяным пледом. Там Айлин стала возле зеркала и повернулась ко мне спиной.

— Ну, помогай же! — она застыла в ожидании.

Застежка оказалась вовсе не тугой. Разошлась быстро, и платье сползло на пол, обнажая стройную фигурку госпожи Синицыной — на ней остались лишь розовые трусики.

— Саш… — она минуту помедлила, затем начала расстегивать мою рубашку, добралась до ремня и застежки брюк.

— Айлин… — произнес я и добавил шепотом: — Черт!

— Я хочу на тебя посмотреть, — будто оправдываясь сказала она, закончив с брюками — они сползли по моим ногам.

— Ты понимаешь, что сейчас ты можешь потерять что-то очень дорогое, — произнес я, жутко возбуждаясь от прикосновений ее нежных пальчиков.

— Для меня нет ничего дороже, чем ты. Вот чего я боюсь потерять, — она прижалась голой грудью ко мне, кольнув сосками, отвердевшими словно камешки. — И еще, я знаю, чего ты боишься. Поняла это по пути домой.

— Скажи, чтобы и я знал, — от прикосновения ее голого животика к моему возбуждению я вздрогнул.

— Боишься, что для тебя тогда не будет Ковалевской, но я обещаю: чтобы между нами не случилось, я не стану препятствовать твоим отношениям с ней. Ты пойдешь в воскресенье выбирать ей платье? Да, сходи, теперь можешь легко сблизиться с Олей — она на самом деле хорошая девочка, при всем своем зазнайстве. Сегодня я почувствовала, как ее влечет к тебе. Она очень ревновала и злилась, а мне это было приятно, — говорила Айлин, положив голову мне на грудь и щекоча розовыми волосами. — Раз она злится, значит понимает, что я для тебя тоже много значу.

Отчасти ее слова были правдой, отчасти просто приятны. Отчасти нелогичны, странны и противоречивы. Боги, что творится в ее милой головке⁈ От попытки осознать ее мысли я даже запутался в своих. Все это, что сейчас происходило между нами, и наши отношения в том числе, приобретало очень необычный вкус. Я подумал, что этот мир нравится мне тем, что отношение мужчин с женщинами здесь намного свободнее, зачастую мужчина имеет несколько жен или любовниц. И женщины давно свыклись с этим, приняли как норму. Такое понимание установилась с легендарных времен Перуна, забравшего Геру у Зевса и окружившего себя женами и десятком наложниц. Затем еще доимперские древние князья, принялись подражать в это вопросе Громовержцу. При всем этом обычная женская ревность никуда не делась, она лишь перестала быть слишком обжигающей: оставляя след с гораздо меньшим числом несчастных, отравленных ядом или истекших кровью от острого стилета.

— Айлин, дело не в Ковалевской — не будем ее трогать. Дело в самой тебе, — я подхватил ее на руки и положил на постель. Снял рубашку, оставшись в трусах.

— Что не так со мной? — она поймала меня за руку, притянув к себе.

— Для меня ты еще слишком девочка. Я не хочу, чтобы из-за сиюминутных желаний мы совершили большую ошибку, — я вздрогнул от прикосновения ее язычка к моей груди, именно в том месте, где остался синеватый след от удара Сухрова.

— Послушай, мальчик! Ты всего на полгода старше меня! Не слишком ли ты меня принижаешь по возрасту? — встрепенулась Айлин, царапнула меня ноготкам и поднялась выше, заглядывая в глаза. — Боги, какой ты странный! Я же чувствую, что ты меня хочешь? Думаешь, я в этом ничего не понимаю? — ее ладошка сжала мой невыносимо возбужденный член. — Две мои подруги со школы первого круга уже больше года как замужем и одна ждет ребенка. А ты со мной разговариваешь, будто я сама ребенок. В общем, успокойся по этому поводу.

— Раз ты в этом так много понимаешь, неси что-нибудь подстелить — будет кровь, — сказал я, погладив ее волосы.

— И это я тоже знаю не хуже тебя. Минутку, — она проворно вскочила с кровати и вернулась с куском бежевой ткани, свернутой несколько раз. Постелила, устроилась рядом со мной в ожидании.

Я тихо снял с нее трусики и погладил лобок. И когда я тоже освободился от остатков одежды, Айлин сказала:

— Подожди, я хочу посмотреть, — она приподнялась на локте, взяла свободной рукой мой член. — Саш, такой большой? Слушай, я уже боюсь. Он поместится? — она рассмеялась.

— Вот этого я не знаю, — я тоже едва не рассмеялся, позволяя ей разглядывать мой жезл и ласкать ее ладошке.

— Ты это делал когда-нибудь? — она наклонилась, сложив губы трубочкой подула на него.

— Да, — признал я, чувствуя, что от близости ее тонкого, соблазнительного тела и от ее ласки, могу взорваться прямо сейчас.

— С кем? Говори правду, — настояла она, наклонилась еще и осторожно поцеловала головку.

— Со служанкой. Айлин, не надо спрашивать об этом, — я вздрогнул от прикосновения ее язычка.

— Так же девушки делают, правильно? — она еще раз поцеловала меня там, уже намного смелее.

— Ты сейчас делаешь очень неприличные вещи, — предупредил я, чувствуя, как головка полностью исчезла в ее ротике, и я уже нахожусь на самом пределе.

— Я хочу их делать с тобой, — сказала она и снова ее губы обхватили кончик моего жезла.

— Айлин, стоп! Стоп! — я попытался отстраниться, но было поздно: член задергался, стреляя горячими брызгами ей на лицо и плечи.

Несколько мгновений госпожа Синицына смотрела на меня голубыми, изумленными глазами, приоткрыв рот, затем задрожала от смеха:

— Как же здорово! Саша, вот это да! Почему мы не делали это раньше? — ее ладошка до боли сдавила мой член. — Можно, я расскажу об этом Наташе?

— Думаю, не стоит, — я покачал головой, не разделяя ее восторга и чувствуя маленький конфуз.

Наташа — ее лучшая подруга, которая живет за Татарским мостом и ходит в другую школу. Подруга подругой, но зачем делится постельными подробностями?

— Пойди лучше умойся, — посоветовал я.

— Для этого мне придется одеваться — там Нурмис, — она спрыгнула с кровати и вернулась с полотенцем. Обтерлась и прижалась ко мне.

Осторожно, подушечкой пальца я начал ласкать ее влажную щелочку. Раздвинув ноги шире, Айлин закрыла глаза, все смелее подставляясь моим ласкам, засопела от удовольствия. Приятная волна все сильнее охватила ее, она вздрагивала от прикосновения моих пальцев, иногда выгибаясь, роняя слабый стон. Ее ладонь нашла снова отвердевший член и потянула требовательно к себе.

— Потом… — прошептал я, целуя ее груди.

Я хотел сделать ей так же приятно, как она мне. И когда она, вскрикнула и затрепетала, хватая меня, царапая, решительно требуя, тогда лег сверху и направил твердый как камень член в ее вход. Она вскрикнула снова, теперь уже от боли. Погрузившись в нее еще немного, я замер.

— Больно? — прошептал ей в ушко.

— Да. И очень приятно, — она гладила мою спину, обмякнув, дыша уже не так часто.

— Мы не будем это делать хотя бы дней пять. Нужно чтобы у тебя там все зажило, — я осторожно встал с нее.

— Откуда ты все знаешь? От своей служанки? — привстав, госпожа Синицына смотрела на кровавое пятно на постели.

— Знаю. Я прожил много жизней, у меня была тысяча девушек, — вполне серьезно сказал я.

— Какой же ты фантазер! — она рассмеялась, спрыгнув с постели и набросилась на меня с поцелуями. — Люблю тебя! Я хочу быть твоей тысяча первой!

— Знаешь, что меня заботит? — я накинул рубашку на плечи и наклонился за брюками. — Ковалевская может пустить в классе сплетни о тебе. Зря ты сказала такое при ней.