Богиня пяти дворцов - Леа Рейн

спорить. Раздвинув резные двери, мы прошли в просторную комнату со множеством деревянных перегородок. Свет внутри был приглушенный, пахло странно – старыми тряпками, вперемешку с благовониями и лекарствами.

Из-за бумажной ширмы, скрывавшей кровать, вышла женщина, в которой я не сразу узнала свою мать. Выглядела она уставшей, осунувшейся, будто постарела на несколько лет. Одета она была в простого вида платье, в волосах не блестело ни единого украшения. Раньше она никогда не позволяла себе покидать женское крыло в таком виде.

Я немного попятилась, чтобы держаться за спиной Шань Цая – мать вполне могла меня узнать.

– Лю Сан, – выдохнула она, и в ее глазах зажглась теплота, будто присутствие князя ее очень радовало.

С каких пор он у нее вызывает такую реакцию? Насколько я помню, его критиковали все, кому не лень, за разгульный образ жизни.

Лю Сан прочистил горло.

– Я привел двух докторов, тетушка. Они из больницы Белой птицы. Узнав о болезни отца, Мяо Шань сразу отправила своих друзей.

– Доченька не забыла родителей, – с теплотой отозвалась мама, и у меня дрогнуло дыхание.

Раньше она всегда меня осуждала, порой даже казалось, что она меня стыдится, ведь я не походила на настоящую принцессу и не оправдывала возложенных на меня ожиданий. Я никогда не слышала от нее слов любви. Теплота в голосе, с которой она говорила, сбила меня с толку. Будто она говорила о ком-то другом, а не обо мне.

– Мяо Шань встретилась со мной, чтобы узнать, как чувствует себя ее отец, —добавил Лю Сан.

– Почему же ты не привез ее сюда? – спросила мама. – Она до сих пор у тех похитителей?

– Дура Мяо Шань, – вдруг раздался злобный голос из-за ширмы, и оттуда вышла моя старшая сестра, Цин. – Никто ее не похитил. Наверное, она все это подстроила. Она всегда была революционеркой, поэтому и подкупила кого-то, чтобы ее забрали! Теперь она наверняка счастлива и ждет не дождется, когда отец умрет. Этого же они добиваются – чтобы не стало императора!

Я сжала кулаки под длинными рукавами халата. Это была неправда! У нас были проблемы с отцом, но я точно не желала ему смерти, даже несмотря на то, что он отправил за мной наемного убийцу.

– Не говори таких ужасных вещей, Мяо Цин! – строго отчитала ее мама. – У Мяо Шань с Его Величеством было много разногласий, но я уверена, что она не желает ему смерти.

У меня даже пошла из-под ног земля: мама никогда меня не понимала, мы с ней будто на разных языках говорили, а сейчас она слово в слово озвучила ровно то, что вертелось у меня на уме!

– Мама, посмотри правде в глаза! – Цин обернулась к ней с бешеным взглядом. – Мяо Шань не вернулась домой после того, что случилось в Сюань У.

– Ее там держат силой! – Мама яростно защищала меня перед сестрой, чего ранее никогда не бывало.

– А может, и нет. Может, она сама захотела с ними остаться. Сюань У и революционеры объединились, а у Мяо Шань есть друзья среди революционеров, это всем известно! Наверняка они ее освободили. Так почему же тогда она не вернулась домой? Да потому что теперь она с ними!

– Не смей порочить свою младшую сестру! – мама даже прикрикнула на Цин.

Мне стало одновременно и приятно, и стыдно, потому что хоть мама и защищала меня, Цин была права.

– Слышишь, что говорит Лю Сан? – продолжала сестра. – Мяо Шань отправила с ним докторов. Почему она сама не приехала, чтобы вернуться домой и побыть хотя бы последние минуты рядом с отцом?

Цин злобно посмотрела на Лю Сана, взгляд ее стал жестким, но я видела в нем глубокую печаль и горечь. Она потеряла мужа – мы его убили, – а теперь на ее глазах умирал отец.

– Скажи, Лю Сан, ты ее видел? Почему не привез?

– Я… – замялся Лю Сан, явно не зная, что выдумать.

Вообще-то, он меня привез.

Цин продолжила:

– Разве не странно, что после того, как столицу захватил клан Сюань У, император внезапно слег с болезнью?

– На что это ты намекаешь? – нахмурился Лю Сан.

– Довольно! – слабо сказали из-за перегородки, а следом раздался кашель.

Я не сразу поняла, что это был голос отца – так изменился он за время болезни. От его хриплого кашля, усиливающегося с каждой минутой, у меня сдавливало все внутри.

Мама и Цин скорбно опустили головы, ожидая, когда приступ закончится.

Откашлявшись, отец продолжил:

– Хватит поливать грязью сестру. Даже если она осталась с революционерами по собственной воле, это только моя вина. Больше всего жалею, что подписал тот указ о ее казни… Я сам ее спугнул. А теперь я умираю. Должно быть, это карма.

– Отец! – воскликнула Цин. – Мяо Шань – гнилое яблоко. Это из-за нее и ее дружков умер мой дорогой муж. А потом и… – Она осеклась, бросив быстрый взгляд на Лю Сана, и продолжила: – Когда нам прислали его тело… они прострелили ему голову! Его руки были в ссадинах! Он умер не в сражении, его держали в плену и допрашивали, а потом просто застрелили!

Я впервые видела Цин настолько эмоциональной – раньше она всегда выглядела как замороженная. Сестра была вне себя от злости и отчаяния. Закончив говорить, она зарыдала, а мама взяла ее под руку и стала успокаивающе гладить по плечу.

Мне было не по себе. Я понимала злость Цин, поэтому старалась не обижаться на ее слова.

– Чжао Гуй не оправдал возложенных на него надежд, – со знакомой безжалостностью ответил отец.

Его тон меня даже немного взбодрил: если у него остались на это силы, возможно, он еще не так плох? Возможно, у него получится вылечиться?

– Ваше Величество, – встрял Лю Сан, – позволите кое-что сказать?

Отец словно не услышал его и продолжил:

– Его идея собрать в администрации представителей других кланов была просто нелепой. Он поплатился жизнью за свою же ошибку. Говори, Лю Сан, я слушаю тебя. – На последних словах тон в голосе отца резко сменился, стал мягким и даже… нежным?

– Я не хотел сначала этого говорить, но думаю, вам все же стоит знать правду. Когда я встретился с Мяо Шань, она сказала, что Чжао Гуя допрашивали. Он признался, что отравил вас. Ранее я подозревал, что вы не просто больны, но у меня не было веских доказательств.

Я с непониманием посмотрела на Лю Сана. Я сказала ему об этом только сегодня, но мне казалось, он давно об этом знает, а у него, выходит, были