Башня Медузы - Девид Мэйсон

— Где дорога — там должны быть и люди, — пробормотал Кайтай. — Даже если это и очень старая дорога.

— А где люди — там будут и неприятности, — отозвался Оуэн, — хотя мне кажется, их не будет. Тех, кто строил эту дорогу, давно уже нет на земле, а путешественники сюда, я думаю, не заглядывают.

— Но по-прежнему никакой дичи, — пожаловался Кайтай. — А ведь нам скоро становиться на ночлег.

— Обойдемся тем, что есть у нас в мешках, — ответил Оуэн, — к тому же я не устал. А ты, Зельза? — В его голосе прозвучала нотка участия, что молодая женщина тут же заметила.

— В ходьбе я могу переплюнуть любого гахьо, — заявила она, ласково улыбнувшись.

— Тогда посмотрим, сколько миль мы сможем пройти при лунном свете, — заключил Оуэн, — может быть, дальше появится и дичь.

И так они шли дальше по прямой белой дороге; солнце село, и теперь уже луна освещала им путь. Далекий горный перевал теперь чуть приблизился.

И вот, когда наконец Кайтай был готов уже предложить стать лагерем, они с Оуэном заметили вспышку света. Зельза увидела ее мгновением раньше. Оба вскрикнули одновременно.

— Может, пахарь или пастух, — неуверенно предположил Кайтай. — Хотя я до сих пор не видел никаких следов стад в этих местах. А ты что думаешь, Оуэн?

Свет выделялся маленькой желтой точкой на фоне вздымавшейся перед ними горы. Но в ответе Оуэна вдруг зазвучала странная нотка — гнев.

— Проклятые, вечно недовольные скоты, — воскликнул он, скрипнув зубами.

Зельза кинула на него удивленный взгляд. Лицо его в свете луны было искажено яростью, а рука схватила топор.

— Часовые! — кричал он. — Молящиеся ослы… прятать от человека то, что принадлежит ему по праву… святоши и притворщики…

— Оуэн! — резко окликнул его Кайтай.

Взгляд Оуэна начал проясняться, и он удивленно уставился на приятеля:

— Что?

— Что ты говоришь? Часовые?

— Какие часовые? — словно очнувшись, переспросил Оуэн. Он повернулся в сторону светящейся вдали точки. — Там… Пошли туда. — Голос его все еще звучал странновато, а сам он был как во сне.

— Он бредит, — тихо сказала Зельза, когда они шли за ним следом: он теперь почти бежал к этому далекому огню, который рос по мере того, как они приближались к тому, что показалось им остатками какой-то старинной площади.

— Он лишился рассудка, — ответил Кайтай, но не успел продолжить: они увидели высокий освещенный сводчатый вход, открывавшийся в старинной каменной стене. Обломки стены белели в лунном свете. Это были остатки гигантской, полуразвалившейся каменной кладки — здания, которое уже наполовину ушло в землю от времени. Сводчатый проем открывал нечто похожее на пещеру, в которой мерцал огонь и роились какие-то темные тени.

Оуэн, широко размахивая топором, с дико горящими глазами, бросился прямо в этот проем. Когда Кайтай и Зельза вбежали туда за ним, они увидели кучку людей, сгрудившихся у огня, лизавшего им ноги. Это были жалкие косматые человечки, одетые в вытертые от времени овечьи шкуры. Не имея никакого оружия, они беспомощно вздымали руки, пытаясь защититься от яростной атаки топора.

— Часовые! Воры' Идите, ищите трупы, которые вы сторожите! — зарычал Оуэн и со свистом замахнулся топором. С бешеным воплем Зельза повисла у него на руке. Топор вырвался и с дикой силой вонзился в землю.

Оуэн остановился, глядя на свою руку, которую все еще сжимала Зельза: ее ногти оставили алый след на его коже.

— Оуэн, Оуэн из Маррдейла! — выкрикнул Кайтай, глядя ему в лицо.

— Я… Я… Оуэн, — с трудом выговорил тот и неожиданно со стоном сел прямо на землю.

Человечки — четверо мужчин и две женщины, одна из которых держала тощего, недокормленного ребенка, — столпились у противоположной стены, глядя на Оуэна в безумном страхе. Кайтай повернулся к ним и вытянул руки. Он старался говорить, как мог, мягко и успокаивающе, хотя и не был уверен, что они поймут его язык.

— Мир, мир, — сказал он и улыбнулся. — Нет страха. Мир.

Человечки что-то испуганно залопотали, и, внимательно вслушавшись, он разобрал несколько слов. Они говорили на наречии, которое он когда-то слышал. Они не решались отрываться от стены, стараясь обойти подальше ужас, которым был Оуэн.

А он тем временем, сжав голову руками, дико смотрел в склоненное над ним разъяренное лицо Зельзы. Она с силой ударила его по щеке.

— Храбрый воин! — осклабилась она. — Охотник за детьми! Мышиный убийца! Что это на тебя нашло?

— Нашло? — бросил через плечо Кайтай. — Это и было то самое. Он был одержим видением. Оуэн! Ты…

— Великая праматерь! — Оуэн молниеносно схватил Зельзу за руки, так как она снова замахнулась, чтобы ударить его. Он вскочил на ноги и теперь стоял, все еще держа запястья девушки и через ее плечо рассматривая сбившихся в кучку людей, которые едва не стали его жертвами.

— Что случилось? — спросил он.

— А ты что — не знаешь? — зашипела Зельза. — Ты набросился на этих несчастных, размахивал своим кровавым топором… они не сделали ничего плохого. Женщины и ребенок…

— Я… набрасывался на них? — Оуэн затряс головой. — Нет… не на них. — Он огляделся, и на лице проступил ужас. — Я видел это место… Все в огнях. Часовые были здесь, они подготавливали мертвых… пели заклинания, их одежды были усыпаны драгоценными камнями… и это… место погребальных церемоний… — Он снова оглянулся, и в голосе появилась боль. — Но все разрушено.

— А это — всего лишь жалкие крестьяне, — наставительно произнес Кайтай, — а не Часовые. Тех ты, видно, видел во сне.

Один из одетых в шкуры людей казался посмелее других: он выдвинулся на два шага вперед и начал жестикулировать, в то время как женщина повисла у него на руке, пытаясь остановить его. Они не оправились еще от страха, но уже поняли, что, по крайней мере сейчас, смерть им уже не угрожает. Парламентер замахал руками и залопотал невнятно, часто кивая головой.

Кайтай успокоительным жестом вытянул вперед руки ладонями вверх. Он отцепил арбалет и отложил его в сторону, затем взял у Оуэна из рук топор. Сложив все оружие, он стоял неподвижно, оглядывая развалины арочных строений вокруг.

— Зельза, — слабым голосом заговорил Оуэн, — я очень виноват… и спасибо тебе, что остановила меня. Убить их… ни за что… это было бы низостью. — Он потряс головой, как бы желая стряхнуть с себя что-то. — В ту минуту я был кем-то другим. Я снова был в своем сне, и я узнал это место. Сюда люди, звавшиеся Часовыми, приносили тех, кто был… мертв, но не совсем еще мертв. Эти Часовые… они пытались не подпустить меня к тому, кого я хотел там увидеть. Дальше я ничего не помню… но этот зал… Его я запомнил хорошо.