Дело петрушечника - Роман Валериевич Волков

состроил брезгливую гримасу. — Эти их Петрушки — просто настоящие уроды. Противные носатые грубые страшилы, вблизи — сущий ужас! Бррр… То ли дело наши куклы — просто ангелы, которые несут отдохновение детскому сердцу…

— Позвольте, я покажу вам кое-что, — оборвал его Нестор. Он вспомнил об оставленном в конторе саквояже и теперь со смутным предчувствием удачи спешил показать Янушу улики. Кряхтя и приговаривая, он долго копался в недрах саквояжа, пока наконец не высыпал на сукно деревянные кукольные ручки. Хозяин лавки посмотрел на них с легким удивлением:

— Откуда у вас это? Это дедушкина… или батюшкина работа, сомнений быть не может. Возможно, они вместе работали.

Барабанов едва не подпрыгнул на стуле от ликования. Наконец-то!

— А батюшка ваш… в добром здравии? И дед?

— В добрейшем, слава богу, — ответил Януш, почему-то помрачнев. — Хотите поговорить с ним? А дед, увы, пару лет назад скончался. — Легкую улыбку от очередной удачи Лилии Нестор с трудом скрыл.

— Конечно же! Вдруг он вспомнит, для кого делал эту работу! — Барабанов, с трудом сдерживая нетерпение, сгреб детальки со стола. — А далеко ли он живет? На поезде ехать не надо?

— Нет. Он тут, в мастерской. Пойдемте, я отведу вас.

Януш с видимой неохотой вывел гостя во двор и постучался в низенькую невзрачную дверь по соседству. Ответа не последовало, но хозяина магазина это нисколько не смутило, и он аккуратно открыл дверь, пропуская спутника внутрь. В мастерской было тесно, в воздухе летала пыль, и стоял крепкий запах стружки и столярного клея. В глубине помещения, за верстаком сидел крепкий старик в фартуке и, осторожно работая долотом, вырезал из деревянной болванки очередную куклу, и его длинные седые усы дергались в такт ударов молоточка. На вошедших он не обратил ровно никакого внимания.

— Батюшка, здравствуйте, — начал Януш слегка заискивающе, — тут сыщик из Петербурга, поговорить с тобой хочет. По поводу кукол…

Барабанов решительно выступил вперед, гром-ко представился, подозревая, что старик туг на ухо, и протянул на вытянутой руке деревянную детальку, найденную во рту покойника. Старик, прищурив глаз, бросил беглый взгляд на улику, хмыкнул и утвердительно покачал головой.

— Моя работа. Отец лаком покрывал, самым первым слоем, уже старый был совсем. После него, вижу, тут еще много раз лакировали.

— Вы точно уверены? И как давно? Вы помните что-то? Пан э-э-э?..

Барабанов, ухватив ниточку, намеревался размотать весь клубок за минуту, но старик явно не собирался торопиться: он отложил инструмент и задумчиво разглядывал детальки, принесенные гостем.

— Вацлав. Меня зовут пан Вацлав. — Старик вытянул ноги поудобнее и достал из-за пазухи кисет и трубку. — Давно я занимаюсь куклами, очень давно… Много игрушек сделал за свою жизнь. В том числе и Петрушек всяких видов, от которых эти ручки. Но мои Петрушки всегда были особенные… совсем не похожи на этих крючконосых площадных чертей, которыми только детей пугать. Нет, кукла должна умилять, радовать.

Он жестом обвел мастерскую, показывая свою работу. По стенам и полкам мастерской было расставлено огромное количество кукол разной степени готовности. Всех их, и мальчиков и девочек, объединяла одна черта — благолепное ангельское личико с пухлыми щечками, выполненное со всеми подробностями, как на скульптуре, в десятке различных вариаций. Чем-то они напоминали марионеток, виденных у кукольника Левко, но изготовлялись еще более роскошно и аккуратно. Куклы были одеты в костюмчики, которые походили на народную одежду, но вышло больно уж богато на украшения, и куклы из-за этого выглядели словно барчуки, нарядившиеся крестьянами на карнавал. Старый мастер проследил направление взгляда Барабанова и заметил, самодовольно прищурившись:

— Нравится? То-то… У всех кукол волос натуральный, от живых дивчин. Поэтому и берем так дорого — работа штучная, кропотливая. Это только господам по карману. Вот раньше шляхтичи ходили на ярмарки, смотрели на Петрушек и прочие балаганные куклы, а после дома просили купить такую же, и родители им непременно покупали. Но конечно же, не размалеванного уродца, как у кукловодов, а более красивую, аккуратную и дорогую. Из моего магазина. Да только когда это было… Кому сейчас нужны эти ярмарки и эти Петрушки? Детей сейчас вон — в оперу водят! Э-эх…

— Так, значит, куклы, от которых эти ручки, были сделаны давно? И кому могло понадобиться так много? — не унимался почуявший след Нестор.

— Почему давно? — удивился старик, раскуривая погасшую трубку. — Вовсе не давно. Лет пятнадцать назад, может, немногим поболе… Игрушки частенько помногу заказывают, на праздник или для большой семьи, но не обязательно. Один раз, я помню, пришел заказчик и попросил сделать сразу двадцать штук! Целый театр! И все это для сынишки, говорил, что тот просто обожает этих кукол!

— А не помните ли вы, откуда этот пан был? Местный или приезжий?

— Откуда же мне знать, я адреса не записываю. — Пан Вацлав развел руками. — Судя по выговору, откуда-то с восточных губерний, а может, с юга…

— Точно с восточных мест! — не удержавшись, вставил Януш. — Это только они так разговаривают скоро-скоро…

— А может, и с юга… — гнул свое старый Вацлав, прищурив глаз от дыма. — Важный был пан, помню… Осанистый, крепкий, видный. Волос как вороново крыло с проседью. И сынишку своего так любил, так любил… Все портретик его показывал и прядку волос. Волосы черненькие, а на портретике — чистый ангелочек.

Барабанов, повинуясь предчувствию, полез в саквояж и протянул Вацлаву пачку рисунков судебного художника из К., которые тот сделал в морге, уже после гибели жертв. Старик, нахмурившись, долго перебирал листы, но в итоге, отрицательно качая головой, вернул рисунки сыщику.

— Нет. Конечно, они похожи породой на того пана, но это не он. Я бы его сразу признал. Да тот и постарше был, лет шестьдесят, наверное, ему было.

— А сынишке?

— Сынишке годков восемь. Может, десять. Не более того.

— А по документам проверить нельзя?

— По документам? — хохотнул старик. — Пятнадцать годков прошло! Мы с таких пор документов не храним, нам без надобности.

Внезапно молчавший до этого Януш заговорил странно и немного мечтательно под недовольным взглядом отца:

— Да-да… Я тоже помню этого пана. Мне тогда было лет пятнадцать, и я только начинал помогать батюшке в магазине. Заказ тот человек сделал — преогромный! Чуть ли не всех кукол в магазине скупил! И помню, все уши нам прожужжал своим сынишкой, какой тот у него умник и отрада. Я тогда даже втайне позавидовал хлопчику — как отец его любит, что не одну дешевую игрушку покупает, а целых двадцать, причем самых лучших!

— Ну это еще неизвестно, как он там его любил! — с недовольной гримасой перебил сына пан Вацлав. —