Горе господина Гро - Макс Фрай

Как и следовало ожидать, мои старые, опытные сотрудники не ужились с новым начальством и с удовольствием воспользовались возможностью уйти в почетную отставку, поэтому нынешняя городская полиция — это уже, конечно, совсем не то. Но худо-бедно работает, людям особо не вредит — и хвала Магистрам. В любом случае, меня это уже давно не касается. Я — живая легенда, историческая реликвия, какой с меня спрос.

К тому моменту, о котором пойдет речь, я уже почти четыре дюжины лет прослужил в Тайном Сыске. Это означает, что по-настоящему трудные времена давно миновали. Соединенное Королевство оправилось от последствий Смутных Времен и войны за Кодекс, граждане худо-бедно, а привыкли соблюдать новые законы, самые отчаянные мятежники сидели в Холоми, а прочие пребывали в изгнании и, хвала Магистрам, навещали столицу далеко не каждый день. Я стал регулярно ночевать и даже завтракать дома — неслыханная роскошь. Это что, Джуффин даже жениться как-то ухитрился, а ведь мое так называемое свободное расписание выглядело таковым только на фоне его напряженного графика. Впрочем, если верить слухам, его жена вечно была занята какими-то невообразимыми делами, о которых никто ничего толком не знал, зато фантазировали, не ведая меры. В столице ее боялись куда больше, чем самого Джуффина, к которому, в конце концов, просто успели привыкнуть. Ребята из Семилистника, помнится, вовсю судачили, будто Кеттариец сдуру женился на древнем Магистре, похитившем прекрасное женское тело после того, как до дыр износил собственное. Зная Джуффина много лет, не думаю, что он мог так ошибиться; с другой стороны, с него бы вполне сталось совершить подобный поступок совершенно сознательно. Впрочем, все это не моего ума дело, пусть он сам рассказывает вам о своей семейной жизни, если пожелает.

Народу в Тайном Сыске тогда было поменьше, чем теперь: я, Джуффин Халли, Ренива Калайматис, его секретарь и официальный представитель Ордена Семилистника в одном лице, покойный Мастер Преследования Тотохатта Шломм и Шурф Лонли-Локли, который в те дни еще носил Мантию Смерти и официально считался самым опасным существом в Соединенном Королевстве, — это все. Джуффин, помню, вечно зудел, что еще пара-тройка сотрудников ему бы не помешала, да где их, дескать, взять, и был по-своему прав. Зато все мы состояли в Тайном Сыске с момента его создания и за сорок пять лет успели отлично сработаться. Когда я был начальником Правобережной полиции, запутанные расследования и опасные стычки казались мне желанным отдыхом от непрерывного обучения бестолковой молодежи, с тех пор я превыше всего ценю в коллегах способность понимать меня и друг друга с полуслова, а нам, как правило, взгляда было достаточно. Особенно хороши были ежедневные совещания, которые обычно начинались в полной тишине и завершались три минуты спустя фразой Джуффина: «Ну да, можно и так». Позже, когда у нас все-таки появились новые сотрудники, старой гвардии пришлось стать гораздо многословней; впрочем, в этом тоже можно находить определенное удовольствие.

Моя должность в Тайном Сыске называется «Мастер Слышащий»; строго говоря, она была придумана специально для меня, с учетом моих склонностей и пожеланий. По сей день моя основная обязанность — знать, что происходит в столице. Смотреть, слушать, сопоставлять и анализировать факты, делать верные выводы, прогнозировать развитие ситуации и вмешиваться, когда сочту нужным. Сказать по правде, я всю жизнь занимался этим для собственного удовольствия, просто Джуффин дал мне возможность развернуться как следует. Он вообще великий мастер добиваться от людей максимальной отдачи; как я понимаю, его великий секрет состоит в том, чтобы требовать от каждого человека именно то, что он хочет делать — даже если сам об этом пока не догадывается.

С точки зрения стороннего наблюдателя, моя работа представляет собой череду непрерывных развлечений. Целыми днями я разгуливаю по городу, сижу в трактирах, делаю покупки на рынках и в модных лавках, скучаю на Королевских приемах, навещаю старых приятелей, завожу новые знакомства, регулярно заглядываю в Квартал Свиданий, пляшу на чужих свадьбах, играю в кости с матросами и наслаждаюсь, посещая концерты. Это, ясное дело, далеко не все, но в общих чертах — достаточно. Изменять внешность я, хвала Магистрам, научился еще в юности, поэтому мое присутствие всегда и везде кажется уместным и никого не смущает. Понятно, что интересуют меня не столько развлечения, сколько чужие разговоры и мысли — к вашему сведению, большинство людей довольно громко думают. К сожалению, по большей части о ерунде, хотя встречаются и занимательные случаи. Разумеется, мне пришлось обзавестись множеством агентов, способных внимательно слушать и убедительно говорить, а в случае нужды — действовать, но, хвала Магистрам, у меня неплохое чутье, благодаря которому я сам обычно оказываюсь в нужное время в нужном месте и довольно редко пропускаю по-настоящему интересные вещи.

Обычно, когда мне вдруг приходит в голову бросить все дела на самотек, вернуться домой пораньше и как следует выспаться, это означает, что ночь в столице будет скучная — в наилучшем, с точки зрения стража порядка, значении этого слова. Однако дождливым осенним вечером сорок пятого года Эпохи Кодекса я, сам того не ведая, отправился домой лишь потому, что самому интересному событию этой ночи предстояло случиться в моей собственной спальне.

Поначалу ничто не указывало на возможность такого поворота: я отпустил слуг отдыхать, принял ванну, напился камры и с удовольствием почитал в постели — роскошь, которую в те времена нечасто мог себе позволить. А когда решил, что на сегодня хватит, и обратился к лампе с просьбой погаснуть, в спальне появился призрак моего отца, Хумхи Йоха, и спутал все мои планы — если бы только на ближайшие часы!

Но об этом я пока не догадывался, а потому воззрился на привидение с любопытством и даже симпатией. Не могу сказать, будто меня так уж мучила совесть, и все же я не раз думал, что зря не попрощался с умирающим стариком по-человечески. Если учесть, что служебное положение и в те дни обязывало меня быть в курсе всех городских новостей, проморгать кончину собственного родителя было как минимум непрофессионально, а делать промахи я никогда не любил. И вдруг жизнь предоставила мне шанс исправить ошибку, пусть даже с опозданием на две сотни лет.

Тем временем призрак отца моего заговорил. Тон его был самый торжественный.

— Сын мой, — объявил он, — наконец мы встретились!

— Доброй ночи, — вежливо ответил я. Немного помолчал и осторожно спросил: — Чем обязан?

Мне, конечно же, хотелось немедленно выяснить, самостоятельно он превратился в привидение или благодаря чужой помощи? Намеренно или случайно? И, если уж на то пошло, где ошивался столько лет? Обычно если человек по какой-то причине становится призраком, это происходит сразу же после его смерти, и он принимается досаждать живым немедленно, не дожидаясь даже собственных похорон. Но мне показалось, что будет неделикатно вот так сразу обрушиваться с расспросами. Тем более, зная Хумху, я не сомневался: если он захочет поведать мне о своих делах, будет довольно трудно не выслушать его историю во всех подробностях. А если не захочет, то и расспрашивать бесполезно.