Никогда не обманывай герцога - Лиз Карлайл

К этому времени дождь ослабел и гроза ушла.

Гарет заглянув в глаза Антонии и увидел снова вернувшееся к ней выражение отрешенности. Боже правый, что они натворили? Содеянное вызывало у него тревогу, и даже то, что он остался анонимным соблазнителем, больше не казалось ему правильным.

– Антония, – прошептал он, – Антония, я хочу, чтобы ты произнесла мое имя. – Скорее почувствовав в темноте, а не увидев скользнувшую по ее лицу слабую улыбку, Гарет взял ее за плечи, как будто собирался встряхнуть. – Антония, кто я?

Внезапно внутри башни возник неяркий трепещущий свет, снизу послышалось эхо шагов, и Антония повернулась, словно намереваясь уйти, но Гарет схватил ее за локоть.

– Мое имя, – повторил он. – Я просто хочу услышать его из твоих уст.

– Гейбриел, – оглянувшись, шепнула она. – Ты… архангел Гавриил.

Гарет отпустил ее.

Гейбриел. Это не его имя. Уже давно не его.

– Миледи? – послышался с лестницы крик горничной. – Вы там, ваша светлость?

Антония проскользнула в открытый проем башни и скрылась в темноте винтовой лестницы. Теперь она в безопасности.

А чего же он ожидал? Гарет повернулся и быстро пошел к противоположному концу стены. Холодные капли моросящего дождя падали ему на лицо. Его тапочки и одежда промокли, и Гарет почувствовал, что замерз. Но все страдания и физические неудобства не могли избавить его от одного страшного вопроса: что же он наделал?

Глава 6

Дедушка вел Гейбриела за руку по запутанным улочкам Мургейта. Сумерки быстро превращались в ночь, и торговцы начали закрывать свои лавки.

– Зейде, далеко еще наш дом?

– Почти рядом, Гейбриел. Тебе понравилось в банке? Впечатляет, да?

– Да, он большой, – ответил Гейбриел. В это мгновение из распахнувшихся дверей дома, расположенного дальше по улице, высыпала шумная толпа мужчин. Тот, что был впереди, ругался и старался высвободиться, но у него были связаны руки.

– Стой тихо! – шепнул дедушка, быстро подтолкнув Гейбриела в тень.

Прижатый телом деда к холодной кирпичной стене, Гейбриел ничего не мог видеть, но прекрасно слышал крики и топот мужских сапог.

– Отпустите меня, черт бы вас побрал! – кричал мужчина. – Помогите! Помогите, ради Бога!

– Проклятие, Нейт! – прогремел один из мужчин. – Мне казалось, ты сказал, он слишком пьян, чтобы сопротивляться.

– Тогда свяжи ему ноги, олух!

– Нет! Нет! Я делаю паруса! – Гейбриел слышал, как мужчина борется. – У меня есть документ! Я нахожусь под защитой! У вас нет права забирать меня!

– Ну и дела! – прошептал дедушка. – Не повезло бедняге.

Когда через несколько минут шумная толпа скрылась во тьме и суматоха стихла, дедушка, взяв Гейбриела за pyку, быстро повел его прочь.

– Что сделал этот человек, Зейде?

– Слишком много выпил с людьми, которых плохо знал, – ответил дед. – Англии нужны матросы. И чтобы собрать команду, годится любой способ.

– Но… они не могут так поступать, – возразил Гейбриел. – Нельзя же вот так просто забирать кого угодно?

– О, мой мальчик, именно поэтому я и говорю тебе: «Стой в стороне». Всегда придерживайся своей семьи, милый. Но разве ты когда-нибудь слушаешься, а?

Гарет ждал ее за завтраком: ждал до тех пор пока огонь под жаровней не погас окончательно и кофе не остыл; ждал, пока лакеи не стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, словно долг звал их куда-то в другое место. Но Антония так и не пришла.

«Да, – подтвердил один из лакеев, – ее светлость обычно завтракает в утренней столовой». «Да, это так, – поддержал его другой, – ее светлость встает рано и всегда пунктуальна». Итак, Гарет продолжал ожидать ее, ковыряя свою еду и попивая кофе. На самом деле он ждал ее до тех пор, пока одна из проходивших мимо служанок, просунув голову в дверь утренней столовой, не бросила недовольный взгляд на все еще уставленный едой буфет.

– Ваша светлость, вернулся мистер Уотсон, – чопорно поклонившись, доложил появившийся сразу вслед за служанкой Коггинз. – Он отправил молотилку в амбар и готов прийти в любое удобное для вас время.

Нечего тянуть и откладывать важные дела, решил Гарет. Антония, очевидно, не придет. И чего он беспокоится? Они все равно не смогли бы серьезно поговорить – ведь эти проклятые лакеи кружат все время как назойливые шмели. Гарет старался убедить себя в том, что хочет видеть Антонию только для того, чтобы понять, все ли с ней в порядке. Но это глупо. У нее есть горничная и целая армия заботливых слуг.

Шумно отодвинув стул, Гарет бросил на стол салфетку и широким шагом прошелся по дому и дальше по длинной, оплетенной розами галерее, соединяющей главный дом с конторами и мастерскими. Он еще долго продолжал кипеть от гнева. Его избегают, он это чувствовал. А может быть, пришла ему в голову мысль, когда он бегом спускался по последнему пролету лестницы, Антония просто смущена? Это Гарет мог понять, ему и самому было очень неловко. От одной мысли о том, как исступленно они касались друг друга, предаваясь порыву ненасытной, необузданной, неистовой страсти, у него и сейчас начинали дрожать руки. То, что они вместе совершили этой грозовой ночью, уже нельзя изменить. Им обоим всю оставшуюся жизнь придется жить с этим воспоминанием.

Гарет на ходу решил не давать Антонии разрешения обновить Ноулвуд-Мэнор. Ведь тогда она наверняка покинет Селсдон и поселится в Лондоне. Вероятно, им не следует больше встречаться. А что, если она не уедет? Гарет сказал ей, что она, сколько пожелает, может оставаться в Селсдоне. Но даже если Антония переедет в город, они тоже могут случайно встретиться. Теперь и ему, и Ксантии придется вращаться в обществе, которого они при других обстоятельствах могли бы избежать. С другой стороны, заставить Антонию перебраться в Лондон – значит отдать ее на растерзание высшему свету. А это, вполне вероятно, ее может просто погубить.

Проклятие! Ощутив, что у него дергается щека, Гарет резко остановился. Он сам заварил всю эту кашу, а теперь не знал, как ее расхлебывать. Им – ему и Антонии – необходимо все обсудить и прийти к какому-то соглашению. Он встретится с ней, как только покончит с делами, касающимися имения, решил Гарет и рывком распахнул дверь в контору.

Поздним утром Нелли обнаружила Антонию в семейной часовне. Часовня, находившаяся в холодной стороне старого замка, частично освещалась дневным светом, попадавшим сюда сквозь высокие узкие окна, расположенные по обеим ее сторонам, и тремя свечами, зажженными у алтаря. В часовне пахло расплавленным воском, отсыревшим бархатом и мокрым камнем.

– Ваша светлость? – Нелли заглянула в полумрак.

– Да, Нелли. – Антония медленно поднялась с колен, подобрав тяжелые полы накидки с холодного каменного пола.