Колдун - Кай Вэрди

и дышал, как загнанная лошадь. Мишке казалось, что его топот и тяжелое, уже хриплое дыхание разносится на пару километров вокруг. Еще и Полинка, довольная неожиданными скачками, цепляясь за его голову, то попадала ему в глаза руками, то закрывала ладошками нос, мешая дышать, да еще и тихонько хихикала, вертясь во все стороны.

К счастью, пасмурная погода не позволила лучам утреннего солнца быстро разогнать туман, и все дети благополучно добрались до условленного места. Мишка пришел последним, злой как черт и уставший как собака.

Стянув с плеч девочку и сунув ее Тамаре, Мишка быстро влез на дуб, достал из дупла свою обувь, обулся и прислушался. Где-то вдалеке раздавался гул моторов, с другой стороны слышалась канонада — где-то шел бой.

— Пошли. Быстро и тихо. Под ноги смотрите, на ветки не наступайте, — мрачно оглядев свою команду и отметив, что Тамара удобно пристроила девочку себе за спину, крепко подвязав ее кофтой для надежности, скомандовал Мишка.

До оврага, где устраивал себе дневку, дорогу он помнил, потому уверенно повел ребят туда. От оврага, приметив по поднявшемуся солнцу направление, он углубился в лес и, не сбавляя темпа, пошагал вперед. Томка и Колька шли за ним молча, не жалуясь и искренне стараясь не отставать. Правда, двигаться настолько же тихо, как двигался Мишка, даже идя по лесу, у них не получалось. Под ногами у ребят то и дело хрустели сучки, они обламывали ветки, встречавшиеся на пути и мешавшие движению, пинали ногами поганки и шишки… В общем, шумели как могли, оставляя широкий и надежный след даже для неопытного следопыта. Спустя пару часов такой ходьбы вконец озверевший Мишка остановился.

— Я что-то не пойму. Вы от немцев уйти хотите, или за собой их на хвосте ведете? — зло зашипел он на ребят. — Что вы им широкую дорогу указываете?

— Да чего не так-то? — озлилась и девочка. — Шпаришь вперед, как оглашенный, мы едва успеваем за тобой! Как говорил, так и делаем! Молчим и идем, не стонем и не жалуемся. Чего тебе не так-то?

Мишка глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь успокоиться.

— Иди сюда, — позвал он Тамару. — Да поставь ты ее уже на землю! Больше, чем вы наследили, она уже не наследит! Пусть ноги разомнет пока.

Сердито глянув на своего проводника исподлобья, Тома поставила Полинку на землю, тихонько велев Кольке приглядывать за ней и отвести ее пописать, а сама подошла к Мишке.

— Ну и чего ты мне показать хотел? — подняв на него глаза, с вызовом поинтересовалась девочка.

— Тихо. Слушай. Что слышишь? — спросил у нее Мишка.

Девочка прислушалась.

— Бомбят где-то, — пожала она плечами.

— Птицы кричат. Мы спугнули их, — нахмурился Мишка. — И они издалека показывают, что вот здесь кто-то есть. Смотри сюда, — показал он ей на землю. — Что видишь?

— Ничего, — пожала плечами девочка. — Земля, трава, поганки… Дерево вон растет, мох… Чего я увидеть-то должна?

— След остался, видишь? Вон у Кольки нога соскользнула, так он вон какой следище пропахал! Почва мшистая, так он весь мох стесал. А почему? А потому, что мухомор сбивал ногой. Вон пнул его, словно мячик. А вот ты прошла. Прям на поганку наступила, раздавила ее. И ветку сломила, помешала она тебе, — сердито выговаривал ей Мишка. — Так по лесу не ходят. Это же вы деревенские, вы меня учить должны, а не я вас!

— Дак мы в лес ходим гулять да за грибами-ягодами, а не прятаться! — уперла руки в бока девочка. — Да и кто за нами сюда попрется?

— Фрицы. Еще и партизанами объявят. И хорошо, если сразу пристрелят, — мрачно сообщил ей Мишка.

— А ты будто не партизан! — язвительно выдала девочка. — Чего ж тогда в партизаны поперся, коль трус такой!

— Я не партизан и не трус. Но и нарываться на пулю не собираюсь, — зашипел парень. — И либо вы ходить учитесь, либо выбирайтесь сами, как знаете!

Девочка обиженно засопела, глядя на него исподлобья.

— Чего ты хочешь? — прошипела она.

— Идете тихо, след в след, друг за другом. Поганки не пинать, мухоморы не трогать, шишки пускай лежат! Коля, ты понял? — шипел Мишка.

— А чего? Скучно же… — проведя под носом рукавом, пробурчал мальчишка. Томка отвесила ему подзатыльник.

— Ступай к фрицам, у них весело, — прокомментировала девочка.

— Ветки не ломать. Если мешает идти, просто рукой отводите, или наклоняйтесь под ней. Через коряги не прыгать, по пням не скакать, мох не трогать! Наступать старайтесь на траву, она распрямится, — продолжил Мишка. — Все понятно?

Вздохнув, ребята мрачно кивнули.

Забрав у Тамары Полину и усадив ее перед собой, при помощи Тамары обвязав девочку кофтой, чтобы не упала, Мишка пошагал вперед. Так нести ребенка было несравнимо легче, чем на плечах.

К вечеру уставшие ребята уже еле передвигали ноги. Полинка капризничала и канючила, просила пить и есть. Старшие молчали, но угрюмо сопели. Мишка, понимая, как важно успеть рассказать капитану то, что он узнал, раздражался все больше: один он бы уже был в расположении. Потому, не обращая внимания на недовольное сопение и капризы, шагал и шагал, словно заведённый. И только когда начало смеркаться, Мишка, найдя подходящую ложбинку и опасаясь заблудиться в темноте, оставил ребят там, строго приказав сидеть тихо и никуда не рыпаться, а сам пошел к кромке леса, чтобы понять, куда они вообще вышли.

Оказалось, что он таки сбился с пути и ушел в лес гораздо глубже, чем планировал. Ругаясь последними словами, подросток вернулся к ребятам, и, забрав их, пошел к выходу из леса.

Стемнело быстро. К счастью, ветер разогнал тучи, и на небе показалась луна. Мишка теперь ориентировался на луну. Он так разогнался, что в темноте не заметил, как лес закончился, и чуть не вылетел на открытое пространство. Резко остановившись, он попятился назад. Не ожидавшая этого Тамара, едва передвигая ноги тащившаяся следом, ткнулась ему в спину и от толчка упала наземь, здорово подвернув ногу и зашипев от боли. Колька, тащивший Полинку, успел среагировать и остановиться, а после кинулся помогать сестре.

Мишка, услышав возню, шипение и всхлипы за своей спиной, повернулся и приложил палец к губам, показав ребятам кулак. Те вроде затихли. Тамара, вытирая слезы, массировала подвернувшуюся ногу, Колька, сняв со спины Полинку, шепотом уговаривал девочку не плакать и не шуметь. Полинка же уже открыла рот, чтобы разреветься, требуя маму. Мишка, притаившись за кустами, оглядывал окрестности. Наконец он понял, куда они вышли, и едва не взвыл — им предстояло еще топать и топать. Они оказались перед тем полем, где несколькими днями ранее происходило