Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова

– Нет.

– Значит, мать у Кирилла есть круглосуточно. Но все-таки понадобилась няня.

– У Фаи педагогическое образование, и она занимается с Кирюшей, – попыталась объяснить необходимость услуг Ермолаевой Лутковская.

– Я так и подумала, – улыбнулась Мирослава. И, уже почти закрыв дверцу, сказала: – У меня к вам, Аграфена Тихоновна, малюсенькая просьба.

– Для вас все, что угодно, – с готовностью отозвалась та.

– Позвоните мне, пожалуйста, когда Ермолаева соберется уходить.

– Хорошо, – кивнула Лутковская и открыла ворота. Потом и сама вышла вслед за автомобилем детектива и смотрела ей вслед, пока «Волга» не исчезла из поля видимости. «Интересно, – подумала она, заходя во двор и затворяя ворота, – почему она ездит на машине советских времен. Деньги на новый автомобиль у нее, судя по всему, имеются». Лутковская еще не видела «БМВ» детектива. Впрочем, это и немудрено, Мирослава на нем практически никогда не ездила, его водил и ездил на нем Морис. Не знала Аграфена Тихоновна и того, что советским был только внешний вид «Волги». Все внутренности автомобиля давно уже были заменены современными деталями, а мотор по мощности не уступал гоночным автомобилям.

Мирослава издали заметила автобусную остановку и внимательно осмотрела ее. Как ни странно, в этот час на остановке было довольно много людей, поджидающих этот незамысловатый, но для многих незаменимый общественный транспорт.

Судя по всему, поблизости не ходили ни трамваи, ни троллейбусы и, конечно, не было метро.

Мирослава не сомневалась в том, что Лутковская позвонит ей и сообщит о том, что Ермолаева покинула дом Свиридовых, но тем не менее к остановке она решила подъехать заранее.

Проехав несколько метров, детектив увидела массив многоэтажек. Выглядели они неэстетично. В основном это были старые, облупившиеся хрущевки. Немудрено, что их близость раздражала разбогатевших нуворишей и они всеми правдами и неправдами желали избавиться от подобного соседства. Но Мирослава внутренне была уверена, что это им не удастся. Прошли те времена, когда по щелчку пальцев какой-нибудь шишки на ровном месте сносились не только старые дома, но и реликтовые леса в охраняемых зонах.

Детектив догадывалась, что застройщик коттеджей надул будущих жильцов, клятвенно заверив их в том, что район хрущевок вот-вот пойдет под снос.

Проезжая мимо, Мирослава заглядывала во дворы и вспоминала свое детство, которое прошло примерно в таком же дворе. У нее до сих пор была квартира в одном из спальных районов. Сейчас она пустовала. А когда-то в ней жили ее дедушка, бабушка, ее отец и две тетки. Тетя Виктория не раз рассказывала, как они были счастливы, получив эту квартиру. Потом вышла замуж тетя Зоя и женился отец Мирославы. Они съехали с родительской квартиры и зажили своими семьями. Родились Мирослава и ее двоюродный брат Виктор. К сожалению, родители Мирославы погибли, когда ей было всего два года. Погиб в горячей точке отец Виктора и муж тети Зои. Брату тогда было десять лет, и он часто жил в квартире дедушки и бабушки, где Мирослава жила постоянно. Несмотря на все это, Мирослава считала свое детство счастливым и искренне любила свой двор. В доме напротив жил Шура со своей матерью. Впрочем, следователь Наполеонов по-прежнему живет все там же. А вот подруга Люся, или, как зовут ее почти все, Люси, съехала от родителей, обзаведясь собственной квартирой. Родители же ее по-прежнему живут в старом дворе в одном доме с Наполеоновыми.

В отличие от других дворов двор детства Мирославы усилиями оставшихся старых жильцов сохранил заросли сирени, шиповника, золотых шаров, которые так прекрасны с конца лета и до середины осени. Уцелели старые пирамидальные тополя, вязы, клены, рябина и две березки. Появились на газоне с краю тоненькая черемуха, ива, а перед домом был посажен жасмин. Так что ностальгия, живущая в душе Мирославы, заставляла ее достаточно тепло относиться к старым домам.

И это несмотря на то, что сама она не согласилась бы снова жить в мегаполисе. Даже побыв здесь несколько часов, она начинала чувствовать, как он давит на нее так называемыми каменными джунглями. Особенно она не любила высотные дома, построенные впритык друг к другу. Квартиры в этих домах были невелики, они не источали ни дружелюбия, ни домашнего уюта. В народе их называли скворечниками. Застройщики неплохо на них наживались, а простые люди покупали, так как жить где-то надо было, а коттеджи далеко не всем по карману.

Мирослава, хоть и неплохо зарабатывала, строила свой коттедж несколько лет на участке, подаренном ей дедом.

Заехав в один из дворов, детектив прижала свой автомобиль к обочине и позвонила Миндаугасу.

– Морис, привет, – проговорила она, едва он включил связь.

– Привет. – Его голос прозвучал несколько растерянно.

Мирослава улыбнулась про себя и спросила:

– Ты не соскучился по мне?

– Соскучился! И еще как! – В его голосе зазвучали нотки энтузиазма. – Вам понадобилась моя помощь?

Не желая разочаровывать своего помощника, Мирослава ответила:

– В какой-то степени да.

– В какой-то степени, – растерянно повторил он.

– Морис! Не раздумывай над моими словами и не пытайся найти в них скрытый смысл! – рассмеялась она.

– Что же в таком случае прикажете мне делать?

– Одевайся, прыгай в «БМВ» и мчись к «Старой мельнице».

– Насколько быстро мчаться? – спросил он озадаченно.

– Следуй совету древних греков, – усмехнулась она.

– Какому именно? У них их пруд пруди.

– Тише едешь – дальше будешь, – отозвалась она, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Поня-ятно, – протянул Морис.

Мирослава расслышала в его голосе легкий акцент. Это говорило о том, что он ломает голову над тем, что же ей могло от него понадобиться, и отключила связь.

Сама она, выехав из двора, тотчас взяла курс на «Старую мельницу».

«Старая мельница» была не чем иным, как довольно скромной кофейней. Но, несмотря на эту скромность, ее любили и горожане, и приезжие, которым посчастливилось побывать в этом заведении во время одного из своих прежних посещений города. Интересно, что кофейню эту обожали не только студенты, не имеющая большого достатка молодежь, но и люди зрелого возраста. Не гнушались заглянуть в нее и вполне обеспеченные, и даже статусные личности.

Происходило это, скорее всего, благодаря атмосфере, царящей в «Старой мельнице». Весь зал окутывал полумрак, на столиках, которые стояли совсем не близко друг к другу, горели свечи. Нарисованные на стенах языки огня тихо колыхались, создавая иллюзию движения, благодаря искусно запрятанной подсветке.

Когда Мирослава подъехала к кофейне, часы на музейной башне напротив начинали отсчитывать два часа пополудни. Мирослава с детства была влюблена в старинный бой башенных часов и на этот раз, как всегда, заслушалась.

Когда часы перестали бить, детектив