Три мушкетёра - Александр Дюма

— Подойдите-ка сюда, господин капитан! — закричал он, ещё издали заметив де Тревиля. — Подойдите, чтобы я мог хорошенько выбранить вас. Известно ли вам, что его высокопреосвященство явился ко мне с жалобой на ваших мушкетёров и так волновался, что после разговора даже слёг в постель? Да что же это — головорезы, черти какие-то ваши мушкетёры?

— Нет, ваше величество, — ответил де Тревиль, с первых слов поняв, какой оборот примет дело. — Нет, как раз напротив: это добрейшие создания, кроткие, как агнцы, и стремящиеся, ручаюсь вам, только к одному — чтобы шпаги их покидали ножны лишь для службы вашему величеству. Но что поделаешь: гвардейцы господина кардинала всюду придираются к ним, и бедные молодые люди вынуждены защищаться, хотя бы во имя чести своего полка.

— Послушайте, господин де Тревиль! — воскликнул король. — Послушайте! Можно подумать, что речь идёт о какой-то монашеской общине. В самом деле, дорогой мой капитан, у меня является желание лишить вас капитанского чина и пожаловать им мадемуазель де Шемро, которую я обещал сделать настоятельницей монастыря. Но не воображайте, что я поверю вам на слово. Меня, господин де Тревиль, называют Людовиком Справедливым, и вот мы сейчас увидим…

— Именно потому, что я полагаюсь на эту справедливость, я терпеливо и с полным спокойствием буду ждать решения вашего величества.

— Подождите, подождите, — сказал король. — Я недолго заставлю вас ждать.

Счастье в игре к этому времени начало изменять королю: он стал проигрывать и был не прочь — да простят нам такое выражение — увильнуть. Через несколько минут король поднялся и, пряча в карман деньги, лежавшие перед ним на столе и почти целиком выигранные им, сказал:

— Ла Вьевиль, займите моё место. Мне нужно поговорить с господином де Тревилем о важном деле… Ах да, тут у меня лежало восемьдесят луи — поставьте столько же, чтобы пострадавшие не пострадали. Справедливость — прежде всего!

Затем он повернулся к де Тревилю.

— Итак, сударь, — заговорил он, направляясь с ним к одному из окон, — вы утверждаете, что именно гвардейцы его высокопреосвященства затеяли ссору с вашими мушкетёрами?

— Да, ваше величество, как и всегда.

— Как же всё это произошло? Расскажите. Ведь вам, наверное, известно, дорогой мой капитан, что судья должен выслушать обе стороны.

— Господи боже мой! Всё это произошло как нельзя более просто. Трое лучших моих солдат — имена их хорошо известны вашему величеству, имевшему не раз случай оценить их верность, а они, могу уверить ваше величество, всей душой преданы своей службе, — итак, трое моих солдат, господа Атос, Портос и Арамис, собирались на прогулку вместе с одним молодым гасконцем, которого я как раз сегодня утром поручил их вниманию. Они собирались, если не ошибаюсь, в Сен-Жермен и местом встречи назначили поляну около монастыря Дешо. Внезапно откуда-то появился господин де Жюссак в сопровождении господина Каюзака, Бикара и ещё двух гвардейцев. Эти господа пришли сюда такой многочисленной компанией, по-видимому, не без намерения нарушить указы.

— Так, так, я только сейчас понял, — сказал король. — Они сами собирались здесь драться на дуэли?

— Я не обвиняю их, ваше величество, но ваше величество сами можете посудить: с какой целью пятеро вооружённых людей могут отправиться в такое уединённое место, как окрестности монастыря кармелиток?

— Вы правы, Тревиль, вы правы!

— Но, увидев моих мушкетёров, они изменили намерение, и личная вражда уступила место вражде между полками. Вашему величеству ведь известно, что мушкетёры, преданные королю, и только королю, — исконные враги гвардейцев, преданных господину кардиналу?

— Да, Тревиль, да, — с грустью произнёс король. — Очень печально видеть во Франции это разделение на два лагеря. Очень печально, что у королевства две головы. Но всё это кончится, Тревиль, всё это кончится… Итак, вы говорите, что гвардейцы затеяли ссору с мушкетёрами?

— Я говорю, что дело, вероятно, произошло именно так. Но ручаться не могу. Вы знаете, как трудно установить истину. Для этого нужно обладать той необыкновенной проницательностью, благодаря которой Людовик Тринадцатый прозван Людовиком Справедливым.

— Вы правы, Тревиль. Но мушкетёры ваши были не одни. С ними был юноша, почти ребёнок.

— Да, ваше величество, и один раненый, так что трое королевских мушкетёров, из которых один был ранен, и с ними один мальчик устояли против пятерых самых прославленных гвардейцев господина кардинала и даже уложили четверых из них.

— Да ведь это победа! — воскликнул король, просияв, — Полная победа!

— Да, ваше величество, столь же полная, как у Сэ.

— Четыре человека, из которых один раненый и один почти ребёнок, сказали вы?

— Едва ли его можно назвать даже молодым человеком. Но вёл он себя во время этого столкновения так великолепно, что я возьму на себя смелость рекомендовать его вашему величеству.

— Как его зовут?

— Д'Артаньян, ваше величество. Это сын одного из моих самых старых друзей. Сын человека, который вместе с отцом вашего величества участвовал в войне добровольцем.

— И вы говорите, что этот юноша хорошо держался? Расскажите мне это поподробнее, Тревиль: вы ведь знаете, что я люблю рассказы о войнах и сражениях.

И король Людовик XIII, гордо откинувшись, покрутил ус.

— Ваше величество, — продолжал де Тревиль, — как я уже говорил, господин д'Артаньян — ещё почти мальчик и, не имея чести состоять в мушкетёрах, был одет как горожанин. Гвардейцы господина кардинала, приняв во внимание его крайнюю молодость и особенно то, что он не принадлежит к полку, предложили ему удалиться, раньше чем они произведут нападение…

— Вот видите, Тревиль, — перебил его король, — первыми напали они.

— Совершенно верно, ваше величество, сомнений в этом нет. Итак, они предложили ему удалиться, но он ответил, что он мушкетёр душой, всецело предан вашему величеству и, следовательно, остаётся с господами мушкетёрами.

— Славный юноша! — прошептал король.

— Он действительно остался с ними, и ваше величество приобрели прекрасного воина, ибо это он нанёс господину де Жюссаку тот страшный удар шпагой, который приводит в такое бешенство господина кардинала.

— Это он ранил Жюссака? — воскликнул король. — Он? Мальчик? Это невозможно, Тревиль!

— Всё произошло так, как я имел честь доложить вашему величеству.

— Жюссак — один из лучших фехтовальщиков во всей Франции!

— Что ж, ваше величество, он наскочил на противника, превосходящего его.

— Я хочу видеть этого юношу, Тревиль, я хочу его видеть, и если можно сделать для него что-нибудь, то мы займёмся этим.