Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России - Игорь Шумейко

19И был вечер, и было утро: день четвертый.

20И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной.

А вот один из популярных комментариев доктора богословия Генри Геллея.

Глава 1:2 до 2:3. Семь дней творенья

Были ли это 24-часовые дни или более продолжительные периоды времени, мы не знаем. Слово «день» имеет многие значения. В главе 1:5 слово деньупотребляется для обозначения света. В 1:8,13 оно как будто бы означает 24 часа. А в 1:14,16 оно как бы означает 12 часов дня… В таких местах Писания, как Иоиля 3:18; Деяния 2:20 и Иоанна 16:23 «тот день» возможно обозначает всю христианскую эру. В таком месте, как 2 Тимофею 1:12, выражение это как будто бы относится ко времени после второго пришествия Христа. А в Псалме 89:5 и во 2 Петра 3:8 «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день», имеет еще иное значение.

Главу эту нельзя назвать научным учебником, но ее согласованность с биологическим и зоологическим познанием нашего времени поразительна. Первый день — 1:2–5Свет. Свет, вероятно, был включен в «небе и земле», которые были сотворены «в начале». Но поверхность земли еще находилась во тьме, потому что охлаждающаяся поверхностная кора земли еще была покрыта кипящей водой, извергающей густой слой тумана и газов, заславший свет солнца. Свет и последовательное чередование дня и ночи были установлены на поверхности земли по мере охлаждения земли и уменьшения тумана, что позволило проникновению света на землю. Все же солнца еще не было видно до четвертого дня.

Третий день — 1:9-13. Земля и растительность. Земная поверхность до этого времени, по всей вероятности, была вся покрыта водой. Недавно сформированная тонкая поверхность земли была гладкой, как жидкий шар. Но при охлаждении земной поверхности, которая становилась толще, она начала коробиться, в результате чего начали появляться острова и континенты земли. Земля еще не орошалась дождем, но густые туманы орошали и освежали недавно сформированную землю, которая все еще содержала много тепла. Всюду на земле преобладал тропический климат, способствующий в огромной мере росту растительности, что после многих чередующихся затоплений произвело угольные пласты.

Четвертый день — 1:14–19. Солнце, луна, звезды. Возможно, что они были сотворены «в начале». В «первый день» их свет пробивал земную темноту (1:3), хотя они еще не были видны. А теперь, при уменьшении плотности облаков, в результате дальнейшего охлаждения земли, они стали видимы на земле. С этого времени на земле стали чередоваться сезоны года, так как земная поверхность перестала выделять свою теплоту и стала зависимой от теплоты солнца, единственного источника тепла…

Седьмой день — 2:1–3. Бог почил. Но не вполне (Иоан. 5:17), лишь от трудов, которыми был занят при творении. Покой этот является основой субботы (Исх. 20:11). Он имеет мистическое отношение к вечности (Евр. 4:4,9). Число «семь», применяемое при сотворении мира, не поддается нашему разумению (…)

Видите, как заботливо доктор Гелл ей объясняет, почему солнце луна, звезды, день/ночь созданы в четвертый день, хотя свет — был уже в первый. Ведь это надо же знать, какие необозримые горы тупой ерунды выстроились, были изданы-переизданы, в том числе и в нашу «пятилетку безбожия», на ловле подобных «противоречий Библии». Но по мне, так самое главное, что делает книгу Бытия самым важным текстом в истории, уверенно разрезающим ее, историю, пополам — это полная бескомпромиссность в оценке творимого мира. Вы только представьте, что в это же время этим самым морям, луне, солнцу, звездам, деревьям и рощам, горам… — поклонялись как божествам. Да что — «в то время»! — и сегодня огромное количество людей составляют, читают гороскопы, вопрошают и заискивают перед «звездами». Но книга Бытия, объясняя сотворение мира на языке древних «примитивных» пастухов, сугубо в пределах запаса их слов и понятий — безапелляционно показывает, как Творец создает эти самые моря, горы, луну, звезды — ну точь-в-точь, как хозяин обустраивает дом.

Почему я и позволил себе дать такой заголовок: Творец действительно наливает моря — прямо, как ванну, расставляет светила — как люстры. И важнее всех научных согласований, вроде геллеевских — этот простой, прямой довод, прекрасно понятный и древним пастухам (первой аудитории), и в то же время — революционно обрушивающий целый мир наивной мифологии и невнятных прарелигий:

— Ну, согласитесь, глупо же молиться налитой ванне и развешенным люстрам!

И ведь это важнейшее в истории человечества свидетельство Единобожия пытались затемнить, произвести ветхозаветный рассказ от якобы схожих древневавилонских и прочих космогоний, где бог Мардук выезжает на бой с древним драконом Тиамат (аллегория изначального Хаоса) — на колеснице! Потом Мардук рассек Тиамат, и… одну ее часть он взял и сделал небесным сводом, другую…И эту вавилонскую картину начала Вселенной критики Библии упорно называли первоисточником для книги Бытия.

Но в том-то и главное, на мой взгляд, что в Библии доразделения на ночь и день, небо и землю, сушу и море… — за кадром, допервого стиха первой главы, первой книги (Бытие), стоит главное разделение: на Вселенную и — трансцендентного, непредставимого Бога-Творца. Представить Которого лихо выруливающим на колеснице — равно Его отрицанию.

Задумаемся, как эта режущая точность Библии сохраняется и в переводе на наш русский язык. Солнце, луна, звезды — «светила». Четкая отглагольная функциональность. Только: светить, — а не предсказывать будущее, нести человеческие качества, наполняя и сегодняшнюю желтую прессу, вроде:

…Плутон — это неисчерпаемый ресурс энергии, мощь атомного ядра, «бульдозер» реконструкции мира… справедливость (Сатурн) и товарищество (Уран)… — это я скачал из тьмы сегодняшних предсказаний.

Аналогии «светилам»: рыбацкое «грузило», «жевала» насекомых…

Греко-русский пассаж

Ученые гадали, отчего бесспорно самый одаренный в истории человечества народ — древние греки, отметившись гениальными озарениями во всех сферах наук и искусств, не сделали и шага в направлении создания целостной научной картины, связного непротиворечивого мировоззрения, в общем, не сделали всего того, что в XVI–XX веках запустило машину прогресса, научно-технической революции.

Это как раз и связано с тем, что культы, истории богов, от Зевса до каких-нибудь дриад — разнились в каждом полисе (Зевс, Афина дорийские, отличались от беотийских, фокейских и т. д.). Греческая религия без религиозной истины не запустила гонку борьбы и за научные истины.

Казалось бы: «Ну что ему Гекуба!» Но, по-моему, этот феномен заслуживает хотя бы краткого рассмотрения вследствие определенной исторической цепочки: религия и характер древних греков наложили отпечаток и на принимаемое ими христианство — то есть на православие. А уж это православие принял другой, тоже не совсем бесталанный народ, к которому мы имеем счастье принадлежать. Многие века наши предки представлялись: «Я такой-то. Греческого закону»,т. е. православный. И некоторые наши черты, предметы гордости или сокрушений, становятся чуть более знакомыми. И кратко они перечислены в книге-энциклопедии «Частная и общественная жизнь греков» Поля Гиро:

— Тот факт, что эта религия могла пережить столько столетий среди самых неблагоприятных обстоятельств, объясняется в значительной степени ее слабым влиянием на житейскую мораль, на характеры и на страсти. Ей несвойственно было стремление к неограниченному господству, которым она не могла бы пользоваться долгое время над умами, противившимися всякому продолжительному стеснению; она никогда не доводила до крайних логических выводов власть, которою ее облекало всеобщее признание современников.

То, что в религии греков было точного и определенного, носило чисто внешний характер и не имело отношения ни к теогонии, ни к философии, ни даже часто к морали; эту религию можно было примешивать ко всем актам политической и общественной жизни; она — согласно с общим духом греческой нации — приспособлялась ко всему. Религиозные мифы какого-нибудь одного государства не были обязательными для всех греков; мифы соседней страны могли даже противоречить им. Нападения, которым религиозные мифы подвергались, например, в театрах, не имели важного значения…

То же самое замечается отчасти в Греции и в настоящее время. Мало заботясь о догматах, греки, по-видимому, легче всех других народов мирятся с религиозными верованиями, отличающимися от их собственных; но в некоторые моменты они проявляют величайшую антипатию к иностранным религиям, особенно, если эти последние задаются целями пропаганды…