Страна Австралия (сборник) - Александр Хургин

И стало ей, Стеше, чего-то ее жалко. Детей двое на руках, один грудной, а она - ну квочка квочкой. И Стеша подошла к ней и сказала, что, если, значит, надо тебе будет что-нибудь - звони без всяких там. И телефон свой дала. И Елена вслед за ней и по ее примеру сделала. На Стешу посмотрела и сделала. И потом они ей , Стеша с Еленой, во многих случаях помогали жить. С продуктами особенно и с лекарствами тоже. Ну и вообще по-человечески они сблизились и сошлись. А кроме Жоры погибшего, Чекасов вот еще Стешу достал, неизвестно чем. Тем, видно, что отличался он от всех других мужиков, каких знала Стеша в своем прошлом и встречала. А чем он от них отличался, не могла она понять и определить. Ну, допустим, понравилось ей, как про деньги он сказал безразлично, увидев, что они у нее по всей квартире набросаны и валяются.

- Деньги, - сказал, - это зло. И чем их меньше, тем меньше зла.

А Стеша сказала, что она с ним согласна и солидарна, но они ей, деньги то есть, не мешают. А что еще в нем было такого, в Чекасове, Стеша так и не определила, , и почему это он деньгами пренебрегал, тоже сначала не поняла, а поняла она все, когда домой он ее к себе привел, в Москве, и оказалось, что он, Чекасов, малоимущий и нищий, как моль. И не было у него в квартире, считай, ничего, телевизора даже не было черно-белого. А была из вещей только лежанка широкая и низкая, телефон и книги всякие на подоконниках. Ну и шкафчик еще в прихожей стоял - для одежды. И в кухне кое-что стояло. Холодильник, табуретки, буфет. А остальное свободное пространство все занято было человеческими фигурами разных размеров и в разных позах, и сделаны они были, эти фигуры, из глины и из дерева, и из проволоки ржавой, и черт еще знает из чего. И Стеша сказала:

- А, так ты у нас художник?

А Чекасов сказал:

- Вроде.

- А к нам чего приезжал? - Стеша у него спрашивает.

А он говорит:

- Тебя искать.

А Стеша:

- А я сразу, - говорит, - заметила, что сдвинутый ты и не такой какой-то. - И: - Теперь, - говорит, - мне все понятно, как дважды два.

И они отметили вдвоем эту их состоявшуюся встречу на московской земле. Чекасов на полу стол накрыл, вино поставил и бутербродов с колбасой и сыром в блюде самодельном, глиняном, и они, на лежанке его сидя, устроили пир горой под музыку. Да вот. Еще проигрыватель у Чекасова в комнате стоял, стерео. Тоже на полу. Правда, пластинки у него для Стешиного уха не очень привлекательные были. Чекасов сказал:

- Джаз. И другой , - сказал, - музыки у меня нету.

А Стеша сказала:

- Ну джаз, так джаз. Что ж теперь делать.

А потом, позже уже гораздо, она сказала Чекасову в самое ухо шепотом:

- А под джаз твой хорошо получается. Да?

И он сказал:

- Неплохо, - и сказал: - Я спать - умираю.

И они отключились вместе и одновременно, потому что устали и измотали себя непомерно, и проснулись назавтра поздно, совсем уже белым днем. И Стеша сказала:

- Есть хочу.

А Чекасов сказал, что сейчас чего-нибудь придумает и сварганит.

А она сказала:

- Обойдемся.

И они влезли вместе под душ, и оделись, и Стеша сказала:

- Веди меня в ресторан.

А Чекасов сказал, что ты знаешь, у меня сейчас на ресторан не хватит. Но скоро я, сказал, должен получить.

А Стеша сказала, что не ждать же ей этого "скоро", и запустила руку в свою дорожную сумку и вытащила кучу скомканных бумажек, и сказала:

- На, распихивай.

И Чекасов сказал ей, что он не привык за счет женщин в ресторан ходить, а Стеша сказала:

- Привыкай, - и поцеловала его взасос.

И вот они вышли из дому на улицу Планетная, и прошлись пешком до станции метро "Аэропорт" и поехали в нем, в метро, и выехали наверх из-под земли на "Маяковской". И Чекасов спросил:

- Куда? В "Софию" или в "Пекин"?

А Стеша сказала:

- Сначала в "Софию", потом в "Пекин". Или нет, - сказала, - сначала в "Пекин". К китайцам.

И они ели в "Пекине" маленькие китайские пельмени и черного цвета яйца, и мясной колобок в супе, и какой-то вкусный салат из овощей, а похожи были эти овощи, или что там это было, на макароны спагетти, а еще больше на тонких дождевых червей. И после "Пекина" в "Софию" они не пошли, потому что объелись и продолжать есть не могли физически, и страшно об этом жалели.

А вечером Чекасов потащил ее в какой-то дом, к каким-то своим друзьям. И там тоже стол был на полу и говорили все длинно, и умно, и вместе, и на Стешу не обращали внимания. Только вначале спросил у Чекасова про нее карлик бородатый:

- Глядь?

А Чекасов сказал:

- Нет.

И, в общем, вечер Стеше не понравился, и все эти люди не понравились, и показались ей опять одинаковыми и на одно лицо. И ей было среди них скучно и тоскливо. И она сказала Чекасову, что завтра они идут в театр, а твои друзья, сказала, мне не понравились. А Чекасов не стал с ней спорить про своих друзей, но сказал, что в хороший театр и на хорошую вещь попасть вот так сразу не получится, а в плохой идти нет смысла. А Стеша сказала:

- Ладно, - и полистала свою потертую записную книжку, и позвонила по одному телефону, и: - Это Стеша, - говорит, - вам звонит. Вы меня еще помните? Да, - и говорит: - Мне два билета нужны в театр. Только в хороший, - и она послушала, что ей ответили, и спросила у Чекасова: - Виктюк - это хорошо или плохо?

А Чекасов говорит:

- Хорошо.

И Стеша сказала:

- Беру, - и: - Нет, - сказала, - цена меня не волнует.

И была у них еще одна ночь. И была эта ночь еще лучше предыдущей.

А завтра днем они снова ездили в центр и снова обедали в ресторане, но теперь уже не в "Пекине", а в "Софии", а после сытного обеда гуляли без дела по улицам и площадям столицы взад и вперед, и Стеша покупала все, что ей нравилось и попадалось, а Чекасов молча платил за покупки ее деньгами, и нес их, покупки, тоже, конечно, он. И Стеша купила себе французские духи "Сальвадор Дали", два флакона, и тушь для ресниц трех цветов радуги и купила серебряную цепочку и свитер, и легкую куртку. А потом она покупала всякие женские мелочи - перчатки там тонкие, лифчики, дезодоранты и лаки. А Чекасову станок для бритья купила, "Жиллет", и крем с устойчивой пеной. А уже когда шли нагруженными, как лошади, к театру, Стеша увидела в продаже карточки телеигры "Лотто-миллион" и взяла эту карточку, и стала ее заполнять счастливыми номерами. Один то есть вариант заполнила, два, потом три и четыре. И заполняла, пока Чекасов не сказал:

- Может, хватит уже?

А она сказала:

- Еще один нарисую, и все. Для ровного счета. И заполнила еще один вариант. Наверно, чтоб подразнить его. И Чекасов вынул из кармана ее деньги и заплатил продавцу названную круглую сумму, и пошел вперед.

А Стеша догнала его и сказала:

- Чекасов, ты что, жадный?

А Чекасов сказал:

- Я не жадный. Но я, - сказал, - жлобства терпеть не могу. А то, что ты выделываешь, оно самое и есть.

И Стеша проглотила обиду и на его прямое оскорбление не ответила, и они пошли в театр, и посмотрели пьесу этого знаменитого Виктюка под названием, кажется, "М. Баттерфляй", и на улице уже Стеша у Чекасова спросила:

- А они что, в этом театре, все педики?

И Чекасов сказал, что лучше б она молчала, потому что когда она молчит, то намного больше ему нравится.

И они вернулись к Чекасову и легли спать на лежанку, и Стеша переспала с ним чисто символически, и Чекасов это, конечно, почувствовал и спросил ее:

- Тебе со мной плохо?

А она не ответила, промолчала. И он опять спросил:

- Почему ты молчишь?

А Стеша сказала:

- Понравиться тебе мечтаю.

И назавтра, как только Чекасов ушел в магазин за хлебом и еще за чем-нибудь съестным, Стеша свалила все свои манатки в сумку и, дверь захлопнув, уехала на вокзал, и там свободно, как по заказу, взяла в кассе билет. И всю дорогу домой и дома уже злилась она на Чекасова и заодно на себя, и на себя даже больше злилась, чем на него, так как понятно ей стало и ясно, что не сможет она теперь без Чекасова жить, а если и сможет, то еще скучнее и хуже, чем раньше. То есть незавидная это получится жизнь. Да и вообще не жизнь это будет, а ее подобие. И Стеша прозлилась без толку и пользы всю ночь и все наступившее за ночью утро, а потом, чтоб как-нибудь себя взбодрить и взять в руки, решила она выползти в город и пошляться по городским улицам, и сходить хоть в кино любое. И она вышла на проспект Карла Маркса и Фридриха Энгельса и столкнулась на тротуаре носом к носу с бывшим главным механиком их Завода. Его когда-то, после несчастного случая с Жорой, с работы сняли и уволили, говоря, что это он во всем виноват. И она сказала:

- Ко мне зайдешь?

А он сказал, что всегда готов.

И когда они к ней приехали и вошли, позвонил Чекасов и сказал:

- Я в городе. К тебе можно?

А Стеша сказала:

- Я занята.

А он:

- Да я ненадолго.

А она:

- Ладно, часов в девять приходи. Но не раньше.

И Чекасов пришел, как и сказала она, ровно в девять часов и позвонил в дверь - два коротких и один длинный. А главный механик этот бывший еще не ушел от нее. Не удалось Стеше его до этих пор выставить и отделаться от него не удалось. И он лежал у нее в постели под одеялом и пьяно спрашивал: