Первый. Единственный - Лизевра

и ваши вещи, заодно предупредят твою тётю, – интересно мотоцикл он понесёт в руках или поедет на нем, все же летает он быстрей, чем едет на этом железном убийце.

– Скажи-ка Мелисса, как ты оказалась втянута во всю эту историю? – пытливый взгляд пронзал меня насквозь. Не поддавайся ему, любому зверю нравиться запах страха, не доставляй ему такого удовольствия.

– Полагаю, все началось с того момента, когда ваш сын выбрал меня в качестве подопытного кролика, – до сих пор злость берёт от его поступка.

– И как, удачно? – его высокомерия хватит на всю планету, и ещё столько же останется.

– Я ваших особенностях, не разбираюсь, так что вам лучше поинтересоваться у него самого.

– Получалось, только он не вытаскивал ее желания, а проецировал свой образ в ее голове, – внесла свою лепту Ольга.

– Интересно – мне показалось или он улыбнулся? – Смотри мне в глаза. – Уставился на меня ещё и улыбается. – Скажи мне, чего ты желаешь? – Он серьёзно? Думает, я так просто возьму и выложу ему все свои секреты? Фигушки!

– Ничего я вам не скажу, хватит на меня глазеть!

– Люцифер, ты опять за свое?

– Ничего не понимаю, раньше всегда срабатывало, исключением стала только ты, – тоном обиженного ребёнка сказал этот князь тьмы, ой не могу, он выглядит, будто у него конфету забрали. Вот сейчас я бы ни за что не подумала, что передо мной владыка Ада.

За окном послышался звук мотора, значит все-таки едет, жаль хотела бы я посмотреть, как по небу летит ангел, несущий в руках мотоцикл, то ещё зрелище.

Две больших фигуры показались в проёме кухни, места сразу стало не хватать.

–Ты поела? – дождавшись моего кивка, схватил меня за руку и вывел оттуда, я только и успела что крикнуть «спасибо».

– Что ты делаешь? – я буквально бежала за ним, так стремительно он шёл.

Привели меня как раз в ту комнату, где я и проснулась. Сейчас при включенном свете я смогла рассмотреть больше, все строго и лаконично, ничего лишнего. Это его комната! Я спала в его постели!

– Мне нравится, как ты утопаешь в моей одежде – он был слишком близко, ещё никогда его присутствие не было таким интимным, таким личным.

– Почему ты решил оставить меня здесь? – двигаться не было желания, стояла на месте.

– Дома тебе не безопасно, ещё и тётю свою подвергнешь опасности – его руки обвили мою талию и остановились на животе, а подбородок умостился на моей макушке.

– И что ты наплёл Вере? – надо же знать, как мне выкручиваться перед ней.

– Сказал правду, мы встречаемся и я хочу, чтобы ты осталась у меня, мы же взрослые люди, а не подростки, – вот это новости, я бы слукавила, сказав, что он мне не интересен. Интересен, я бы даже сказала, что влюблена, но ему этого знать не обязательно.

– А мы встречаемся? – разворот на сто восемьдесят градусов, вынудил меня посмотреть в его фиолетовые глаза, что за эмоция сейчас берёт верх?

– Даже не сомневайся в этом – поцелуй обрушился на мои губы, так стремительно, что я на пару секунд подвисла.

Я отвечала ему, сначала робко и не смело, все больше и больше отдаваясь ему, в столь невинной, но важной для меня ласке.

– Я так за тебя испугался. Думал, что потеряю, не сказав о том, что испытываю к тебе отнюдь не дружеские чувства. С первого дня, ты не вылезала у меня из головы, и я только сейчас понял, что влюбился.

Его горячий шёпот обжигал мои губы, а лицо было таким измученным, будто он уже пережил потерю.

– Ты тоже мне не безразличен – я взяла его лицо в свои руки и легко, невесомо, оставила поцелуй на губах.

Постепенно от невинно ласки, не осталось и следа. Я уже уверенно сижу на самом Данииле, а он крепко держит меня, все также, не отнимая губ от моего рта. Руки уже давно зарылись в его густые волосы, какие они мягкие. Вот мы уже на кровати, готовы отдаться друг другу в ту же минуту, но что-то его останавливает.

– Нет, не сегодня, не сейчас, не так, – сбивчиво бормотал он, пытаясь отдышаться, – всё будет, я тебе обещаю, но не в порыве мимолетной страсти. Сейчас, когда перед нами неизвестность, это не правильно.

– И когда же настанет твоё правильно? – нет, это не значит, что мне не терпится запрыгнуть с ним в постель, я хочу понять, к чему мы стремимся.

– Когда все закончиться, и уже ничего не будет висеть над нами, мы сполна насладимся нашим временем.

– Хорошо, тогда давай просто полежим – и умастила свою голову у него на груди, которая осталась в футболке, прошу заметить.

– Давай – лёгкий смех вырвался из его груди.

– Что смешного? – недоумение вообще стало неотъемлемой частью моей жизни.

– Просто мне нравиться. Я никогда и ни с кем вот так не лежал, совершенно новые ощущения – он был так естественен в этом положении, будто всю жизнь в нем провёл, бессознательно перебирая пальцами мои волосы, он даже не отдавал себе в этом отчет.

– Оно и видно – медленно, но верно его движения начали меня убаюкивать, и я провалилась в сон.

Глава 19

Дан

Путь до места аварии был не близок, всё-таки находился за городом, но на крыльях мы добрались за полчаса. Всё время, что мы бороздили небесные просторы, никто из нас не проронил ни слова. Он, наверное, корил себя за то, что не ответил на мой зов, и человеческая жизнь могла отойти в мир иной раньше, чем ей полагалось, и я был зол на него по той же самой причине.

Мысли то и дело возвращались к той ужасающей картине, когда я понял, что не смогу смягчить ее падение, что не смогу подхватить и как-то уберечь, лишь смотреть, как она мешком падает в траву на корни деревьев. За столь короткое время, она стала неотъемлемой частью моей жизни. Сначала не покидала мысли, потом незаметно просочилась наяву, почему я позволил этому случиться? Во время полёта, я прокручивал каждый момент, проведённый рядом с ней, их было не много, но каждый из них ярко отпечатался в моей памяти. Стоп, это не она просочилась в мою жизнь, а я притянул ее, точнее даже сказать, навязал своё общество. Ну, вот хотел же держаться от нее подальше, а что в итоге? Она сейчас лежит без сознания у меня дома. Каждый, грёбаный, раз я не мог перед ней устоять, и продолжал ошиваться рядом, зачем? Почему? Почему, я не послушал себя и не прекратил?

– Винишь себя во всем произошедшем? – и почему я до сих пор его слышу? Молчание, было ему ответом. – Не нужно, племянник, в этом нет твоей вины, а если думаешь иначе,