Парадокс великого Пта - Анатолий Жаренов

– Там? – удивился худощавый. – Там, по-моему, ничего уже нет.

– Ну-ну, – сказал полный. – Есть специалисты, которые этим займутся. В Хенгенау вложено слишком много денег. Кстати, что значит это слово – «Маугли»? Странная фантазия.

– Хенгенау любил Киплинга.

– Я тоже его люблю. Почему Хенгенау не назвал это как-нибудь иначе?

Худощавый джентльмен заметил, что он никогда не задавал себе этого вопроса. Кодовые названия иногда бывают крайне причудливыми. Босс возразил, он сказал, что в этих символах часто скрывается очень глубокий смысл.

– Вспомните-ка, что нам говорили Хенгенау и Бергсон, когда предлагали свои услуги. Речь шла тогда о том, что Хенгенау, занимаясь газовыми камерами, открыл какое-то странное поле. А что получилось? – полный джентльмен бросил взгляд на худощавого.

– Но ведь Зигфрид информировал нас об изменении характера работ.

– Он ничего не сообщал ни о «фиолетовой чуме», ни о цепной реакции.

– Вы хотите сказать, что они обманули нас?

– Хенгенау – да. Он и Зигфрида обманул. И Бергсона. Он оказался умнее, чем я предполагал. И по этому поводу можно только выразить сожаление.

– Очень сложно получается, – сказал худощавый, покачав головой.

– Легкомыслие, мой друг, украшает только женщину, – сказал босс назидательным тоном. – А вот над названием «Маугли» стоит задуматься. Я придерживаюсь той мысли, что Хенгенау с самого начала водил нас за нос. Он вытряхивал из меня деньги на свою лабораторию и делал что-то совершенно другое. И, благополучно добравшись до конца, выпустил на мир обезьян. Да, оборудованием лаборатории следует заняться. И придется эту задачу вам взять на себя, мой друг. Теперь об Отто. Команда Бергсону дана. Условия связи отосланы. Конечно, Отто изрядно удивится, когда Бергсон сообщит ему наши директивы. Но что поделаешь? Выбирать ему не приходится.

– Мне кажется, удивлен будет Бергсон. Он ведь до сих пор уверен, что Отто мертв.

– Откуда у вас эти сведения?

– Бергсон сам говорил мне. Он рассказывал, как вместе с Хенгенау и Зигфридом присутствовал на похоронах Отто, погибшего якобы в автомобильной катастрофе.

– А он знал Отто в лицо?

– Нет.

– Что ж, Хенгенау надо отдать должное. Он умеет обделывать свои делишки. Но с нами у него это не пройдет. Устроил я все так, что Бергсон придет к Отто от Зигфрида. Зигфрид в свое время сообщил мне все пароли. А Хенгенау воображает, что Отто его человек.

Полный джентльмен позвонил и приказал лакею подать коктейли. Худощавый задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и спросил:

– Так что же это такое: «Маугли»? Вы меня заинтриговали.

– Я полагаю, мой друг, что вам не следует задерживаться в столице, – ответил полный. – Чем быстрее мы разберемся в обстановке, чем скорее извлечем остатки лаборатории Хенгенау из сельвы, тем скорее вы получите ответ на этот вопрос. Тем временем и фантастический жезл окажется у нас в руках. Между прочим, неплохо бы организовать поиски Зигфрида. Будет неприятно, если окажется, что он мертв. Ну, а если он жив, то надо не допустить, чтобы с Зигфридом Вернером что-нибудь случилось. Вполне вероятно, что он находится сейчас рядом с Хенгенау. Секретарь профессора не должен покидать своего хозяина. Однако кто знает? Хенгенау уже доказал нам, что он человек решительный. И если он подозревал своего секретаря…

Закончив эту длинную тираду, полный джентльмен поднес бокал к губам. Худощавый последовал его примеру. Но еще не все вопросы были выяснены. Сделав глоток, худощавый джентльмен медленно произнес:

– Не слишком ли мы оптимистично настроены? Ведь с этим Отто никто из наших людей никогда не связывался.

– Да, – вздохнул полный. – Но он жив и здравствует. Вот полюбуйтесь. – И он подал собеседнику книгу.

– Я ведь не читаю по-русски, – сказал худощавый.

– Это он. Видите, год выпуска нынешний. – И полный джентльмен прочитал: – «Ридашев. “Жажда”».

– Он стал писателем?

– А что тут особенного? – откликнулся полный. – Каждый устраивается как умеет.

Джентльмены выпили коктейли и разошлись. На сегодняшний вечер с делами было покончено. Все вопросы решены, машина запущена. Оставалось ждать результатов.

***

Из того факта, что человек спит на девичьей кровати, не следует делать вывода, что ему снятся девичьи сны. Людвиг Хенгенау спал без сновидений. Его не мучили кошмары ни в молодости, когда он служил рядовым врачом в психиатрической лечебнице, ни потом, когда он производил опыты над заключенными в лагере смерти под Эльбой. Это был секретный лагерь. Целиком спрятанный в землю, он не привлекал внимания любопытных глаз. В обширных бункерах не было никаких производств. Только лаборатории и помещения для подопытных. И если в какой-нибудь лаборатории вдруг раздавался крик, то его гасили толстые бетонные стены.

Бергсон возглавлял охрану. Хенгенау руководил научными исследованиями. О характере работ даже Кальтенбруннер не имел представления, хотя они и проходили по его ведомству. Болтали, что Хенгенау ищет вирус шизофрении. Но это была, конечно, болтовня.

В 1944 году Хенгенау пожелал сделать личный доклад Гитлеру. Недоверчивый фюрер, напуганный заговорами, долго колебался. Наконец разрешение было получено. Гитлер принял Хенгенау в присутствии Бормана. Перед тем как пустить ученого в кабинет, его тщательно обыскали. Это было унизительно, но Хенгенау смирился. Он вытерпел даже запах потной руки чиновного эсэсовца, бесцеремонно обшарившего его рот.

Доклад длился час. Не было сделано ни одной записи. И сразу же начались работы по перевозке лаборатории в сельву. Во всех приказах операция называлась «Маугли». Что стояло за этим словом, никто не знал. Бергсон, хоть и был близок к Хенгенау, в существо дела не был посвящен. Личный секретарь Хенгенау Зигфрид Вернер знал немногим больше.

Когда кончилась война, Бергсон был принят полным джентльменом, который снисходительно выслушал его и препоручил заботам худощавого. А немного спустя лаборатория в сельве стала получать оборудование и медикаменты с маркой одной из фирм босса. Транспортировкой занимался Бергсон.

Хенгенау к смене хозяев отнесся безразлично. Откуда текут деньги, его мало интересовало. Он спал спокойно, без сновидений. Он не видел снов ни в золотом детстве, ни в юности, ни теперь. Как психиатр, он понимал, конечно, что человек не может спать без сновидений. Но он не помнил, что ему снится.

В то утро он проснулся, как всегда, рано. И решил окончательно: довольно, «Маугли» себя исчерпала.

Позавтракав, Хенгенау надавил кнопку звонка. В дверях вырос толстый белокурый немец.

– Зигфрид, – сказал старик, не глядя в его сторону. – Зигфрид, сейчас вы отпустите всех цветных. Рассчитайте их – и в шею.