Достать василиска! (СИ) - Ева Никольская

— Комната, — поправила ее я.

— Одна хрень! — отмахнулась когтистой лапой пернатая дама. — Проводят вас… Филька с Йориком, — кивнула на ушастых, — когда сыграем.

Мысленно попрощавшись с бабушкиным амулетом, я тяжело вздохнула и нашарила в сумке, куда мы после купания Арины сгрузили все запасы, флакон с каким‑то зельем. Затем выставила его на стол рядом с браслетом, зачарованной брошкой, пером гарпии, обладавшим сильными магическими свойствами, и еще парой вещиц, чью ценность сходу распознать не смогла.

— Это что у нас? — спросил лепрекон, схватив пузырек. — Так, угу… «Супермарт». А что делает? Весну вызывает?

— Ага, — ответила Арина. — В кошачьих сердцах! Хотя погодь, рукастый, — она вырвала у него зелье и бросила обратно в сумку. — Этот образец еще на тестировании. Сейчас другой найду, — и, вытащив очередной флакон, радостно заявила: — О! Антистресс.

— Депресняк лечит? — на этот раз новинкой заинтересовалась мрачная гарпия, у которой на физиономии было написано — ее тема.

— Ага. Пара капель в напиток тому, кто депресняк спровоцировал, и цирк на ближайшую пару часов гарантирован. Веселит, — со знанием дела поведала бабушка.

— Ставки приняты, — вынесла вердикт крылатая, пыхнув самокруткой, и скомандовала оборотню сдавать карты.

Играли в покер, знакомились, общались, даже похихикали, обсуждая не питающийся человечиной рыбрарий, в котором искупалась Арина. Бабушкой я ее старалась не называть, не желая портить родственнице развлечение, так как остальные приняли нас за сестричек Страховых, волей судьбы и ректора оказавшихся на втором курсе МАРиС и поселившихся на первом этаже башни отщепенцев. К концу первой партии мы остались без зелья, прибранного к рукам явно мухлевавшей хозяйкой комнаты. Зато отбили амулет у грустно вздыхающего лепрекона, а заодно выиграли и перо, на которое положила глаз моя бабушка, оказавшаяся лучшим шулером, чем все присутствующие, так как ее трюки никто не заметил.

А потом, выпив притащенной лешим воды и закусив бутербродами, приготовленными раскрашенной под боевой камуфляж феечкой, тоже приглашенной на вечеринку гарпии, мы сели за вторую партию, так как бабушка заявила, что пойдет спать только после третьей игры. Ну а боевая фея с укуренным лешим вновь занялись музыкальным сопровождением немноголюдной (если наш мини — зоопарк из представителей разных видов можно было так назвать) вечеринки. И играли они на удивление слаженно, несмотря на витавший аромат дурмана. Или именно благодаря ему?

А на кресле, щуря хитрые глазищи, сидел треххвостый кот, которого раньше в комнате не было, и, что обычно для мелкой нечисти, ухмылялся. В сумке же дрых зачарованный хозяйкой домовенок, которого бабушка отправила в вынужденную спячку, чтобы не мешал ей вспоминать молодость. Ох, будет дуться утром Веня, как пить дать, будет!

Катарина

— Помоги… — я запнулась, увидев их. Красивых, молодых, нарядных студенток… с разного вида травмами сидящих на скамьях просторного белого помещения и с нехорошим таким интересом изучающих меня. И это поздним вечером! Время повышенного травматизма, что ли?

— О! Еще одна явилась, — фыркнула седая ведьма, расположившаяся за полукруглым столом, на котором стояло овальное зеркало. — И что у тебя болит, голубка? — насмешливо спросила она, глядя на мое голубое платье.

— Она у меня болит! — указала я на медленно вплывающую следом Клару. Та уже во всю изображала умирающего лебедя, и перебирающая теневыми пальцами рука на ее горле тому активно способствовала. — Она потеряла контроль над собственным проклятием! Пожалуйста, сделайте что‑нибудь, — глядя на по — прежнему ехидно улыбающуюся женщину, взмолилась я. — Да что же вы сидите‑то! Рука же ее задушит!!!

— Да — а-а, — протянула женщина, сложив под подбородком руки. — Чего только девки не придумывали уже, чтобы к Сигурду попасть. Но это что‑то новенькое. Вы как мужика делить‑то собираетесь, изобретательные мои?

Я ошарашенно уставилась на нее, она с иронией — на меня, а больше десятка потенциальных пациенток начали тихо перешептываться. Так «тихо», чтобы все обязательно услышали, как они расправляются с наглыми конкурентками. И, не выдержав, я воскликнула:

— Черт знает что! Это целительский блок или конкурс красоты?! Ей помощь нужна, — Клара очень кстати захрипела, как по команде придушенная своим творением. — А мне валерьянка, — и, оглядев присутствующих, зло рыкнула: — И подавитесь вы своими мужиками! Позовите уже кто‑нибудь лекаря… женщину! — и вот тут всепонимающий взор ведьмы сменился на озадаченный. Девки на скамьях заткнулись, и в воцарившейся тишине раздался спокойный мужской голос, прозвучавший из зеркала на столе:

— Ко мне обеих, Раиса! Ехтиндру тоже вызови. Немедленно.

И под завистливые вздохи сидящих в приемной девиц нас с Кларой сопроводили за дверь одного из кабинетов. Там тоже была дверь, а за ней очередной кабинет. И еще одна дверь, и… да что за ерунда?! Когда пожилая ведьма направилась к шестой двери, я не выдержала и возмутилась:

— Может, сразу в морг? А то, пока дойдем, тело уже остынет.

На что мне спокойненько так порекомендовали заткнуться и топать дальше. Ну, а когда мы наконец пришли, я подумала, что с удовольствием прошла бы еще столько же, лишь бы подальше отсюда. Потому что целитель, стоящий возле кушетки, был мне знаком.

— Сигурд, принимай пациентку. То есть обеих! — пряча улыбку в уголках губ, отрапортовала наша сопровождающая. — Ехтиндра сейчас поднимется.

— Ты свободна, Раиса, — подхватив потерявшую сознание Клару на руки, мужчина переложил ее на кушетку и, не глядя на меня, принялся осматривать шею, в которую вцепилась ожившая страшилка.

Я же, пользуясь его занятостью, начала осторожно пятиться к выходу, намереваясь отправиться вслед за ведьмой, как вдруг услышала язвительное:

— Что‑то мне это напоминает, госпожа Ирмин. Я, вы… и пациент без сознания, — блондин медленно обернулся и потянулся рукой к своим очкам, на что я испуганно выкрикнула:

— Не смейте!

— Что не сметь? — не понял он.

— То, что вы хотите сделать, — севшим голосом пробормотала я.

— Поправить очки? — уточнил мужчина и чуть тронул черную дужку, убирая с нее серебристую прядь, выбившуюся из короткого хвоста.

— Поправить? — я окончательно растерялась, и поэтому, наверное, сморозила то, что говорить не следовало: — А снять?

— А надо снять? — краешек его губ дрогнул в полуулыбке.

— А меня спасать кто‑нибудь будет? — раздался возмущенный хрип с кушетки. И Сигурд, обернувшись к Кларе, ровным голосом сказал:

— Проклятия — не моя специальность. А физические повреждения у вас не критичны, — и сквозь зубы добавил: — Так что подождете своей очереди, Клара.

Ведьмочка задохнулась. То ли от обиды, то ли от нового сжатия черной руки. Потом захрипела, закашлялась, пытаясь уцепиться наманикюренными пальцами за ворот мужской рубашки, но целитель легко уклонился от захвата, и она, закатив глаза, рухнула обратно.

— Вы, вы… да как вы можете с ней так… — я не находила слов. Их нашел василиск.

— Вода на столе, — спокойно проговорил он. — Выпейте и успокойтесь! Только постарайтесь ничего мне там не разбить, — и таким тоном он это все сказал, что я тут же подчинилась.

Пальцы дрожали, зубы стучали, стакан трясся. Пила я медленными глотками, полностью сосредоточенная на том, чтобы, как и просили, сохранить посуду в целости. Видимо, из‑за этой сосредоточенности и не заметила, как сзади подошел хозяин кабинета. Когда его рука коснулась моего плеча, я вздрогнула, выронила стакан, расплескав его содержимое по полу, развернулась и, сложив на груди руки, открыла было рот, чтобы проговорить…

— Скажешь сейчас «Дяденька, отпустите!», и я запру тебя в лазарете на месяц, — без тени улыбки пообещал блондин. Затем взял с подноса чистый стакан, налил туда воды, уронил в нее несколько черных капель из миниатюрного флакона и, протянув потемневшую жидкость мне, велел выпить.

— А это…? — с сомнением покосилась я на лишенную запаха жидкость.

— Приворотное зелье, — съязвил лекарь и, видя, как вытягивается мое лицо, скрипнув зубами, проговорил: — Успокоительное! Пей.

— Точно не приворотное? — на всякий случай переспросила я.

— По — твоему, мне для подобных целей нужно зелье? — криво усмехнулся он, окончательно перейдя на «ты».

Я подумала, что не нужно, поэтому взяла лекарство. И все повторилось заново: пальцы задрожали, зубы застучали, стакан затрясся. И если бы мужчина не придержал, очередной стеклянный сосуд наверняка тоже упал бы на пол, как и его предшественник. Зелье оказалось не только без запаха, но и без вкуса. Я как раз сделала последний глоток и собиралась уже ответить на вопрос Сигурда о том, что случилось с Кларой, как в кабинет вошла покрытая змеиной чешуей женщина, которая, с хрустом разминая непропорционально длинные пальцы, с порога заявила: