Парижская тайна, или Истина в вине - Наталья Андреева

– Я? Н-нет. – «Что ж делать?»

Вслед за остальными он поплелся к апартаментам Федора Ивановича. Тот распахнул дверь и показал друзьям-коллекционерам огромных размеров комнату. Окно было занавешено, и здесь царил полумрак.

– Не люблю яркий свет, – пожаловался Сивко и рывком раздвинул шторы. – Но раз так – смотрите! Сами видите: никого нет.

– В ванной бы поглядеть, – задумчиво сказал Таранов. – Спальни-то мы не запираем. Ключей от комнат у нас нет. Ты-то, Федор Иванович, ее, может, и не прятал. Но ведь она и сама могла сюда войти.

– Вполне! – весомо сказал Дмитрий Воронов. И спросил у Сивко: – Как, Федор? Не возражаешь?

– Да, смотрите, – пожал плечами тот. – Порядок есть порядок.

В ванной никого не было. На всякий случай осмотрели и встроенные шкафы, а энтузиаст Таранов даже под кровать заглянул. Сивко при этом выдавил из себя что-то похожее на «хе-хе». Как бы посмеялся.

– Ерундой занимаемся, господа, – сказал он с кривой усмешкой.

– Но где-то же она есть, диверсантка? – возразил Таранов.

– Если бы она решила спрятаться в чьей-то спальне, она выбрала бы молодого и красивого мужчину, – глубокомысленно заметила Елизавета Петровна.

– Было бы неплохо! – рассмеялся Таранов. – Черт! Мне уже неохота пускать вас в свою! Представляете ситуацию? Я вхожу, а окно, ха-ха, занавешено. – Михаил вздрогнул, а Иван не унимался: – Рррраздвигаю шторы, бац! Юная красавица! Хорошенькая, как майское утро! И мне сразу счастье!

– Которое продлится ровно до завтрашнего утра, – тут же съязвила Елизавета Петровна. – Женщины у тебя надолго не задерживаются.

– Ну и что? Еще никто из них не жаловался.

– Ай, Ваня, врешь!

– Ну, пойдем, что ли, дальше? – напомнил Сивко. – Следующая комната чья?

– А вот как раз моя! – закричал Таранов. – Чур, я первый!

И побежал по коридору. Но его ждало разочарование. Обшарив все, в том числе и шкафы, хорошенькой юной незнакомки он так и не обнаружил. И запаха духов не уловил, как ни принюхивался. Следующей была спальня Бейлис. Елизавета Петровна войти туда категорически отказалась.

– У тебя ведь стальные нервы, – заметил Воронов. – Что случилось, Лиза?

– Я туда не пойду, и все, – отрезала та.

– А говорят, преступника тянет на место преступления, – заметил Таранов.

– Значит, я не преступница.

Мужчины переглянулись. Первым в комнату Бейлис вошел Воронов и тихо сказал:

– Все без изменений.

– Нам надо было поутру все осмотреть, – вздохнул Сивко. – И ванную комнату. Вдруг она спряталась там, когда мы вошли?

– Но мы же еще ничего не знали о следах на пашне, – из коридора напомнила Елизавета Петровна. Войти она не решалась, но внимательно прислушивалась к тому, что происходит в спальне.

Осмотр ничего не дал. Бейлис по-прежнему лежала на кровати, рядом – подушка, испачканная губной помадой. На мертвую женщину старались не смотреть. Таранов не выдержал, поднял подушку и положил на лицо Бейлис, после чего все вздохнули с облегчением. Вот здесь приторно пахло духами, но то был сладкий, как патока, парфюм Бейлис. Она обожала не только сладкие напитки, но и карамельные ароматы, кукольную одежду. Несмотря на принадлежность к известному на весь мир бренду и немалую цену, соприкасаясь с ее кожей, духи все равно становились дешевкой. Бейлис обладала странным свойством обесценивать вещи. Есть женщины, на которых дорого смотрится даже одежда с рынка. Была бы хорошая фигура и умение себя преподнести.

Бейлис же, наоборот, убивала то, что стоило немалых денег. Хотя фигура у нее была отличная, и денег на косметику она тратила немало, ходила к косметологу и на массаж. Но непостижимо! Алое платье, валяющееся на полу, рядом с кроватью, было похоже на половую тряпку, бриллиантовое колье на туалетном столике – на дешевую бижутерию, а сама хозяйка – на сломанную дешевую куклу. Ширпотреб, растиражированная и захватанная руками Барби.

– Ей не стоило столько пить, – заметил Иван Таранов.

– Вчера? – уточнил хозяин замка.

– Вообще, – отрезал Таранов. – Это ее и убило. Здесь тоже никого нет, пойдемте дальше.

И гости Воронова перешли в другое крыло. Процессию возглавлял хозяин. Тут располагались спальни Елизаветы Петровны и ее светловолосого спутника. Она подошла к двери в свою комнату последней и замялась.

– В чем дело, Лиза? – спросил Воронов.

– Там беспорядок. Я хочу войти первой и кое-что убрать.

– Быть может, позвать прислугу?

– Не стоит. Пара пустяков. Женское белье и…

– Мы тут подождем, раз ты стесняешься, – усмехнулся Сивко.

И дама скрылась за дверью.

– Женская деликатность или женская хитрость? – негромко спросил Таранов и прислушался.

– Не будет же она прятать злодейку, – заметил Сивко.

– А может, улику?

– Какую улику? Сигареты Бейлис? Ее духи? А может, ха-ха, у нее и яд припасен? Опасная женщина, господа, опасная. Бойтесь ее.

В это время дверь открылась, и Елизавета Петровна сухо сказала:

– Прошу.

Осмотр и этой комнаты ничего не дал. Елизавета Петровна равнодушно открывала шкафы, а ее сосед в это время собирался с силами. Надо что-то придумать. Причем срочно. Может, пожар? Упасть и сломать ногу? «Господи, пошли мне помощь! Чего-нибудь или кого-нибудь!» – мысленно взмолился он.

– О чем думаешь, Мишель? – в упор посмотрела на него Елизавета Петровна.

– Я думаю, что все здесь надо тщательно осмотреть. Не пропустив ни одной детали.

– Ну что ж, осматривай!

«Неужели знает? – вздрогнул он. – Откуда?» Она следила за ним с откровенной усмешкой, Михаил же, как мог, тянул время. Осмотр ее спальни занял в два раза больше времени, чем предыдущих. Все уже успели утомиться.

– Ну, хватит! – первым не выдержал Таранов. – Осмотрим спальню Михаила и покончим с этим! Время обедать. Девица где-нибудь внизу. Или наверху.

– Да, господа, пойдемте, – встрепенулся Воронов. – Михаил, ведите. Надеюсь, вы не стесняетесь разбросанного по комнате нижнего белья?

– В общем-то… да… – смущенно пробормотал он.

– Я могу не заходить, – усмехнулась его нанимательница.

«Как жаль, что моя комната в двух шагах, а не на другом этаже! В другом крыле! Что ж теперь делать? Но кто тебе сказал, что она здесь? Ты же ее ночью выпроводил. Она спустилась на первый этаж, и…»

– В чем дело, Мишель?

– Да, да, сейчас, – пробормотал он, нехотя взявшись за дверную ручку.

И в это время… О, спасение! Мольба о помощи была услышана! В конце коридора появился запыхавшийся Зигмунд:

– Господа!

В голосе сомелье звучало отчаяние. Елизавета Петровна невольно вздрогнула.

– Ну, в чем дело? – раздраженно спросил Дмитрий Воронов, оборачиваясь. – Опять что-нибудь стряслось?

– Господа! Обед, господа!

– А я думал, пожар! – рассмеялся Иван Таранов.

– Или еще один диверсант тайно перешел границу, – вторил ему Сивко.

– Нам осталось чуть-чуть, – напомнила Елизавета Петровна. – Всего одна спальня.

– Да пошло бы оно все к черту! – махнул рукой Таранов. – Я есть хочу!

– Все остывает, господа, – жалобно сказал Зигмунд. И губы у него задрожали.

– Свершилось! – хмыкнул Федор Иванович. – Обед подали!

– «Шабли», господа! Устрицы! – словно в мольбе, протянул к ним руки Зигмунд.

– Устрицы, да под «Шабли»! Все! Финиш! Вы как хотите, а я иду! – первым шагнул навстречу сомелье Таранов. Следом за ним потянулся Федор Иванович.

– Значит, не судьба, – пожал плечами Дмитрий Воронов.

– Мы можем осмотреть мою комнату и после обеда.

– Можем, – веско сказала Елизавета Петровна. – Но мне лично и так все ясно.

И она вслед за Сивко и Тарановым пошла прочь.

– А не врешь ли ты мне, Миша? – спросил у него Воронов.

– Скорее, недоговариваю.

– Ну, ну. Это ты зря. Ладно, парень, после. Как гостеприимный хозяин я не могу оставить гостей за обедом одних. Мы поговорим об этом после. Не думай, что ты меня провел.

«Уф! Пронесло! Но долго так продолжаться не может. Где же девчонка? Выпороть бы ее. Но – жалко. Она ж еще юная! Но – отчаянная». И вслед за остальными он пошел к лестнице на первый этаж. Там стоял бледный как смерть сомелье, пропуская вперед гостей. Переглянулись. Взглядом он спросил:

– Она там?

Зигмунд еле заметно кивнул.

– Спасибо, – одними губами сказал Михаил.

– Тебе спасибо, – чуть слышно ответил сомелье.

В этот момент Дмитрий Воронов обернулся. Зигмунд вздрогнул и вытянулся в струнку.

– Михаил Андреевич, вы идете? – спросил хозяин, скользнув взглядом по прислуге и явно сделав для себя какие-то выводы.

– Я не голоден, – пробормотал он. – Сэндвич на кухне перехватил.

– Но «Шабли»… – с усмешкой напомнил Воронов.

«И как это пить? – думал Михаил, сбегая по ступенькам. – Втравила меня в историю Елизавета Петровна! Обещала, что все пройдет, как по маслу. Она, мол, поможет, прикроет. А Воронов все равно догадался».

От коллекционного вина он на самом деле был так же далек, как Плутон от Солнца, последняя планета, где могла бы зародиться жизнь, то бишь интерес к французским винам. Во-первых, он пил редко, поддерживал форму, а во-вторых, если и пил, то водку. В уголовном розыске, где он когда-то работал, других напитков не признавали. В крайнем случае, коньяк.