Развод. Ты меня предал (СИ) - Арская Арина

— Ты кто такая…

Взгляд цепляется за перламутровые пуговицы.

— Меня тут нет… — копается в сумке и косится на меня, — у тебя сердце крепкое?

— Крепкое, — хмыкает Ия.

— Ну, будет обидно, если он такой красивый и умрет, — достает длинную стальную коробочку. — Но у меня еще никто не умирал, — открывает коробочку, а там одноразовый тонкий шприц в упаковке и ампула с прозрачной жидкостью.

— Что за ампула? — голос Игоря вибрирует где-то у мозжечка. — Матвей… напряги свои извилины!

А ампула без опознавательных знаков.

— Это витаминки, — тетка вскрывает шприц. — Помогут тебе расслабиться, — ласково улыбается мне, как сыну, — тише. И ты очень дорогой мальчик. Ия за тебя хорошо заплатила.

— Я тебе, мразь не мальчик, — хватаю ее за манжету блузки.

Пуговица… Она на соплях держится.

— Спокойно, — тетка толкает меня в грудь, вынуждая откинуться на спинку кресла, а я пытаюсь подцепить сраную пуговицу пальцами. — Ия, помоги!

И эта мразь зеленоглазая решительно седлает меня, упершись руками в грудь:

— Нельзя обижать женщин, Матвей…

— Какая ты женщина… ты крыса…

— Я тебя затащу в ад за собой, если не будешь моим, — всматривается в глаза с дикой улыбкой, — я столько лет потеряла из-за тебя, вздыхая в сторонке.

— Да ты ж моя милая, — отламывает носик у ампулы и набирает в шприц жидкость. — Безответная любовь… хуже не придумаешь. И сколько вас таких горемык.

— Остановись, Ия…

— Не хочу и не буду, — шипит мне в лицо, — а то у вас такие большие планы, да? Второго малыша завести?

Дергаюсь под ней, в бессилии рычу и пускаю слюни.

Мою левую руку перетягивают жгутом, и Ия спрашивает:

— Следа не останется?

— Я в этом мастер, дорогуша, — лицо мерзкой тетки расплывается в самодовольной улыбке. — У меня всегда была легкая рука.

Глава 29. Чокнутая

— Слезай, — тетка толкает мягко Ию в плечо.

Я опять смотрю на себя со стороны, и я в полном неадеквате, пусть в сознании.

Ия сползает с моих колен, а я опять тянусь к манжету тетки, которая недовольно закатывает рукава и не замечает, как перламутровая пуговица отрывается и падает в стык между диванными подушками.

— Да не мычи ты, — говорит тетка, а я непослушными пальцами заталкиваю пуговицу между подушек.

Сам удивляюсь себе. Невменяемый, а краем сознания цепляюсь за реальность, кусочек которой я должен спрятать.

— Слышишь меня, Матвей?

Я мычу. Мозги в голове — влажная разбухшая вата. Гостиная расплывается, идет белыми пятнами.

— У тебя жена уехала, да, в отпуск?

Я киваю.

— И к тебе в гости после ее отъезда на следующий день заглянула Ия, чтобы передать вот это? — подносит открытку к лицу.

Я киваю, хотя я не уверен, в какой день именно приехала Ия.

— У вас закрутился роман…

Голос у тетки тихий, проникновенный и теплый. Я пытаюсь нахмуриться, потому что… разве мог закрутить роман с Ией?

— Ничего удивительного, — тетка улыбается, — она ведь такая красавица и умница. Все эти дни заботилась о тебе, приходила каждый вечер… И все так случайно произошло, — кидает взгляд на телевизор и вновь всматривается в мои глаза, — за просмотром глупой комедии… С поцелуя.

Всплывает размытая и нечеткая картинка, в которой я целую Ию. Мычу. Мне не нравится то, что я вижу.

Как я мог? Какого черта?

— Тебе ведь было одиноко. Ты хотел женского тепла… Помнишь, как ты в первый раз Ию. Ты повалил ее… Он хотела тебя остановить, потому что это было неправильно. Она ведь подруга твоей жены, но ты хотел ее. Сильно, и к черту всех. Почему ты ее раньше не замечал?

— Мы пожалеем об этом Матвей, — томной шепчет Ия мне на ухо, а нынешний я наблюдаю за этим в полной растерянности, — но я люблю тебя.

— Ты берешь ее…

Дальше эта грымза белобрысая расписывает несуществующий половой акт между мной и Ией, которая лезет мне в ширинку.

Я знаю, что я в этом момент дергаюсь, но физически мое сопротивление не проявляется. Я как мешок с картошкой.

— Помнишь ее грудь?

Я хочу уйти, и не видеть то, что я вижу.

— Останься, — слышу голос Игоря. — Пусть будет это кошмаром, Матвей. Просто смотри и рассказывай.

Тетка вытаскивает из сумки планшет, тихо проговаривая:

— Она была такой нежной все эти вечера, страстной, отдавала всю себя.

Ставит планшет на столик и что-то на нем включает. Я слышу стоны, а на экране плывут тени, которые переплетаются размытыми силуэтами. Это порнуха. Это какая-то херня из бело-серых пятен, которые меняются, плывет, срастаются, переворачиваются и проникают друг в друга. Глаз не оторвать.

— Интересная методика, — шепчет Игорь за шторами.

И это интересная, по мнению Игоря, методика работает в плане физического отклика и болезненного возбуждения.

— Каждый вечер… — голос тетки вибрирует в голове. — Никакого больше одиночества, пустого дома…

Ия лезет на меня, задернув юбку и сдвинув ластовицу трусиков, и стены гостиной идут трещинами боли, отвращения и ужаса.

— Ты останешься, — шипит Игорь.

— Я не хочу этого видеть…

— Выйдешь сейчас, не вернешься, Матвей. И ничего не выйдет.

— Я не хочу…

Стоны нарастают, Ия поднимает и опускает бедра, а а вторая мразь подхватывает планшет и держит его так, чтобы я видел эти гадкие пятна порока.

— Нет, — меня сейчас вырвет. Паркет на полу вздувается. — Нет.

— Матвей, это лишь воспоминание, и ты должен его вернуть себе.

— Я люблю тебя…

Я мычу под ней, по телу пробегает болезненная и острая судорога, под которой я пытаюсь скинуть Ию, которая вжимается в меня и шипит:

— Это я рожу тебе ребеночка, и Ада тебя не простит. Как такое можно простить, верно?

Она с улыбкой сползает с меня, невозмутимо поправляет трусики и одергивает юбку.

— Ты изменял жене каждый вечер…

Я закрываю глаза и мычу. Меня тошнит. Какая же я мразь. Как я мог? Я ведь люблю жену… Она ведь мне доверяла, хотела ребеночка… Я ухожу во тьму, мне липко и гадко.

— Кажется, ты тут отрубился, — цыкает Игорь.

— Милый, — шепчет Ия.

Я открываю глаза. Пробегает пальцами по груди:

— Ты такой соня. Все же мы вчера чуток перепили вина, да?

Смеется. Я сажусь на край кровати и накрываю лицо руками. Надо это прекратить. Я должен остановиться. У нас ничего не выйдет, и этого и не хочу. Я просто сорвался.

— Я хочу тебя…

— Ты должна уйти.

— Матвей…

— Это была ошибка, Ия. Я женат, у меня дочь… Я не знаю, о чем я думал.

А затем я замечаю прилипший на стене презерватив.

— Какой яркий штрих, — восхищенно охает Игорь где-то под кроватью. — Мне нравится.

Кажется, я помню, как откатываюсь от Ии, стягиваю резинку и отбрасываю ее в сторону. Она липнет к стене…

— Так работает наш мозг. Он часто дорисовывает детали. Цепляется за что-то, и это что-то может запустить цепочку видений. У шизофреников так часто бывает. Что-то увидел и пошло поехало.

— Матвей, я понимаю, — Ия жмется ко мне, — но это не было ошибкой.

— Ада завтра вернется.

Молчание, и Ия встает с кровати, а я выныриваю из воспоминаний. Меня выворачивает наизнанку к ногам Игоря слизью и пеной. Меня трясет, будто в лихорадке.

— С возвращением, Матвей.

Я поднимаю взгляд. Убить его, чтобы он унес собой этот кошмар на тот свет?

Я не должен был этого вспоминать.

Это за гранью добра и зла.

Лучше бы жил с мыслью, что я моральный урод, который изменял жене с ее подругой. В этой версии контроль был у меня, ответственность на мне, а сейчас… Сейчас я… не знаю.

Я просто хочу исчезнуть.

— Она чокнутая сука… — шепчу я.

— Да, — Игорь расплывается в улыбке. — И я просто умираю от любопытства, кого она к тебе привела. Это чисто профессиональный интерес, Матвей. С таким я еще не сталкивался. Где можно твою зазнобу найти?

Глава 30. Мне жаль

— Что ты тут делаешь?! — взвизгиваю я, когда в гостиную врывается Матвей.