Кардонийская рулетка - Вадим Панов

— Ты не понимаешь, чего я хочу, а я не могу тратить время на объяснения, показать быстрее. Поедешь с нами — увидишь, не поедешь — не узнаешь.

— Что ты хочешь мне показать?! — рявкнул взбешенный адмирал.

А перепуганному Каронимо показалось, что золотые эполеты белоснежного мундира чуть приподнялись, собираясь змеями наброситься и придушить обнаглевшего ученого.

— Там — небо, высоко. — Магистр ткнул пальцем вверх. — Так высоко, как ты не был. Не забыл, как летают, адмирал? — Гатов прищурился. — Если что, у нас есть парашюты. Мы наденем его на тебя и выбросим. Ты спасешься.

Первая реакция Даркадо была понятна и очевидна: адмирал до боли сдавил жезл, правая его рука дернулась, но… Но замерла на полпути к невысокому наглецу. Замерла, потому что на старика накатило прошлое. Воспоминания о той поре, когда он, безусый и безумно влюбленный в небо щенок, сел за штурвал первого на Кардонии паровинга. Перед глазами Даркадо встал его первый самостоятельный полет, паровинг, летящий сквозь густые облака, и звонкий хохот… И упоительный восторг человека, сумевшего забраться необычайно высоко.

— Не слушайте магистра, синьор адмирал, Павел нервничает, поскольку нам предстоит…

Даркадо оттолкнул Бааламестре и глухо спросил:

— Почему не летят испытатели?

— Я должен сам все увидеть, — серьезно ответил Гатов. — Каронимо за штурвалом, я рядом. Если птичка подавится, на мне не будет чужой крови.

И Даркадо окончательно передумал его бить.

По той простой причине, что чокнутый ученый готов рисковать своей шкурой. И еще потому, что сейчас Даркадо уже не был адмиралом, кавалером всех орденов Кардонии, начальником Генерального штаба вооруженных сил Ушера и стариком. Перед невоспитанным гением стоял влюбленный в небо щенок, которому предложили невероятное приключение. И еще потому, что на наглость магистра следовало ответить так, как умеют отвечать настоящие летчики.

— Я буду пилотом, — решительно произнес Даркадо.

— Предполагалось, что я… — начал было Каронимо, но тут же заткнулся.

— Ты будешь вторым, — отрезал адмирал, даже не посмотрев на Бааламестре. — Я вам, засранцам, покажу, что значит ставить рекорды.

— Договорились! — Гатов хлопнул Даркадо по плечу. — Договорились!

Первые паровинги начали строить лет через сто после появления цеппелей. Люди убедились, что способны летать, и энтузиасты задумались над созданием новых машин — тяжелее воздуха. Не потому что цеппели не нравились, просто хотелось нового — людям это свойственно.

Но хотеть нового и добиться его — это разные истории.

Самые ранние паровинги, как и следовало ожидать, были никуда не годны. Оснащенные тяжеленными паровыми двигателями, перегруженные собственным весом, они с трудом пробегали до конца поля и в лучшем случае неловко подпрыгивали, вызывая безудержный цепарский смех. Через некоторое время серьезные люди поставили на аппаратах тяжелее воздуха крест, однако поторопились. Людям это свойственно — торопиться.

Годы складывались в десятилетия и века, а число приверженцев сумасшедшей идеи не уменьшалось. Ведь самый простой способ прославиться — совершить невозможное, и энтузиасты бились над тем, чтобы поднять в небо самолеты. Постепенно пришло понимание, что крылья должны быть неподвижны — на первых паровингах они неуклюже трепыхались, имитируя маховые движения птиц. Пришло понимание, что крылья не должны быть плоскими, — додумались до подъемной силы, заложив основы аэродинамики… Разработки энтузиастов обогащали всю науку Герметикона, но к собственной цели они приближались с мучительной неторопливостью. Главным препятствием создания полноценного паровинга был чересчур объемный и тяжелый паровой механизм, работающий на Философских Кристаллах, и лишь получение легкого, но прочного ильского сплава, создание паротурбинного кузеля и современных тяговых электродвигателей, тоже тяжелых, но способных развивать необходимую мощность, позволило крылатым машинам наконец-то подняться в небо. Но достойного места они так и не заняли.

Да, паровинги были быстрее цеппелей, менее зависимы от погоды, зато брали мало груза и требовали хорошо подготовленных аэродромов. Кроме того, применение кузеля диктовало размеры: паровинги получались большими, а значит — дорогими, что тоже ограничивало возможности их использования, но… Но был в Герметиконе мир, где паровинги пришлись ко двору, — Кардония, а точнее, архипелаг Ушер. Именно для него, объединяющего триста с лишним островов, морские паровинги, построенные по принципу «летающей лодки», стали настоящей находкой.

— Как машина, синьор адмирал? — осведомился стоящий за его спиной Каронимо.

— Машина? — Даркадо холодно покосился на съежившегося в кресле второго пилота Павла, поморщился, но ответил честно: — Машина хороша, Бааламестре, этого не отнять.

— Мы старались, синьор адмирал.

— Я вижу.

Переодеваться в летный комбинезон и шлем старый вояка не стал, снял галстук, сменил китель на цапу и в таком виде отправился в полет. Обычно адмирал не давал спуску нарушителям устава, однако сейчас им управлял позабывший о правилах мальчишка, который терпеть не мог муштру и дисциплину. Сейчас Даркадо переживал настоящее приключение, возможно последнее в жизни, и хотел насладиться им в полной мере.

— В молодости я любил покорять вершины…

— Лазали по горам, синьор адмирал? — удивился Каронимо.

— Отличный спорт, между прочим.

— Поверю на слово.

Даркадо поджал губы, но сдержался, грубить не стал, цокнул языком и продолжил:

— Так вот, пузатый, в свое время я стоял на вершине Дылды, а это, между прочим, три лиги, как раз та высота, на которую мы хотим подняться.

— Ты не просто так об этом вспомнил, — быстро произнес Гатов.

— Сынок, разве тебя не учили говорить людям «вы»?

— На вершине, — напомнил магистр. Его интересовали только факты. — Что там случилось?

Старик вздохнул, но ответил:

— Там тяжело дышать.

Ученые переглянулись.

— Разреженная атмосфера, — протянул Павел. — Когда я дорабатывал кузель, я это учел. — И тут же поправился: — Но только кузель, о людях я не думал.

— Кузель без пилота — всего лишь кусок металла.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо осведомился Бааламестре.

— Пока хорошо, но мы еще у самого моря. — И Даркадо рассмеялся.

Настроение было отличным. Паровинг послушен, как хорошо дрессированный пес, двигатели, насколько можно судить по шуму, работают ровно, и тяжелая машина степенно набирает высоту — пару минут назад они преодолели половину лиги.