Отряд Аз - Михаил Кельмович

Они вскипятили чай и выпили его на мысу, продолжая вглядываться порой в туманные контуры острова.

– Мы наверняка еще вернемся туда, – сказал Тин.

– Давай еще поговорим об охоте и ритуале, – предложила Вирджи.

– Я думал, тебе уже надоели все эти разговоры, – засомневался Тин.

– Нет. Нет. Для меня это так же важно, как для тебя. Теперь я попробую сказать, что об этом думаю.

– Хорошо, – ответил Тин немного удивленно. Вирджи показалось, что он не очень рад ее предложению.

– Тебя беспокоят несколько вопросов, на которые нет ответа. Так? – начала она.

– Так.

– Давай я их назову. Как остановить охоту без жертв: раз. Почему существует избыточный выброс, и почему вообще ритуал удается: два. И, третье: почему ты узнаешь не обо всех катастрофах. Так?

– В принципе, так. Пожалуй, последнее мне понятно. Не обо всех катастрофах узнаю – я говорил – потому, что есть ситуации не моего масштаба, не моей компетенции. Это может быть «количество зла», для меня непосильное. Еще могут быть некоторые события не моего резонанса. Они в другой энергетической тональности, и сигнал от них до меня не доходит. Мне кажется, я и не должен получать все «сообщения». Это невозможно для одного человека: охватывать постоянно все информационное поле Земли.

– Тин, а может быть, ты не один такой? Может быть, есть несколько охранителей мира на Земле, и у каждого своя, как ты говоришь, тональность? – скорее риторически спросила Вирджи.

– Я искал, но не нашел подобных. Много знаю людей своего круга. Но такого, как со мной, с ними не происходит… Все возможно, конечно…. – добавил он.

– Хорошо. Допустим, что так. Оставим два вопроса: о Дикой охоте и третей волне силы.

– И что?

– Ничего! Знаешь, несмотря на всю твою гениальность… – на слово «гениальность» Тин вскинулся. – Честно, я без кавычек я так думаю. – Вирджи обняла его. – Мне кажется, ты иногда шаблонно мыслишь и не в масштабе…что ли. Ты всегда смотришь на механику событий. То есть на механизм. Быстро расшифровал механизм охоты. Разработал методику ритуала. Все работает, и ты на этом уровне крутишься. Теперь пытаешься понять, откуда избыток энергии и как построить метод блокировки ритуала. Ты мыслишь, как автослесарь в мастерской: что к чему привинтить или отвинтить. В лучшем случае, как изобретатель. Не пытаешься стать философом, посмотреть на ситуацию с уровня максимального обобщения?

Тин слушал настороженно, даже недоверчиво.

– Пойми, Дикая охота это следствие, – Вирджи говорила, накаляясь. – Что же (или кто) тогда ее причина? Охота – следствие разрушения воронки. Воронка – следствие глупости и жадности тех, кто сделал кино или новости и кто все это посмотрел. Но то, что какие-то люди создали мыслеформу разрушения и зарядили ее, – тоже следствие. Ты все время борешься со следствиями, не находя причины. С симптомом, а не с болезнью. Как у Жванецкого: «Боремся с плесенью, вместо того, чтобы бороться с сыростью»!

Тин неожиданно рассмеялся. И этот смех оборвал ее эмоциональный запал.

– Ты что?

– Нечего. Хорошо сказано, – Тин был спокоен и ясен.

– Я знаю, что это следствие, но не могу найти причины, – ответил он просто. И от этого ответа Вирге стало его безумно жалко.

– Я пока не нашел ее, – продолжил Тин, – и буду делать дальше то, что делаю.

Он замолчал надолго, и Вирджи услышала, как шумят на ветру деревья.

– Создание коммерческого кино, новостей, общество рынка и потребления, в котором имеют значения только продажи, – тоже следствие, – продолжил он, – Я иногда думаю вот о чем: почему в индивидуальной, частной жизни часто, по крайней мере иногда, побеждает добро, а в общественной – всегда побеждает зло? – Он отчего-то выделил слова, видимо, для него важные. – Мне кажется здесь есть ниточка. Я смотрю на безумие людей, которые делают машины, чтобы освободиться от рутинного труда, а свободное время потом тратят на телевизор и игры в интернете. И думаю, почему они выбирают такой путь? На самом деле тоже общее место, банальный вопрос, следствие. В чем причина? Мне кажется, ставка высока очень, выше, чем мы себе представляем. Я что-то упускаю. Что-то важное, фундаментальное, в самом начале своих размышлений, в исходной точке поиска. Ответ должен быть каким-то совершенно иным. И он пока недоступен. Сейчас важно другое. Какое-нибудь действие, которое могло изменить ситуацию и открыть новое направление поиска. Это был бы шаг из тупика.

Вирга слушала его нетерпеливо.

– У меня есть предложение. Точнее, вопрос для начала. Откуда во время последней охоты взялись порталы сновиденья?

– Ну, да верно. Еще одна загадка. Я думал об этом. Но мне нечего сказать. О том, что это порталы сновиденья, я узнал от тебя. Я в этом вообще не разбираюсь. И мне не за что зацепиться.

– Это тебе не за что зацепиться. А я – сновидящая! И хочу тебе помочь, – она рассердилась. – Тогда еще один вопрос, извини: почему ты всегда все делаешь один?

След

Суматра. Паданг. 12.02.2007 года.

Он шел по следу, чувствовал его, как собака ощущает запах преследуемой дичи. Ему казалось, что он бежит изо всех сил в глянцевом черном пустом туннеле, бежит с чувством, похожим на ярость, и из этого туннеля видит солнечные улочки с рядами домиков, плоские крыши, тележки с фруктами, тук-туки и всюду улыбающихся тамилов, батаков и яванцев.

На самом деле он быстрым, внешне спокойным шагом шел по тротуару, обходил неуклюжих лавочников, иногда спрашивал направление у прохожих. На большом перекрестке он взял тук-тук и подъехал пару километров в нужном направлении. Со стороны могло показаться, что он даже разглядывает витрины. В действительности Тина преследовала только одна мысль: я видел их живыми еще сегодня утром.

Николаса и Акселя расстреляли в маленьком кафе. Забегаловка в узком переулке. Просто прилавок и чаны с дешевой едой, несколько пластиковых столиков в тени под деревом. Столы и стулья были опрокинуты, прилавок разбит. Уличная пыль намокла то ли от соусов, то ли от крови. Их тел не было. Только следы, когда волочат тяжелое, и еще от колес. И гильзы в пыли.

Хозяева и даже зеваки разбежались. Расчетливого убийства не получилось. Здесь был бой. Он настроился и «раскрыл» пространство: увидел очень отчетливо, что произошло. Нападавшие – местная полиция. Почему? Вопрос неуместен… но все же. В их представлении Николас и Аксель были боевиками и курьерами наркокартеля. С торговлей наркотиками здесь строго. У них было разрешение не брать живыми, стрелять на поражение.

«Во всех этих ситуациях всегда много странного, необъяснимого», – с тоской подумал он. Ему-то как раз понятно, что происходит.

По факту: спецподразделение полиции устроило засаду. Атаковали с трех сторон, группами по четыре человека. Все были вооружены автоматами. Никалас и Аксель сидели посредине небольшой площади, были как на ладони. У группы захвата не должно было быть проблем. Но они возникли – подготовка, рефлексы, реакция. Вот два белых человека, лениво развалившись рядом со столиком, пьют фреш и кофе. И вот, доля секунды: оба в длинном стелющемся прыжке вдоль земли выстрелили прицельно несколько раз, смогли перекатиться. Но не подняться. Они успели убить четверых и остались лежать в пыли. Деться было некуда. Совсем.

Они не могли почувствовать ауру Дикой охоты. Их некому было предупредить. – Ему хотелось завыть от невыносимой печали. Дикая ошеломляющая волна вины затопила все его существо. Ольга и Артем – двое, Николас и Аксель – четверо. И еще трое на островах, на дне океана. Всего семеро.

Тогда, чуть позже, он первый раз в жизни пережил чувство ослепляющей ярости.

Из дневника. О сновиденьи

1.07.2011 года.

Я давно не управлялся с яхтой. Эту звали «Нырок», и она была мне хорошо знакома. Мы стартовали от причала в Лахденопохья и взяли курс на Путсаари. Я знал маленький островок с ним рядом, очень славный, который отчего-то редко посещали. И к тому же там есть крохотная бухточка с глубокой водой – хорошая якорная стоянка.

У нас была неделя, она прошла восхитительно. Мы плавали по островам, купались, загорали. На ближние ходили на лодке. С погодой повезло. Легкий ветерок сдувал комаров и мошку. Весь день пока было тепло и солнечно, мы бегали голышом, купались, загорали, целовались, как подростки, тонули – растворялись в объятиях. Находили для приступов любви новые места: то на маленьком золотом пляже, то на мху среди сосен, на мелководье, на соседнем островке. Все вокруг – природа, деревья, волны и чайки – как будто были вместе с нами, становились частью каждого нашего «впадывания в пропость»[2].

Мы растворялись в этом мире скал, воды и сосен. Редко бывало так тихо и хорошо…

С того первого свидания во сне мы превратились в детей, в подростков, окунувшихся в свои чувство. Время шло, и мы как бы взрослели. Опьянение друг другом не уменьшалось, но порой можно было его отодвинуть, и задуматься о будущем. Хотелось, требовалось уже заняться делом, теми вопросами, которые все равно не давали покоя. Они только отступили, спрятались на некоторое время. Мы оба знали, что хотим здесь на островах не только любви, но поиска ответов. «Теперь у нас общее будущее», – думал я не только с радостью, но и содроганием.