Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

— Я вас не боюсь.

Девушка справилась со своей интонацией лучше, чем ожидала.

— Я не собираюсь вас пугать, леди Мак-Леод, — ответил тот.

Кэтрин отвернулась от него и подошла к большому камину; встав на колени, она растопила его. Вскоре в лицо повеяло жаром. Затем, поднявшись, она налила вино в кубок и повернулась к Доновану.

Медленно, словно дразня, Кэтрин поднесла кубок к губам и осушила его, не сводя глаз с Донована. Тот чуть не рассмеялся: даже в этой тупиковой ситуации она считала должным держаться вызывающе и стоять до конца. Но она не знала, что у него в кармане лежал указ короля, объявляющий их женихом и невестой. Донован не спешил ознакомить ее с документом: сперва предстояло подчинить ее своей воле, ибо ему не улыбалось заполучить в жены девушку, с которой придется вести пожизненную войну. Он заставит ее примириться со своим жребием, докажет ей всю бессмысленность борьбы против короля и него. А уже приручив ее, он сможет в полной мере наслаждаться жизнью, которая станет вдвойне прекрасной от того, что он будет обладать ею, леди Кэтрин Мак-Леод.

— Леди Кэтрин, налейте-ка вина и мне.

Она не двинулась.

— Позовите пажа, пусть он прислуживает.

— Нет, — сказал Донован тихо, — это сделаете вы. Если же вам не угодно остаться здесь, вас охотно проводят в грязную, сырую и, честно говоря, очень неудобную тюремную камеру: их у нас достаточно.

Говоря это, он подошел к столу и со вздохом удовлетворения опустился на стул. Поставив локти на стол, Мак-Адам улыбнулся девушке.

— Там, рядом с кувшином вина, поднос со всякой всячиной. Я бы не прочь ее отведать. Между прочим, я проголодался не меньше вас.

— Будь ты проклят! — закричала, не выдержав глумления, Кэтрин.

Донован с угрозой на лице приподнялся со стула.

— На этот случай у нас есть подвал. Жаль, очень неразумный выбор, госпожа Мак-Леод.

— Постойте!

Она сверкнула глазами и, повернувшись, нарочито медленно ножом нарезала мясо. Закончив, она взяла тарелку в одну руку, оставив нож в другой.

— Стоять! — Голос его оставался холодным и спокойным. — Не надо глупостей, Кэтрин. Вы слишком утомлены, чтобы покончить со мной этим ножичком. Отложите его в сторону и принесите мне лучше что-нибудь выпить.

И вновь она подчинилась, отложив месть до более удобного случая. Кэтрин подала ему кубок и тарелку, спрашивая себя: неужели он находит извращенное удовольствие в том, чтобы начать есть, прежде чем предложить ей? Господи, как она его ненавидела!

Донован следил за ней, читая ее мысли, и на какое-то мгновение ощутил прилив нежности. Но он не мог себе позволить, чтобы Кэтрин заметила его истинные чувства. Девушка слишком сообразительна, слишком умна, и впоследствии ему пришлось бы дорого заплатить за такой промах.

— Положите что-нибудь себе и садитесь рядом.

Голос Донована звучал ровно и чуть глухо.

— Я не желаю есть с вами за одним столом, — резко ответила она, глотая слюну.

Донован пожал плечами и улыбнулся:

— Да будет так. Я предпочитаю стройных женщин.

Мак-Адам зашел слишком далеко. Опершись руками о стол, она глубоким голосом сказала:

— Я отказываюсь играть в эти ваши игры. Что вы со мной намерены делать дальше?

— Держать вас здесь, — сказал он хладнокровно. — Вы не пленница короля, а моя узница.

Лицо Кэтрин сделалось мертвенно-бледным, ей потребовалось все ее самообладание, чтобы удержать себя в руках.

— Тогда, как узница, я имею, по крайней мере, право, чтобы меня оставили в покое. Почему я должна сверх прочего терпеть еще и ваше присутствие?

Донован улыбнулся.

— У вас слишком острый язычок, леди Мак-Леод. Я вас излечу от этого. И от многого другого. — Он встал, и у Кэтрин перехватило дыхание, когда он, такой огромный, наклонился к ней. Он взял ее за плечо и привлек упрямо сопротивляющуюся девушку к себе. — Я ваш тюремщик, — сказал он голосом, не терпящим возражений. — Вы моя узница до тех пор, пока я это считаю нужным. Величайшая милость, на которую вы можете рассчитывать у короля — это холодная камера до конца жизни. Я единственный, кто может помочь вашему семейству спастись от полного истребления. Слушайте меня внимательно, Кэтрин. Единственное, что вам остается, — умилостивить меня, иначе я буду вынужден вам посочувствовать…

— Умилостивить вас? — чуть не простонала девушка. — Это и будет наказанием за верность моему королю? Никогда!

Донован усмехнулся.

— Нет, тюремная камера не для вас. Пожалуй, я определю вам другую участь.

Он привлек ее к себе, и ее губы приоткрылись в почти беззвучном возгласе протеста, но все, что она хотела сказать, было заглушено его поцелуем. Одной рукой он прижал к себе ее сопротивляющееся тело, а другой удерживал сзади голову девушки с рассыпавшимися по плечам волосами. Она слышала глухое биение его сердца, и, как ни странно, ее сердце стучало в одном ритме с ним.

Вначале поцелуй был грубым, испытующим, требовательным, затем стал мягче, и нежность губ мужчины окутала ее сознание дурманящим туманом… Но в этот самый миг, почувствовав первые признаки капитуляции, Донован отпустил ее.

Неопытность и неискушенность Кэтрин стала ясна для Донована с первого же прикосновения к ее губам, и в глубине души он был рад этому. Глянув в разгоряченное лицо девушки, он сказал:

— Я буду держать вас здесь, рядом с моими комнатами.

— Нет! — Ее охватила паника. — Вы втопчете в грязь мое имя. Вы не сможете это сделать!

— Эх, леди Кэтрин, леди Кэтрин. Смогу. И сделаю.

Он выпустил ее из рук и двинулся к двери. На какое-то мгновение ей захотелось броситься ему в ноги, просить, умолять, обещать все на свете, лишь бы он отпустил ее. Но уже в следующий миг в ней снова заговорила гордость.

У двери он остановился и оглянулся.

— Предупреждаю вас, Кэтрин, сегодня вечером вы можете наслаждаться вашим ужином в мире и одиночестве. Но вот завтра… — он пожал плечами, и в глазах у него вспыхнул злой огонек, — завтра… А впрочем, кто знает…

Дверь за ним захлопнулась, и Кэтрин услыхала, как поворачивается ключ в замке.

Дикость происходящего лишь сейчас дошла до нее. Он — человек без собственности и земли, она — отпрыск богатого и славного рода. Донован хотел заполучить и ее богатство, и имя. Принудив ее к связи, он тем самым лишал Кэтрин Мак-Леод всяких надежд на достойный брак в будущем. Мак-Леоды — родня Стюартов. Никто не смеет принуждать ее к браку, да еще с таким безродным человеком, как Донован Мак-Адам.

Она подошла к столу, взяла мясо и хлеб и, усевшись на кровати, приступила к ужину. Она добьется того, чтобы сперва предстать перед королем вместе с братом. А там… там останется полагаться на милость Якова…