Твой ход (СИ) - Аувэст Дания

— Зачем ему вообще телефон?! — Негодованию моему не было предела. Страдала же в основном кровать, по которой я била то руками, то ногами, а то и всем своим телом.

В бессилие я закрыла глаза и затихла. Как же я устала! Это моё последнее лето, потом я уже буду учиться в институте. У меня не будет столько свободного времени. Считай, это последний глоток свободы перед взрослой жизнью. И как я его трачу? Лёжа на кровати, пялясь в потолок и предаваясь расстроенным чувства?

Как вообще так вышло, что жизнь постоянно меня сталкивает и подчиняет Ярославу? За что? Какие грехи я совершила в прошлой жизни, что теперь являюсь рабом по умолчанию этого психа?

Но самое главное, как я должна с ним бороться, когда моё тело совсем недвусмысленно реагирует на него?

В конце концов, я же не какая-нибудь озабоченная извращенка? Или все дело в том, что в свои семнадцать, почти восемнадцать, я никогда ни то что не целовалась, даже за руки не держалась с парнем. У меня в друзьях-то только мой родной дед и дед с больницы, что регулярно там лежит в страхе умереть от очередной вычитанной в интернете болезни.

Я настоящий изгой!

На глаза внезапно навернулись слезы. Нет, я не плакса. Даже в детстве, когда меня валили на землю и зажимали или запрещали играть в куклы и заставляли играть в машинки, я и слезинки не проронила. До поры до времени я упорно думала, что такая вот дисфункция указывает на мою принадлежность к русалкам. Ага, на фантазию я никогда не жаловалась.

Помню даже, как дедушка поддержал меня в моей вере и отдал на плаванье. Я, уверенная в том, что принадлежу к роду подводных жителей, нырнула с разбегу в бассейн, не став ждать инструктора. Пф, какая глупость, зачем он мне нужен, если я вышла из глубин морских? И в итоге чуть не утонула. Глубина то в бассейне, в который я сиганула, была для взрослых, а я и сейчас ростом своим не могу похвастаться.

Спас меня, что не удивительно, мой дедушка, тогда и сейчас выглядящий максимум на пятьдесят лет.

Только вот даже после того случая я все равно продолжала верить, что самая настоящая русалка, просто неправильная и не готовая ещё покорять море. Ходила бы, наверно, я так и хвасталась всем своей особенностью, если бы в один ужасный день у меня на глазах мальчики не забили бедного котёнка.

Маленькая Мирослава, то есть я, убежала из дома. Помню, меня тогда очень достала школа, на это ещё накладывались каждодневные дополнительные уроки биологии и, кошмар для десятилетнего ребёнка, химии.

Где я только не бродила. И в итоге запёрлась в не самый лучший район, где и стала свидетелем того, как группа детей разного возраста измывалась над котёнком. Они жгли зажигалкой ему усы, потом отрезали уши, а апофеозом всего стало варварское убийство — они всей гурьбой буквально затоптали малыша. Котёнок громко мяукал, и до последнего двор сотрясали его крики, превратившиеся впоследствии в хрипы и оборвавшиеся звенящей тишиной.

Маленькая же я сидела за углом здания, тихо плакала и пыталась не кричать вместе с котёнком. Я не смогла его спасти. И понять, как люди могут быть настолько жестоки. Есть ли предел ей? На какие ещё ужасы способны эти изверги?

Что маленькая девочка могла противопоставить банде ненормальных мальчиков? Правильно, ничего.

Сейчас же я плакала, тихо и без истерик. По моему лицу текли горячие слезы, губу я уже не чувствовала. Так сильно я её искусила. Когда из горла вырвался хрип, комнату наполнила мелодия моего мобильника. Песня "Epiphany". Звонил дедушка.

— Привет, дедуль! — Преувеличенно радостно сказала я. Голос дрожал.

— Здравствуй, котёнок. — Это прозвище, которое дал мне дедушка в детстве. После увиденного мной кошмара я ещё долго таскала к нему домой всех кошек, которых только видела на улице. Родители не позволяли мне заводить какую-либо живность, говоря, что я и сама как зверь. О себе позаботиться не могу, а нести ответственность за чужую жизнь в разы сложнее.

Поэтому-то я и тащила всех, кого могла, к деду в период летних каникул. Дома же приходилось выкручиваться по-другому.

Частенько дедушка наблюдал такую картину: маленькая Мира спит на огромной кровати в окружении кучи кошек, котов, котят. Эта живность меня очень любила, не отходила ни на шаг, и неизвестно ещё кто о ком заботился. Тогда-то ко мне и приклеилось прозвище «котёнок», актуальное и по сей день.

Даже сейчас, когда у котов новое место жительство: мой дед открыл приют на свои деньги, я все равно для него осталась его котёнком. Единственным, самым проблемным и самым любимым.

— Так, Мирослава, что случилось, по какому поводу слезоразлив? — Дедушкин голос звучал громко и чётко, в свойственной ему воинственной манере.

— Я не плачу. — Голос сорвался в последний момент и вышло до невозможности глупо.

Кого я обманываю? Самого близкого человека, занимающего первое место в моей жизни? С таким же успехом я могла бы пойти к родителям и заявить, что уезжаю в сию же секунду.

— Девочка, это могло бы подействовать на твоего болвана отца, — ага, и заодно твоего, между прочим, сына, — но не на меня. Рассказывай, что случилось.

Тяжёлый прерывистый вздох вырвался из меня, и больше я не сдерживалась.

— Дедушка, это ужасно. Я не хочу тут больше оставаться, а родители не желают меня слушать. Здесь Ярослав, и он опять принялся за старое. А самое ужасное, что я снова не могу ничего ему противопоставить. Я хочу к тебе. Забери…

— Мирослава, сколько раз тебе повторять: не беги от трудностей, преодолевай их с гордо поднятой головой! Иначе какой смысл вообще жить, если постоянно бегать от проблем? — Голос дедушки на другом конце трубки сопровождался бурлением жидкости, скорее всего в какой-нибудь колбе. Видимо, я отвлекла его от эксперимента, а он нашёл время, чтобы послушать моё нытье и поучить меня глупую. — Пообещай мне бороться!

Опять это "пообещай"!

— Почему все только и делают, что просят меня о чем-то пообещать? — Пробубнила я. Спокойно лежать во время разговора я не могла и поэтому разглядывала сквозь мутную пелену слез свои высоко задранные ноги в красных шерстяных носках.

— Не уходи от ответа, Мирослава. Просто пообещай мне, не будь нюней. Я знаю, ты никогда не пасовала перед проблемами и не вздумай начинать. А своему обидчику, тому неполноценному мальчику…

— Почему неполноценному? — Вклинилась я.

— Не перебивай! — Повысил голос дедушка, потом повисла небольшая тишина, во время которой, я уверена, он почесывал свою щеку, восстанавливая в голове свой монолог. — Так вот, передай этому мальчику, что я не пожалею времени и сил, куплю билет на эту смертельную летающую машину и зашью ему рот, после чего заберу его с собой и пущу на опыты. Мне как раз нужен образец, и ничего страшного, что он ещё живой, умертвлю в процессе. Очень болезненно… Хотя можно вместо зашивания ему скальпель в з…

— Дедушка! — Воскликнула я, пытаясь его угомонить. Не останови я сейчас его тираду, он бы перечислил бы мне сто и один способ убить человека.

Однажды он мне даже на ночь целую лекцию прочитал про то, как можно в домашних условиях намешать яд, способный убить человека ну очень мучительно.

— Котёнок, ну что у тебя за дурная привычка перебивать?… Вот же!.. — Я услышала, как на другом конце трубки что-то упало, а потом прозвучал небольшой хлопок, который заглушила ругань моего деда (даже в такой ситуации дедушка старался фильтровать свои выражения).

— Всё в порядке? — Спросила я скорее для проформы.

Сев на кровати и ожидая, когда мой дедушка разберется со своими проблемами, я улыбалась.

Да, слезы высохли и остались лишь слегка опухшие глаза.

Голос деда, его такие родные жизненные уроки и долгие разглагольствования — мне так этого не хватало. Ведь дозвониться до него действительно сложно, особенно когда он совершает очередное свое открытие. Удивительно, как он сейчас-то услышал звонок. Обычно его телефон либо разряжен, либо валяется в каком-нибудь углу.

Дедушка для меня самый родной человек, тот, в ком я действительно нуждаюсь каждую минуту. И по кому скучаю каждую секунду. Действительно, самый родной человек.