Уроки покаяния по библейским сказаниям - Виссарион Нечаев

Глава 18

Иосиф

Исповедаюся Тебе, Христе Царю: согреших, согреших, яко прежде Иосифа братия предавшии, чистоты плод и целомудрия.

(Быт. 37, 28)

Иосиф, сын Иакова от Рахили, возвышался над своими братьями нравственными достоинствами. Он поистине был плодом чистоты и целомудрия, потому что в его душе плодоносно раскрылись эти качества. Его чистая душа возмущалась теми нравственными недостатками, которые он замечал в своих братьях и за которые он обличал их перед своим отцом. За целомудрие Иосиф подвергся гонению от жены Пентефрия, озлобленной его сопротивлением ее бесстыдству. Но не от нее одной ему пришлось терпеть и страдать. Еще живя в доме родительском, он подвергся ненависти своих родных братьев. Они озлобились на него за то, что он пользовался преимущественным расположением отца, за то, что он обличал их поведение перед отцом и за то, что простосердечно рассказал им сны, предвозвещавшие их унижение перед ним. Они не могли простить ему всего этого и сначала хотели убить, но потом одумались и продали его в неволю измаильским купцам, ехавшим в Египет. Такой поступок менее преступен, чем убийство, но все же преступен, ибо несправедлив, жесток и бесчеловечен.

К сожалению, не поступает ли подобным образом, несправедливо и бесчеловечно, и христианин в отношении к ближним своим? Он должен любить их, как братьев своих по происхождению от общего всех Отца Бога, как сотворенных по образу и подобию Божию, как искупленных кровью Христа. Особенно он должен любить тех из ближних, которые, подобно Иосифу, возвышаются над другими нравственной чистотой и целомудрием и светом духовных совершенств побуждают нас к прославлению Отца Небесного. Но не случается ли, что эти именно нравственные достоинства в наших ближних не только не ценятся нами, но еще вооружают против них? Не случается ли, что люди правдивые и благонамеренные, если вздумают подобно Иосифу обличать и вразумлять ближних своих за нечестие и разврат, встречают с их стороны не благодарность, а одну досаду и вражду? Не случается ли даже, что люди истинно благочестивые и добродетельные навлекают на себя ненависть людей мира не обличениями и вразумлениями, а единственно тем, что благочестивы и добродетельны, по закону: Всяк бо делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть (Ин. 3, 20)? Свет благочестия и добродетели нестерпим для больных глаз. Делающие зло не прощают тому, кто не на их стороне, кто обличает их самой противоположностью своих убеждений и жизни — их мнения и поведение. Они никак не могут ужиться с ним, они тяготятся одним присутствием его вблизи себя.

Тяжело положение его среди них; он, однако, не смущается, утешая себя сочувствием к нему благомыслящих людей и добрым влиянием своего образа мыслей и жизни на окружающую среду. Но это сочувствие и доброе влияние еще пуще раздражает против него людей мира, — и они всячески стараются вредить ему, поступая в этом случае так же безжалостно, как безжалостны были к Иосифу его братья. Эти обрекли его на позор неволи: и те стараются уничижить и опозорить чистого и непорочного христианина, распространяя про него клеветы и злые свои суждения. Он богомолен, правдив, человеколюбив, честен. Нет, говорят его недоброжелатели, — он ханжа, лицемер и все, что ни делает для блага ближних, делает по корыстным побуждениям, чтобы выслужиться у людей, задобрить их, заслужить награду от начальства и всеобщие похвалы. И сбывается слово Апостола: Вси же хотящии благочестно жити о Христе Иисусе гоними будут (2 Тим. 3, 12).

Вопроси себя, душа христианская, не поступаешь ли и ты в отношении к чистым и непорочным по вере и жизни ближним твоим подобно этим гонителям, и если совесть обличит тебя в подражании им, в несправедливости и озлоблении против благочестивых и добродетельных людей, — то поспеши раскаяться в этом грехе, не опозорь себя подражанием братьям Иосифа, поступившим с ним несправедливо и жестоко.

Аще и в рове поживе иногда Иосиф, Владыко Господи, но во образ погребения и востания Твоего: аз же что тебе когда сицевое принесу?

(Быт. 37, 24)

Бедственно было положение Иосифа, брошенного братьями в ров, то есть в пустой, безводный колодезь, и находившегося в опасности умереть в нем голодной смертью. Но в этом положении Иосиф послужил образу Христа Спасителя. Враги Господа Иисуса положиша Его в рове преисподнем, в темнем и сени смертней (Пс. 87, 7), то есть довели его до смерти и погребения. Но как Иосиф выведен был живым из рва и, проданный в Египет, здесь прославился: так Иисус Христос восстал из гроба со славой.

Образом погребения и воскресения Христова служит также Таинство Крещения, совершенное над каждым из нас (см.: Рим. 6, 3–5).

Купель, в которую нас погружали, — это гроб Христов, в котором погребался наш ветхий человек, наша растленная грехом природа.

Выход из купели, — это восстание наше для новой благодатной жизни, это — наше духовное рождение, вступление в права и обязанности чад Божиих, любящих Господа как Отца по благодати и из любви послушных Его святой воле. Как только окрещен человек, он свят и непорочен, так что, если бы помер тотчас по выходе из купели, прямо в рай перешел бы. Этим объясняется существование обычая в Древней Церкви — отлагать Крещение до конца жизни: желали умереть чистыми и святыми, какими стали в Крещении. Обычай не совсем похвальный, потому что смерть могла застать врасплох и человек мог умереть совсем некрещеным; но мысль о святости и непорочности, получаемой в Крещении, лежавшая в основании этого обычая, правильна. К сожалению, мы не сохраняем этой святости.

Погребенный в водах Крещения ветхий человек снова оживает; омытая ими от грехов душа снова оскверняется грехами и перестает быть тем, чем должна быть как спогребенная Христу и совосставшая с Ним в Крещении. С сердечным сокрушением и стыдом грешник пусть говорит Господу: Иосиф был образом Твоего, Господи, погребения и воскресения по телу. Был и в моей духовной жизни момент, когда отпечатался на мне образ Твоего погребения и воскресения. Но этот святой образ затмился во мне. Я уже не могу сказать, что после спогребения и сораспятия с Тобой в Крещении я мертв для греха и живу для одного Бога (см.: Рим. 6, 10).

Как в этом отношении я не похож на Иосифа, послужившего совершенным в своем роде образом Твоего погребения и восстания! Что тебе когда сицевое принесу? — Правда, для оживления в себе духовной жизни я прибегаю ко второму крещению — к покаянию; но и покаяние мое так бесплодно! Как быстро вслед за покаянием духовная жизнь побеждается плотской!

Потерпи меня, Господи, и даруй мне благодать истинного покаяния, чтобы не отойти мне из сей жизни неочищенным от скверн греховных.

От сродников праведная душа связася, продася в работу сладкий (возлюбленный), во образ Господень: ты же вся, душе, продалася еси злыми твоими (делами).

Иосиф, проданный в неволю, поистине есть образ Господень, — прообразование Христа. Черты сходства — очевидные. Иосиф был праведная и чистая душа. Иисус Христос ни в чем не был виновен, греха не ведал и не сотворил. Иосиф продан был сродниками — родными братьями. Иисус продан был врагам — учеником своим, а враги Христа иудеи — сродники Его по плоти — предали Его Пилату. Иосиф продан за 20 сребренников, Иисус — за 30.

Жалко было положение Иосифа; но не менее жалко положение души, которая сама себя продает в неволю врагу своего спасения диаволу, творя в угоду ему злые дела.

Душа создана по образу и подобию Божию, умалена немногим чем перед Ангелами, искуплена бесценной кровью Богочеловека, дороже целого мира, ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит, или какой выкуп даст человек за душу свою (Мф. 16, 26). И вот ее-то, эту бесценную душу, грешник продает в неволю врагу за бесценок. Христу диавол обещал предать все царства мира и славу их, если Христос ему поклонится, отдаст ему Себя под власть (см.: Мф. 4, 9). А грешная душа продает себя диаволу несравненно дешевле — за какие-нибудь ничтожные блага и удовольствия мира, — и продает себя всецело (вся), всем своим существом. Известно выражение: «Продажная душа, продажный человек». Для продажного человека ничего нет заветного. Нет ни одного злого дела, на которое бы он не решился из самоугодия и корысти. Страсть к наживе заглушает в нем голос совести, разума и естественное доброе чувство. Одержимый этой страстью не задумается взять на себя оправдание на суде отъявленного злодея, скрыть свое имущество от заимодавцев и, объявив себя несостоятельным должником, пустить их по миру, войти в смелые, основанные на обмане торговые или промышленные предприятия, поджечь свой дом для получения страховой суммы и т. п.