Скандальная тайна - Кристи Келли

— Почему? — тихонько спросила Элизабет. Оказалось, она стояла за его спиной, хотя он не слышал, как она подошла.

— Она никогда не возражала ему. Он хочет, чтобы она вышла замуж за богатого американца, патриота Америки. — Уилл почувствовал, как маленькая ладонь легла на его плечо, и постарался избавиться от вспышки желания, которое стало распространяться по его руке. — Она считает, что мне лучше остаться в Англии.

— Я не понимаю, Уильям. Вы — воплощение всего, что ее отец хочет видеть в муже своей дочери.

Боль сжимала его голову и сердце.

— Нет, это не так. — Он повернулся к ней. — Я проклятый англичанин. Проклятый герцог.

Ее лицо сморщилось почти так же, как догоравшей в камине письмо от Эбигейл.

— Но если вы продадите все и возвратитесь, вы будете воплощением того, что хочет ее отец.

— Вы не понимаете, — пробормотал он. Когда ее мягкая ладошка коснулась его лица, он закрыл глаза.

— Попытайтесь объяснить мне, — шепнула она. — Я просто хочу помочь вам.

— Я никогда не буду достаточно хорош для них. Для них я всего лишь бедный фермер. При этом даже не американец. Что бы я ни сделал, мне никогда не удастся убедить ее отца, что я американец. Даже если я откажусь от этого проклятого наследства.

Он открыл глаза и увидел, что в ее зеленых глазах стоят слезы. Эта замечательная, умеющая сострадать женщина плакала над его горем. В этом было что-то неправильное. Он не мог отвести взгляд от ее глаз, губ, ее маленького задорного носика, которые хотелось целовать.

А почему бы и нет? Эбигейл он больше не нужен, да и был ли нужен когда-нибудь? Перед ним стояла прекрасная женщина, которая открыто флиртовала с ним, дразнила его и, казалось, желала его.

Он медленно наклонился к ней и застыл, когда до ее губ оставался какой-нибудь дюйм. Если бы она задвигалась, он дал бы ей уйти. Но она не двигалась.

Его руки легли ей на плечи, он прижимал ее все крепче, пока их губы не встретились. Шок и желание сотрясали его тело, пока они целовались. Все, чего он хотел, — получить от нее небольшое утешение. Чтобы забыть свою боль. Но сейчас ему захотелось уложить ее на диван и не отпускать весь день. Он хотел неспешно наслаждаться ее телом и перецеловать каждую веснушку, где бы она ни была.

Он потрогал языком ее губы в надежде, что она откроет их для него. И она сделала это. Но он и предположить не мог, какая страсть охватит его, когда их языки переплетутся. Он взял в ладони ее лицо.

Она была слаще, чем он мог ожидать. Смесь меда и корицы, это сводило с ума. Он водил руками по ее спине, крепче прижимал к себе, к своей восставшей мужественности. Боже, как он хотел ее!..

Когда его губы перемещались к ее носику и обратно к ее прекрасным губам, она тихонько стонала. Он мог бы провести здесь всю ночь, целуя ее, занимаясь с ней любовью.

Он не сразу понял, что она отстраняется от него. Она пришла в замешательство и с недоумением смотрела на него.

— Извините, — прошептал он.

Глава 8

Элизабет моргнула несколько раз, возвращаясь в реальность. Он поцеловал ее. И она поцеловала его в ответ.

Страстно!

Ее только раз целовали вот так раньше. Но она не испытала того, что испытала сейчас. Его губы с силой прижимались к ее губам. Ни один мужчина никогда не заставил ее пережить нечто подобное.

Никогда за двадцать шесть лет.

И вместо того чтобы отчитать его за нанесенное оскорбление, она стояла и смотрела на него, надеясь, что он поцелует ее снова. И медленно возвращалась к реальности. Он не поцеловал не потому, что она была непривлекательной. Она просто не была Эбигейл.

Ему подошла бы любая женщина.

— Элизабет, я очень виноват. Извините меня.

— Мне нужно на воздух, — пролепетала она, почти бегом направляясь к двери. Ей не нужно было на воздух, но ей отчаянно нужны были подруги.

— Элизабет!

И прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, она уже вышла из дома. К счастью, дождь прекратился так же быстро, как и начался. Но куда теперь? Ближе всех жила Дженнетт, но к ней нельзя было пойти без горничной! Она вздохнула, вернулась в дом и позвала Сьюзен.

То, что произошло между ней и Уильямом, не выходило у нее из головы. Его губы, касающиеся ее губ, — самая невероятная вещь, которую она могла бы вообразить. Только теперь она поняла, почему Эйвис поехала со своим мужем, Бэннингом, до того как они поженились. И почему Дженнетт всегда говорила ей, что когда она найдет такого мужчину, который ей нужен, бракосочетание не будет иметь значения.

Но оно имеет значение, разве не так?

Ее мать внушала ей, как важно хорошо выйти замуж. И опять-таки у ее матери был роман, в результате которого на свет появилась она, Элизабет. Может быть, ее мать страдала от чувства вины, а не от потери добродетельности.

Наконец они с Сьюзен подошли к дому, где жила Дженнетт со своим мужем, графом Блэкберном. Элизабет постучала в дверь, не удивившись, что дворецкий не заметил ее прихода. Дженнетт все еще приводила дом Блэкбернов в порядок, в том числе и штат прислуги.

— Леди Элизабет, скорее заходите, пока не начался дождь, — сказал мистер Вудз, открывая дверь.

— Спасибо, Вудз. Леди Блэкберн дома?

— Пожалуйста, проходите в малую гостиную, я посмотрю.

Элизабет осмотрелась и отметила изменения, произошедшие в гостиной за последние шесть месяцев. Почти все в комнате было новым. Дженнетт не была мотовкой, просто дом Блэкбернов до женитьбы его хозяина находился в плачевном состоянии. Супруги вместе перестраивали их дом и восстанавливали его благосостояние.

— Элизабет, как я рада видеть тебя. — В комнату вплыла Дженнетт. Ее округлившийся живот сегодня казался еще больше.

Дженнетт села в розовое кресло и вздохнула.

— Я стала необъятной.

— Нет, — сказала Элизабет. Она села напротив подруги и уставилась на свои руки.

— Что произошло, Элизабет?

— Ничего. — Теперь, когда она была уже здесь, слова не шли с ее языка. — Я понадеялась, что, может быть встречу здесь Эйвис и Софи или даже Викторию.

Дженнетт улыбнулась и не без труда встала с кресла. — Я распоряжусь насчет чая.

Элизабет рассеянно наблюдала, как Дженнетт что-то тихо сказала Вудзу, который в ответ кивнул. — Я скоро вернусь, — повернулась к ней Дженнетт. — Предупрежу Мэтью, что нам с тобой надо поговорить.

— Я вам помешала? — Элизабет поднялась.

— Он будет только рад. Я рассказывала ему, какие цвета и ткани будут в детской.

— О!.. — произнесла Элизабет, возвращаясь на свое место.

Так она просидела какое-то время, слушая тиканье часов, уносивших с собой время. Вудз принес серебряный поднос с чаем, а Дженнетт все не было. Что могло ее задержать? Прошло чуть ли не десять минут, когда в комнате появилась раскрасневшаяся Дженнетт.