Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик» - Ирина Медведева

— Я хочу задать его, но боюсь, — дрогнувшим голосом произнес юноша.

— Все зависит от тебя. Ты можешь сделаться рабом страха, но в твоих силах превратить страх в учителя или в слугу.

— Я парализован?

— То, что твое тело не повинуется тебе, еще не означает, что ты парализован. Ты чувствуешь боль, и это хороший признак.

— Как я могу обратить болезнь себе на пользу?

— Ты уже это делаешь, — ответил Ли. — Ты не позволил боли взять над тобой верх. Ты избежал паники, отчаяния и тоски, которые могли ослабить твой дух. Кроме того, освободившись от тяжести тела, ты обрел способность перемещения в иные миры. Как видишь, ты многому научился.

— Ты имеешь в виду мир Сантьяго?

— И его тоже.

— А в своем мире я обрету способность перемещаться?

— Все зависит от тебя, — пожал плечами Даос. — Вспомни притчу о черте и сокровенных желаниях. Ты можешь пойти по легкому пути и предпочесть участь жертвы, как парализованный сын старухи, или же ты можешь избрать более трудную судьбу победителя. Выбор за тобой.

— Смотри! В этой харчевне мне встретился жулик, обокравший меня, — радостно улыбаясь, Саша указал Мелхиседеку на небольшое глинобитное строение, прячущееся в глубине узкой кривой улочки.

— Ох уж, эти милые ностальгические воспоминания, — укоризненно покачал головой щенок. — Смотри, чтобы тебя еще раз не ограбили, а то опять будешь хрусталем торговать, чтобы на билет домой заработать. Все-таки, кредитная карточка — на редкость полезная штука. Жаль, в этом мире их пока не выдумали. И банков нет — одни овцы да дикие бедуины. Вот и приходится с риском для жизни таскать на себе резервные фонды.

Найденные сокровища Саше снова пришлось зарыть, на сей раз в укромном месте недалеко от Тарифы.

С собой он взял только нательный пояс, набитый золотыми монетами и драгоценными камнями. Пояс, тянувший на пару килограммов, натирал тело, а кожа под ним жутко потела и чесалась.

— Можно зайти в харчевню и выпить чаю, — предложил юноша, продолжая купаться в дорогих сердцу воспоминаниях. — Именно так я и поступил, когда в первый раз приехал в Танжер. А тебе я куплю пиалу молока.

— Идея, конечно, неплохая, особенно в такую жару, — вздохнул пес. — Ты не учел только одного: твои любимые сарацины считают собаку нечистым животным. Так что в харчевню меня не пустят, и не надейся, и уж тем более не дадут полакать молока из пиалы. С гораздо большей вероятностью меня посадят на кол или сварят в кипящем масле. Эти твои мусульмане даже женщин дискриминируют — не то что собак. Видел кошмарные черные тряпки, которые они напяливают на голову своим дамам? Сплошные нарушения прав человека. Дикая нация.

— Таков обычай, — пожал плечами Саша. — Удивительно. Ты так молод, совсем еще щенок, и при этом полностью лишен романтической жилки. Только подумай: мы с тобой в Африке! Ты увидишь пирамиды, научишься слушать язык пустыни, понимать ее знаки.

— Ошеломляющие перспективы, — проворчал Мелхиседек. — Пыльные бури. Песок, застревающий в шерсти, забивающий пасть и глаза. Днем плавишься от жары, ночью трясешься от холода. Воды едва хватает, чтобы утолить жажду. Учитывая, как ты начнешь благоухать, ни разу не помывшись за многомесячный переход через пустыню, я заранее молю Бога, чтобы он лишил меня обоняния. Что ни говори, а твой Сантьяго ни черта не понимал ни в жизни, ни в любви. Любовь — это вовсе не то, что превращает свинец в золото, а золото прячет под землей. Любовь — это испытания, на которые я иду ради тебя.

— Не беспокойся. Я по достоинству оценил приносимую тобой жертву, — улыбнулся Саша и потрепал щенка по голове.

— Есть одна вещь, с которой я никак не могу примириться, — сказал юноша, вернувшись в мир Даоса. — Я слишком долго жил мыслью, что единственная обязанность человека — следовать своей Судьбе, осуществляя свою мечту, и что именно в этом заключается его предназначение на Земле. Под влиянием этой идеи я покинул отчий кров и едва не лишился жизни. Даже теперь, когда, после наших бесед, мои представления о мире начали меняться, мне трудно отказаться от нее.

— Некоторые образы обладают особой силой проникновения в человеческую психику, — ответил Ли. — Они переходят от одного человека к другому, подобно заразным заболеваниям. Именно поэтому такие образы называют иногда психическими вирусами. Воины Жизни специально изучают их, чтобы при необходимости использовать для воздействия на толпу, на массовое сознание, или на какое-то конкретное лицо. Многие шпионские уловки и даже военные стратегии были основаны на внедрении в психику определенного круга людей особых образов, проникающих в сознание и с легкостью передающихся другим. Подобные трюки широко используют секты, религиозные или революционные лидеры.

Образы — как боль или пороки. Один и тот же образ может принести огромную пользу или же нанести психике человека серьезный ущерб. Хитрость заключается в том, чтобы не отождествлять эти представления с Истиной, и, не привязываясь к ним, искусно ими манипулировать, извлекая из образов максимальную пользу, но в то же время избегая ошибочных действий или вредных зависимостей.

«Спокойные» использовали «сильнодействующие» и «стимулирующие» образы при подготовке учеников, проводя их по кругам ложных знаний. К каждому «кругу» привязывался ряд новых образов, подменяющих прежние и расширяющих представления ученика о мире.

Термин «ложные» не означал, что знания эти были вредными или неправильными. Он подчеркивал, что они лишь отчасти отражают Истину. С прохождением каждого нового круга будущий Воин Жизни совершенствовал свою картину мира и приходил к более глубокому пониманию себя самого.

Представления, настраивающие человека на воплощение в жизнь своей мечты, как правило, стимулировали новичка к прохождению первого круга ложных знаний. В дальнейшем образ «следования своей мечте» заменяется иными представлениями, которые ученик мог воспринять, прочувствовать и использовать лишь на следующем, уже более высоком уровне развития.

Иллюстрируя воздействие «заражающих» образов на человеческое сознание, я расскажу тебе две истории. В них представления, обладающие свойством усиленного проникновения в человеческую психику, стремительно распространились, оказав заметное влияние на судьбу целых континентов. Ирония заключается в том, что образы эти были полностью противоположны по своей сути, хотя в каждом из них заключалась определенная доля Истины.

Герой первой истории — сын царя, родившийся в Индии более двух с половиной тысяч лет тому назад. Его звали Сиддхартха Гаутама.

Царь построил для сына три великолепных дворца, желая полностью оградить его от неприглядных сторон окружающей жизни, от любых проявлений горя или страдания.

Малейшие прихоти принца немедленно выполнялись угодливыми слугами. Сиддхартха вырос и возмужал, даже не подозревая, что в мире, кажущемся ему столь прекрасным, существуют голод и нищета, беды и несправедливость, болезни и смерть.

Беззаботная юность принца закончилась, когда он, переезжая из одного дворца в другой, случайно увидел мертвого человека. Не выдержав столкновения с реальностью, наполненный светом и радостью образ мира Гаутамы рухнул, как карточный домик.

Психическая травма оказалась настолько сильной, что принц решил перечеркнуть всю свою предыдущую жизнь. Воспоминания о радостях беззаботного существования полностью улетучились из его души, сменившись невыносимо-мучительным, раздирающим душу представлением о том, что мир наполнен горем, страданием и смертью.

Один ложный образ сменился другим. Ужас новой картины мира породил навязчивую идею: теперь Сиддхартха жаждал найти универсальный рецепт избавления человечества от страданий. Для этого он покинул дворец и отправился в странствия.

Итог своих размышлений принц сформулировал следующим образом: «Желания приносят страдания. Человек, который избавится от желаний, избавится и от страданий».

Избавление от страданий и желаний стало для Сиддхартхи Путем.

После долгих лет скитаний, умерщвления плоти и медитаций, Гаутама достиг просветления, превратившись в Великого Будду, а человечество обрело новую религию.

Последователи буддизма стали считать, что избавление от желаний — их Судьба и предназначение на Земле. Идея, если ты заметил, полностью противоположная той, что проводит Коэльо.

Для общества времен Гаутамы, лишенного преимуществ и благ цивилизации, идея избавления от страданий была заманчивее, чем воплощение своей мечты любой ценой, поскольку для этого не было ни условий, ни возможностей. Даже расшибись он в лепешку, неприкасаемый не стал бы воином или брахманом, а голод, болезни, невежество, предрассудки и сопровождающие их душевные и физические терзания были постоянными спутниками миллионов индусов.