Афганский рубеж - Михаил Дорин

— Плотно идут, — предположил Сабитович.

Я посмотрел на лётное поле. Вполне можно зайти сразу на стоянку. Почему комэска не запрашивает такой порядок захода, непонятно. Налёт ему набирать смысла нет.

Есть мысль, что его ещё останавливает чувство ответственности и желание соблюдать документы. Но ведь ничего мы не нарушим, пролетев рядом с вертолётами на установленном расстоянии в 10 метров.

— Командир, а давай сразу на стоянку зайдём, — предложил я.

Комэска помотал головой. Не хочет рисковать. И продолжаем мы крутиться. На посадочный курс начали выходить большие транспортные самолёты. Время посадки затягивалось. Ждать не хочу, но решение за Енотаевым.

— Командир, предлагаю пройти не над полосой, зайти со стороны города, — сказал я по внутренней связи.

— Достаточно на сегодня с тебя. Вон, лучше виражи покрути, — сказал Енотов, поправив свой ЗШ-5Б и убрав руки с органов управления.

Я крутился минут 20 в зоне ожидания, пока нам не разрешили выполнить заход.

Приземлившись и зарулив на стоянку, у меня было ощущение незавершённого действия. Вроде слетал. Показал, что руки у меня из «установленного» места растут. Комэска доволен. Однако в Афгане летать по инструкции будет невозможно.

На каждом шагу опасность. И придётся нарушать правила. Много и много раз. А тут на площадку не хотим зайти.

— Чего ты так рвался зайти на стоянку? — спросил у меня Енотаев, развернувшись ко мне лицом.

Я снял лямки парашюта, планшет с колена, и шлем с головы. Сразу стало свежо, а с наушников пару капель пота упали на центральный пульт между мной и Енотаевым.

— Устал?

— Жарко, — уточнил я.

— Это нормально. «За речкой» будет жарче. Так что насчёт площадки?

Тянуть «резину» не буду. Сразу скажу предназначение такого захода, и пускай сам дальше думает.

— Командир, вы лучше меня знаете — на взлёте и посадке больше всего вариантов быть сбитым. Скорость маленькая, всё внимание экипажа на площадку, вариантов сманеврировать немного. Поэтому время снижения, выравнивания и зависания, нужно уменьшать до минимума.

Комэска почесал бороду и положил шлем на сидушку Сабитовича.

— Так. И что ты предлагаешь? — спросил комэска.

Я взял наколенный планшет и тут же нарисовал схему захода. Кто-то потом назовёт этот заход «афганский», кто-то слишком научно — «заход отворотом на расчётный угол».

— Вот. Думаю, что вы знаете этот способ. Проходим над площадкой, оцениваем ветер, скорость вертолёта 80–100 км/ч, высота прохода 100 метров. Оценили, развернулись и тут же зашли. Ничего нового тут не изобразил, — показал я схему с расписанными параметрами.

— Для меня — ничего нового. Разве только параметры несколько другие. А вот для себя, ты всё очень хорошо показал. Раньше за тобой подобные знания не наблюдались.

— Командир, вы опять намекаете, что я болван? Уже даже не смешно. Могу на практике всё показать.

Енотаев улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Добро! Вот сейчас и с Батыровым слетаешь. У него как раз по плану посадки на площадку. Вот и рассчитаешь ему как лётчик-штурман, — сказал комэска, поднялся и вышел в грузовую кабину, где уже сидел техник с журналом подготовки вертолёта.

Вслед за Енотаевым вышел и я. Снаружи подогнали к Ми-8 топливозаправщик. Сабитович принялся дозаправлять баки. Отлетали мы не очень много времени, так что большого объёма топлива заливать не нужно.

— Лётную книжку мне сегодня принеси. Распишу тебе проверку. Первый раз сделаю это не с закрытыми глазами, — сказал Ефим Петрович и пожал мне руку.

— Благодарю.

— А чего раньше так не летал? Даже Сабитыч сегодня успел покимарить, пока ты кружился рядом с полосой.

Показатель! Значит Карим был уверен во мне.

— Раньше смысла не было. А тут на войну ехать. Захочешь жить и не только летать научишься, — посмеялся я.

— Добро!

К вертолёту подошёл Димон, застёгивая на голове шлем. Топливо было заправлено. А командир дал заключительные указания перед вылетом.

— Если не наблюдаете площадку — лучше не садитесь. Всё как вчера отрабатывали, — дал указания Ефим Петрович и вышел из вертолёта.

Через полчаса мы уже снова выруливали на взлётную полосу. Батыров выглядел сосредоточенным. Внимательно читал записи в наколенном планшете и быстро осматривал пространство вокруг.

А в кабине тем временем становилось душно. Я открыл блистер, но перед взлётом его нужно будет закрыть.

Во время полёта это и вовсе скверная привычка — держать блистер открытым.

У многих инструкторов в лётном училище потом сильно болит правое или левое колено. Ветер постоянно дует в «чашечку» и со временем колено начинает болеть.

— Командир, а разреши мне взлететь? — спросил я.

— Запретил. Не положено по условиям полётного задания, — протараторил Батыров, который уже обливался потом.

— Как скажешь.

Прошло ещё около минуты. Мы по-прежнему стояли на полосе в ожидании, когда Димон разродится. Он уже по второму кругу всё проверил.

Я вопросительно посмотрел на Сабитовича, но тот пожал лишь плечами. Карим наклонился ко мне, чтобы не говорить по внутренней связи.

— Не тереби его. Он после той грубой посадки собраться никак не может. Вчера сильный нагоняй получил от Петровича, — сказал он мне на ухо.

Теперь ясно, о чём Енотаев и Батыров разговаривали.

— Крона, 207й, карту выполнил, взлёт, — запросил Батыров, и руководитель полётами дал разрешение.

Димон аккуратно взлетел, на секунду завис, и перевёл вертолёт в разгон. Снова вибрация и жужжание со всех сторон.

Я сразу достал карту, чтобы контролировать местоположение.

— Крона, 207й, взлёт произвёл. Отход по маршруту, высота 50, — доложил Батыров.

— Разрешил, 207й.

Димон отвернул вертолёт вправо и направил его вдоль дороги, ведущей в Термез — единственный характерный ориентир в Каршинской степи.

Параметры он держит хорошо. Можно хоть инструкцию экипажу по нему сверять. Но на такой высоте в Афганистане летать нельзя.

— Командир, а ниже летать не разрешают?

— Не положено! — резко сказал Батыров.

По-своему он прав. Полёты на предельно малой высоте ниже 50 метров нам не разрешали.

И даже так, начинает захватывать дух, когда проносишься над песчаными и скалистыми валунами в непосредственной близости.

— Командир, предлагаю отработать манёвры. Как раз можно скрыться за сопками. Работаем? — предложил я.

Использование складок местности — очень помогает при защите от ударов с земли.

— У нас задание другое.

Я ещё раз проверил номер упражнения, по которому мы выполняем полёт. Да, маневрирования в нём нет.

— Где площадка? — возмутился Батыров.

Спорить в