Легенда Лукоморья - Юлия Набокова

Кот с Ивом скептически переглянулись, и рыцарь вынес противень с неудавшимся кулинарным шедевром на улицу.

– Что ж, будем трапезничать чем Леший послал, – заключил кот, снимая лист лопуха с пенька с медом, стоящего на столе. Медовый аромат перекрыл запах горелого и волнующе защекотал ноздри.

Пока мы с Ивом доставали деревянные ложки и дубовые миски с кружками – единственную посуду, уцелевшую после избушковаляния, – кот вытащил из сундука какую-то пеструю ветошь и принялся деловито расстилать ее на столе.

– Еще страшнее скатерки не нашлось? – не удержалась я.

Кот обиженно сверкнул глазищами и уселся на скамью во главе стола. Мы с Ивом опустились на лавку сбоку.

– Ну что, отведаем лесных угощений? – поторопила сотрапезников я, зачерпывая горсть малины и отправляя ее в рот.

Ив последовал моему примеру. Кот не тронулся с места, глядя на нас голодными глазами.

Несколько минут мы молча опустошали бересту с малиной и миски, наполненные медом, запивая сладость родниковой водой, после чего я с тоской протянула:

– Эх, сейчас бы маминых щей!

– И утку, запеченную с яблоками, – мечтательно добавил Ив.

– А мне – сметанки, да побольше, да погуще! – властно велел кот, как будто диктовал заказ в ресторане.

В то же мгновение ветхая скатерка взмыла вверх, словно расстилаемая невидимой хозяйкой, вместе с ней взлетела в воздух посуда и береста с малиной. Я рванулась было за берестой, испугавшись, что ягода рассыплется, да так и застыла: и посуда, и береста повисли в воздухе. Всего лишь на какое-то мгновение. В следующий миг скатерть уже вновь опустилась на стол, а на ней стоял серебряный поднос с уткой, запеченной до золотистой корочки. Посуда и береста, с которой не упало ни одной ягодки, плавно опустились следом.

– Не верю своим глазам! – выдохнул Ив. – Утка точь-в-точь как в моем замке. А поднос! – Он ткнул пальцем в голограмму по краю: – Это же герб нашего рода!

Я же в полном онемении смотрела на стоящую передо мной глубокую белую тарелку с розовым цветочком на краю. Эта тарелка была моей любимой, и она была полна наваристых ароматных маминых щей с фасолью.

– Держи! – Щедрая ложка сметаны плюхнулась в мою тарелку, выводя меня из оцепенения. Я подняла глаза. Кот с наслаждением вылизывал остатки, прижимая к сердцу глиняную миску.

Ив пожирал голодными глазами утку и, страдая от отсутствия столовых приборов, не решался ее попробовать.

– Не стесняйся, – толкнула его в бок я. – Здесь все свои.

– Отведай первый кусочек, – великодушно предложил он.

Я хмыкнула: меньше всего рыцарь сейчас боялся отравиться. Ему просто надо подать пример! Я отломила кусочек нежного мяса и отправила себе в рот.

– Мм… объедение!

Ив, мгновение поколебавшись, придвинул поднос ближе и набросился на дичь, восторженно восклицая:

– Эту утку мог приготовить только наш повар Стью! Я как будто домой попал!

Я за обе щеки уплетала мамины щи. А ведь действительно – мамины! И тарелка моя, домашняя. Вот это скатерть-самобранка! Выпрашивая ее у кота, я рассчитывала на местную кухню, представляя каравай, каши, пироги, яблоки, квас, а скатерка каждого гостя его любимой едой угощает, из какого бы мира он ни явился. Ива потчует вессалийской пищей, меня – домашней маминой, кота – привычной деревенской.

– А говорил, что нету скатерти-самобранки, – укорила я кота, отставляя в сторону пустую тарелку, которая тут же исчезла. – Издевался, да? Тесто заставил месить, пироги печь.

– Без труда и ложка щец не вкусна! – назидательно изрек кот, вылизывая миску со сметаной. После чего велел: – Добавки!

Миска на глазах наполнилась густой сметаной. Эх, объедаться так объедаться!

– Салат «Цезарь», – представив салат из любимого ресторана, возмечтала я.

Скатерка думала дольше, чем в прошлый раз, но с поставленной задачей справилась. Слева от меня в воздухе возникла большая тарелка и плавно опустилась на стол. Обрадовавшись, я схватилась за деревянную ложку и озадаченно замерла, переводя взгляд с ложки на листья салата и кусочки курицы на блюде.

– А нож с вилкой нельзя? – осмелев, попросила я.

Скатерка еще раз зависла, обдумывая необычный заказ, и добыла-таки привычные мне столовые приборы. Вилка и нож, словно разложенные услужливым официантом, опустились по бокам от тарелки. Я с ликованием набросилась на салат.

Ив посмотрел на меня с укором, поспешно вытер руки, испачканные в утином мясе, и запоздало потребовал приборы. При виде серебряных ножа и вилки производства Вессалии я даже не удивилась.

Свой пир мы закончили моими любимыми десертами. Себе я заказала тирамису, а Ива подбила отведать мороженое. На мороженое соблазнился даже кот, к тому времени умявший три миски сметаны. Ванильный пломбир привел Варфоломея в полный восторг.

– Вкуснотища! – млел он. – Теперь каждый день его есть буду.

– Только осторожней, – предупредила я. – Так и простудиться можно.

– Я свою меру знаю, – тоном заядлого алкоголика ответил кот, жадно вылизывая шарик мороженого.

– Я за тебя спокойна: мороженым и сметаной ты обеспечен на всю жизнь, – заметила я. – Что ж ты нам жалился, что погибаешь с голоду без сметанки, и рассказывал, как Яга брала подарки ведрами сливок?

Кот мигом посерьезнел и оторвался от пломбира.

– Нельзя использовать волшебные предметы по первой прихоти.

– Опять двадцать пять! – Я закатила глаза. – Уж не хочешь ли ты сказать, что с голоду будешь умирать, а скатерку не достанешь, будешь ждать, пока добрый селянин явится к Яге в гости с кринкой сметанки?

– Я с голоду не умру, – легкомысленно проболтался кот, – в лесу полевых мышей полно.

Перехватив мой насмешливый взгляд, он быстро добавил:

– Но страдать буду сильно!

– А я буду страдать, если мне все время придется ограничивать себя в магии, – призналась я, в надежде на понимание.

– Жила же ты как-то без нее раньше, – бесстрастно ответил кот.

– Так и тебя сметаной не с младенчества кормили, – возмутилась я.

– А вот и неправда твоя. Я к Яге еще котенком попал, а уж она для меня сливочек никогда не жалела. А ты привыкай. Волшебство приходит на помощь только тогда, когда желаемого нельзя достичь обычным способом. Да и только в том случае, если без него не обойтись, – назидательно изрек кот.

Я поймала на себе взгляд Ива – он смотрел на меня со снисхождением и сожалением.

– Ты тоже так думаешь? – с вызовом спросила я.

– Ты знаешь, – сухо ответил он.

– Но нельзя всех равнять под одну гребенку, – вспылила я. – Ты легко отказался от магии, тебе это ничего не стоило, а я не могу!

Ив не отвел взгляда, но в его глазах мелькнуло странное выражение сожаления и боли. Так смотрят на любимую, которая идет к алтарю с другим, с каждым шагом безнадежно удаляясь из твоей жизни. Так смотрят на ребенка, который не желает слушать мудрого совета и тянет руки к огню, чтобы больно обжечься. Так смотрят на друга, который с азартом рассказывает о своем новом опасном увлечении, и ты понимаешь, что с этого момента ваши дороги навсегда расходятся.