Красная машина. Юниор 3 - Павел Барчук

Но Степан Аркадьевич меня удивил.

— Полегчало? — Он сел рядом. Смотрел вперед, на пустой лед.

Я молча пожал плечами. Просто сам не знал, что ответить. Не думал о случившемся с такой точки зрения. Я вообще о случившемся пока не думал. Состояние бешенства спало, но времени прошло слишком мало. В крови еще гулял адреналин.

— Вот и хорошо. Значит, можно больше не дергаться из-за вас двоих.

Я повернул голову к тренеру и посмотрел на него с удивлением. Вместо того, чтоб злиться он наоборот был вполне себе доволен.

— Вы не будете ругать?

Он развернулся ко мне лицом и усмехнулся.

— Ругать? Буду, конечно, — Степан Аркадьевич выглядел непривычно. В нем не было сейчас той жесткой строгости, которую мы наблюдали каждый день. — Драка в команде это, можно сказать, чрезвычайное происшествие. Но в вашей ситуации с Симоновым так было нужно. Даже, наверное, необходимо. Нельзя держать сильную злость, сильную ненависть в себе. Все это будет поедать изнутри и один черт выплеснется. Только в максимально неподходящий момент. Понимаешь? Во время важной игры, например. А этого я точно никак допустить не могу. Пострадает в первую очередь команда. А так…ну, набили вы друг другу рожу. Выплеснули обиду. Все. Больше это не повторится. Вот посмотришь. И Симонов, и ты…считай, точку поставили. Лучше сделать это сейчас, чем я буду беспокоиться каждый раз о вашей ситуации. Так что, сказать, конечно, скажу. Команда — это единый кулак. Одним пальцем ты врага не сломаешь. А вот кулаком… Но я рад, что эта ситуация не затянулась на гораздо больший промежуток времени. Было бы хуже. Иди в раздевалку, Белов.

Я послушно поднялся со скамейки и направился к выходу.

Глава 9

— Ну, что? Рассказывай. В подробностях. Только смотри! Ничего не упусти! Давай, прямо с самого начала. Как ты с этой девкой спутался? Вы же разные вообще. Ты — нормальный пацан. А Ленка… Вот я тоже, конечно, осел. Запал на ее симпатичную физиономию. Думал, как у Пушкина. Ну… Помните? В человеке все должно быть прекрасно… Решил, раз у нее внешность красивая, то внутренний мир тоже вполне ничего. А вышло вон оно что… Потому что в жизни всё идеально не бывает. Обязательно где-то червоточинка какая-нибудь быть должна. Либо очень красивая, либо шибко умная. Вот у меня однажды… Ладно! Не обо мне речь! Рассказывай! Откуда нарыл себе такую подружку? Которая тебя так красиво слила?

Спиридонов уселся на мою кровать и уставился на меня с выражением ожидания. Он в этот момент был похож на великовозрастного ребенка, который изнемогает в ожидании чуда. Чудо — это драматичный рассказ о сучности женской натуры. Если более конкретно, то определённой натуры с зелеными глазами.

— Слушай, что ты к нему прилепился?

Серега закинул зубную пасту и щетку в тумбочку, повесил полотенце на батарею и развернулся к нашему соседу по общаге, который вёл себя вовсе не как сосед. Такое чувство, будто это Толик у себя в комнате. А мы просто забежали в гости.

— Тебе же сказали, нет желания говорить об этой теме. А ты одно по одному. Расскажи да расскажи. Заладил, е-мое… Вот знаешь, Толян, никакой в тебе чувствительности, никакого понимания и душевной тонкости. Сухарь, честное слово. Толстокожее бегемотино. Даже не бегемот. Понял? И такта никакого нет, кстати, тоже. Может, Славику банально неприятно вспоминать сейчас про Ленку. А тебе так и хочется ногтем в ранке поковыряться. Так что, давай! Собирай мосла́ и вали́ к себе. Никаких душещипательных рассказов тебе не будет. Будулай вернулся. Будулаб надо отдохнуть.

— Как это не будет, а? Как не будет?! И что мне делать? Я, например, очень хочу знать, как всё получилось. Имею право, между прочим. Я в некотором роде тоже пострадавшая сторона! У меня, может, сон пропал. И аппетит. И этот, как его… Короче всё пропало! Ясно?

Толик сложил руки на груди и всем своим видом демонстрировал крайнюю степень упрямства. Это значит, что выпроводить его добром не получится. Впрочем, подозреваю, злом тоже вряд ли удастся. Будет сидеть, пока не возьмет меня измором. Сам он тем более не уйдет. Можно не пытаться взывать к его разуму.

— Я тут весь извёлся в ожидании подробностей. Ждал, места себе не находил в нетерпении. Славка еще смылся. Молча. Ни ответа, ни привета. А вы говорите, не будет. Да щас!

Блин, ну ведь точно не отстанет. Как говорится, проще дать, чем объяснить, почему ничего не будет. Тем более, я бы с огромным удовольствием уже выдохнул бы и закрыл эту чёртову дверь, из-за которой весь а дурно воняет.

— Что конкретно ты хочешь? Хорошо. Давай, расскажу. Но! В общих чертах. Договорились? И потом ты свалишь. — Я сел на другой конец своей кровати.

Лечь, к сожалению, пока не выйдет. Хотя, очень, между прочим, хотелось. Устал, как собака. Все эти дни были слишком насыщенными. А после ситуации с Симоновым вообще такое ощущение, будто меня прокрутили через мясорубку. Всё ноет, что-то болит, хочется просто вытянуться в струнку и забыться минут на шестьсот. Ну или хотя бы на пятнадцать. Но нет же. Кому-то подробности чужого интима интересны. Вот ори, прелести подросткового эгоизма.

— Давай, в деталях. Что там произошло между тобой, Ленкой и этим Симоновым? Каким боком он вообще появился? И зачем ты скрывал про Ленку? Я себя теперь чувствую предателем… Запал на твою девчонку. Вроде того. Кстати… — Спиридонов немного наклонился вперёд, будто собирался сказать великую тайну, и понизив голос, доверительно сообщил. — Мне этот козел сразу не понравился. С первого взгляда. Честное слово! Гадом буду! Ходит, весь из себя такой умный. Нос задрал, щёки надул, грудь выпятил… Павлин павлином. Ну, ты его нормально сегодня сделал. Прямо от души! Уважуха!

Переход от меня и Ленки к Симонову был таким резким, что я не сразу сообразил, о чем речь. Да и башка гудела, напрочь отказываясь следить за происходящим. На всякий случай, чтоб Толика не понесло ещё дальше с его откровениями, я кивнул. Мол, понял, принял, оценил.

— А тренер? Тренер что? Сильно ругал? По всей ситуации он как? На таркы стороне? Степан Аркадьевич — нормальный мужик. Он должен поступить правильно, по совести. — Уверенно заявил Спиридонов.

Толик поёрзал на кровати, устраиваясь удобнее. Сука, как кот возле крынки со сметаной, прям предвкушает удовольствие от сплетен.

Наверное, избавиться от Спиридонова не получилось бы вовсе, но