Корниловъ. Книга вторая: Диктатор - Геннадий Борчанинов

— Завойко, не говорите мне, что вы снова всё истратили на типографское оборудование и зарплаты рабочим, всё равно не поверю, — нахмурился Корнилов.

— Никак нет, не на оборудование, — широко улыбнулся Завойко. — На бумагу и краску. Подорожали в разы! Это что-то из ряда вон!

— Ну так ищите, где купить дешевле, а не пилите бюджет на откатах, Василий Степанович, — отрезал Корнилов. — Не забывайте, незаменимых людей нет, а отсюда у вас есть только два пути. В министерское кресло или на дно залива.

Завойко осёкся на полуслове, нервно сглотнул, покрутил рукой в воздухе, будто не зная, какой жест изобразить. Крыть такой аргумент ему было совершенно нечем.

— Радио, да… Радио в скором времени запустим, только для кого? Радиотелеграф вообще мало где имеется, — поспешил перевести тему Завойко.

— Скоро своя радиоточка будет в каждом селе, и чем раньше вы застолбите за собой место, чем раньше вас начнёт слушать народ, тем больше будет доверия к вашим передачам, Василий Степанович, — пояснил Корнилов. — В Твери уже формируется радиолаборатория, а в будущем году, смею надеяться, вещание начнётся уже массово.

— Будет исполнено, — произнёс Завойко, всё же не до конца понимая всю важность развития радио.

А ведь это был фактически основной инструмент пропаганды в многострадальном двадцатом веке. Сначала радио, а потом телевизор.

Завойко на роль доктора Геббельса всё-таки не тянул, скорее разочаровывая Верховного, и слова про министерское кресло, вероятнее всего, так и останутся морковкой, привязанной перед носом глупого ослика. Но пока этот скользкий киевлянин был полезен тем, что на казённые деньги скупал стремительно разоряющиеся издательства и типографии.

— Да, это вам не твиттер… — тихо вздохнул Корнилов.

— Что, простите? — не понял Завойко.

— Ничего, Василий Степанович, ничего, — произнёс генерал. — Работайте, ваш фронт, информационный, ничуть не менее важен, чем все остальные. И, должен признать, справляетесь вы всё-таки неплохо.

— Рад стараться, Ваше Высокопревосходительство, — просиял тот. — В конце концов, я учился у лучших.

Грубая лесть. Корнилов на такую давно уже не поддавался. Но частичка правды в этих словах всё же была, генерал выдал адъютанту столько схем и методик манипуляции общественным мнением, что Завойко мог теперь ими свободно торговать. Хотя многие методы на данном этапе были неприменимы абсолютно, так как рассчитаны были на использование видеоконтента или интернета. Но некоторые вечные приёмы, которые западные пропагандисты использовали если не с наполеоновских войн, то с Крымской точно, для Завойко стали настоящим открытием.

— Продолжайте в том же духе, Василий Степанович, — произнёс Корнилов. — Учиться, учиться и ещё раз учиться.

— Позвольте, я это процитирую где-нибудь? — попросил Завойко.

Генерал рассмеялся.

Глава 15

Михайловский замок

В Михайловском замке генерала Корнилова ожидало пренеприятнейшее известие. Срочная телеграмма из Киева. Украинский генеральный войсковой комитет, возглавляемый Симоном Петлюрой, призывал всех уроженцев Малороссии покидать свои части и направляться на самостийную Украину. А Центральная Рада в это же время провозгласила Третий Универсал, в котором объявила об автономии УНР в составе федерации. Без всякого Учредительного Собрания и прочих формальностей. Следующим шагом, как догадывался генерал, должны были стать самостоятельные переговоры с Германией.

— Твою мать, — сжимая телеграмму в кулаке, буркнул Корнилов.

Чертовски невовремя.

Особенно если учесть, что вслед за УНР найдутся ещё желающие взять столько суверенитета, сколько смогут унести. Финляндия, Закавказье, Средняя Азия. Даже прифронтовые Беларусь с Прибалтикой могут вдруг осознать себя независимыми державами, особенно если немецкий Генштаб переведёт на счета тамошних политиков достаточно аргументов.

Пока что из них больше всего мутили воду финские буржуи, но провозгласить независимость они пока не осмеливались, финская армия пока ещё фактически не существовала, в отличие от украинской.

Да, генерал Корнилов запретил украинизировать части, но многие полки комплектовались добровольцами ещё до его назначения главковерхом, украинизируясь почти стихийно, и, как минимум, два или три полка УНР имела в своём распоряжении. И это без дополнительной мобилизации, а таковая могла произойти, если Петлюра узнает о карательной экспедиции. И он будет сопротивляться.

— Какие будут распоряжения, Ваше Высокопревосходительство? — спросил адъютант, принёсший плохую весть.

— Иди пока, мне нужно подумать, — буркнул Верховный, начиная расхаживать по комнате, будто лев по клетке.

Проблему нужно было решать как можно скорее, но и поспешные действия могли навредить куда больше. К тому же, Верховный догадывался, что без вмешательства извне тут тоже не обошлось. Контрразведка никуда не годится. Хотя он сам раздербанил старую контрразведку на комплектование КГБ и других структур.

Самым простым и надёжным вариантом казался силовой. Объявить Петлюру, Винниченко, Грушевского и всех остальных мятежниками, ввести войска, разогнать Раду. Обречь Украину на вялотекущую гражданскую войну, отголоски которой будут проявляться и спустя сотню лет.

Фактически мятежниками они и были, самовольно захватив власть в отдельных губерниях России. Крым в эти губернии, кстати, не входил, и УНР на него не претендовала. Никакого волеизъявления народа, референдума, социологического опроса или чего-либо ещё, кучка депутатов-националистов решила, кучка сделала. Простого украинца спросить забыли.

Признавать власть Рады тоже было нельзя. Нужно сделать так, чтобы сам факт существования Рады, УНР и УГВК остался в истории лишь политическим курьёзом. Безуспешной попыткой поиграть в самостийность.

Временное правительство, потакая сепаратистским течениям, чтобы удержаться у власти, подложило генералу Корнилову огромную свинью.

И пусть даже Рада, в основном, выступала за автономию, а самостийники раз за разом проигрывали, автономия будет лишь первым шагом к развалу, и сторонникам независимости будет гораздо проще перетянуть всех остальных на свою сторону. Корнилов уже видел этот процесс в своём времени. Более радикальные, более злые, более мотивированные самостийники смогут за несколько лет перенастроить общественное мнение, ловко играя на противоречиях и неизбежных мелких неудачах российской власти.

Генерал решительно вышел из кабинета.

— Голицына ко мне, срочно, — потребовал он, направляясь на узел связи.

Первая телеграмма полетела в штаб Юго-Западного фронта, генералу Деникину. Верховный прямо приказывал Деникину выводить украинизированные части с территории мятежных губерний, а в случае неподчинения — арестовывать зачинщиков и предавать суду. Такая же телеграмма ушла Щербачёву на Румынский фронт.

Гарнизонам губернских и уездных городов объявлялось, что Центральная Рада подняла мятеж, который скоро будет подавлен, и подчинение приказам Рады приравнивается к участию в мятеже и измене Родине. Такие телеграммы ушли в Харьков, Полтаву, Чернигов, Херсон, Одессу, Екатеринослав и прочие города мятежной Украины и сопредельных губерний. Во все, кроме Киева. Киев узнает об этом сам.