Демон в университете магии (СИ) - Евгений Валерьевич Решетов

знакомство не держал, даже когда его расстреляли. Но тебе лучше лишний раз язык не распускать. Ты парень сообразительный, поэтому сам понимаешь, что да как. Держи всё при себе. Даже двоюродным брату с сестрой не говори, а то они тут же все растреплют. Будут козырять моим именем. А ты не такой. На деда похож: и видом, и характером. Такой же скрытный и рассудительный. Потому-то я тебе всё и поведал. Душу, так сказать, облегчил, раз случай подвернулся.

— Благодарю за доверие, ваше сиятельство, — искренне сказал я, допив чай.

— Ну всё, ступай. Лекция уже вот-вот начнётся. И помни, если источник не пробудится — я без сожаления подпишу приказ о твоём отчислении.

— Всего доброго, господин граф, — проговорил я и вышел из кабинета. А уже в приёмной улыбнулся Екатерине, ответившей мне заинтересованным взглядом. Наверное, я первый на её памяти первокурсник, который пил чай с самим ректором.

Криво усмехнувшись своим мыслям, я покинул приёмную и торопливым шагом двинулся по быстро пустеющим коридорам. Опоздаю на лекцию или нет?

Не опоздал.

Когда я влетел в гудящую аудиторию, преподавательницы ещё не было, а несколько десятков первокурсников уже расселись по лакированным лавкам, придвинутым к партам. Последние располагались полукольцами и с каждым рядом всё выше поднимались к потолку, как кресла в цирке.

Артёма и Виктора среди студентов, предсказуемо, не оказалось. А вот Лиза восседала около окошка и щебетала со своей соседкой. Кажется, она заметила меня, но никоим образом не показала этого. Зато многие другие студенты начали с откровенным интересом рассматривать меня, оторвавшись от оживлённых разговоров. На миг в аудитории даже тишина установилась, а я почувствовал себя будто бы на сцене перед любопытными зрителями.

И в этой тишине раздался крик болезненно-бледного Григория, вяло размахивающего ладонью:

— Михаил! Михаил!

— Доброе утро, — поздоровался я с другом и уселся рядом, глянув на лекторскую тумбу. Она находилась совсем близко, поскольку мы с Григорием предпочитали садиться за первые парты.

— Ты правда избил Артёма и Виктора? — сразу же жадно спросил друг, сверкая мутными глазёнками, обзавёдшимися синевой под нижними веками. — Вся аудитория только об этом и шепчется. Вишь, все смотрят на тебя, как на восьмое чудо света. Не томи, расскажи уже, что произошло. А то тут такого нафантазировали…

— Ага, расскажи, — вторили Григорию сидящие рядом студенты, представляющие типичных обитателей первых парт. За редким исключением все парни были прыщавыми, сутулыми и очкастыми. А девушки напоминали серых мышек с плохими причёсками.

— Ладно, слушайте, — начал я и с напускной скромностью сухо поведал соседям об утренней драке, будто ничего особенного и не произошло.

Однако после своего рассказа я всё равно получил десяток восторженных взглядов и уйму хвалебных слов. Кажется, я стал героем первых парт, хотя и раньше котировался среди их обитателей довольно высоко. А парочка особо решительных девушек даже стала кокетничать со мной, покусывая губки, чтобы они казались более сексуальными.

Правда, все их старания прервала наша преподша по лингвистике. Она стремительно ворвалась в аудиторию, будто растревоженная пчела. И тотчас все разговоры смолкли, а люди воззрели на вошедшую: тощую, средних лет магичку, с большой головой, тонкой шеей и брезгливо поджатыми губами. Она отличалась удивительной злопамятностью и раздражительностью, словно у неё всегда были месячные.

Преподавательница заняла место за тумбой и начала лекцию. Её выхолощенный голос вызывал желание заснуть непробудным сном. И у меня реально начали слипаться глаза, а рука всё медленнее водила ручкой по тетрадному листу.

Но тут Григорий пихнул меня локтем и прошептал, дохнув перегаром, смешанным с мятой:

— Не выспался? Оно и понятно. Я тоже плохо спал. «Вертолёты», тазик у кровати, желание умереть… всё, как у взрослого. Вчера мешал так, будто последний день жил. И действительно день чуть не стал последним. Вот, лечусь, — в руке парня появилась небольшая фляжка, извлечённая из внутреннего кармана пиджака. — Инга сказала, что это поможет. Хотя веры ей нет. Она же страсть как любит злые шутки. Но вроде бы, и вправду, помогает.

Друг украдкой сделал маленький глоток. А я спросил у него:

— И что внутри?

— Ликёрчик слабенький, — сказал Григорий, поморщился и вернул фляжку восвояси. — Только он нынче в меня и лезет. Я утром завтрак кое-как в себя запихал. Да зря, видимо. Обратно просится. Бунтует живот. А ещё знаешь чего? Утром родители приехали и скандал устроили, когда узнали, что Миронов в великой обиде покинул наш дом. Да и о Василии они прознали. А ты сам знаешь, как они относятся к нему. Нос воротят. Мол, не пара он нашей дочери. Бедный и неродовитый. А Инге никто не пара. Она любого жениха до косточек обглодает и в мусорное ведро выкинет.

— Эт точно, — поддакнул я, протёр глаза и спросил: — Удачно хоть прошла поездка твоих родителей? Договорились они с инвестором?

— Дудки, — опечалился друг, тяжело вздохнул и отправил в рот мятную жвачку. — Похоже, так и придётся папеньке продавать наш ликёро-водочный заводик. А ведь им ещё дед мой владел. Да только нынче он приносит одни лишь убытки, будто и не в России живём.

— Да, чудеса какие-то. Казалось бы, золотая жила, а оно вон как на самом деле. Неужели народ меньше пить стал?

— Так же пьёт, только теперь на немецкое пойло перешёл. Немчура эта знатно развернулась. Везде свои заводы ставит и этикетки лепит. Мол, немецкие технологии, лучший спирт, чистейшая вода с Альпийских гор. А люди у нас падкие на заграничные названия. Ты им на говне напиши, что оно из Франции, так они его с руками оторвут. А наши-то ликёры ничем не хуже их, а даже лучше, — с обидой закончил Григорий и шмыгнул носом. — Чёрт бы их побрал. Аж злости не хватает.

— Угу, — поддакнул я, нахмурив брови.

Слово «злость» покарябало моё ухо и вернуло разум к утренней драке. Реально ли злость Артёма увеличила скорость восстановления моей маны? Кстати, что-то подобное было и в столовой, когда тётушка злилась на меня. Совпадение? Не думаю. Видимо, направленный на меня гнев действительно как-то подстёгивает восстановление моей маны. Но источник человека не способен на такие выкрутасы. Значит, в деле замешан ангел мщения. Только какой он ангел, раз его… э-э-э… возбуждает злость? Или я чего-то не понимаю? Ангелы, по слухам, вроде как за всё светлое, а тут такой поворот. Может, цыганка была не так уж и не права, когда обозвала меня тёмным?

Блин, столько вопросов и ни одного ответа. А ведь ещё есть Медея. Но с ней-то попроще. Можно из книг попробовать узнать кто это или что