"Фантастика 2023-175". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Ворон Алексей

Мне казалось, что я попал на волшебный Яблочный Остров, куда отплывают на хрустальных ладьях души умерших людей, чтобы жить там в блаженстве и счастье. Я был подавлен этим великолепием и красотой, почувствовав вдруг свою ущербность. Морейн, купаясь в этой роскоши, конечно же, не пожелает даже узнать меня. Зачем антильской царевне нужен нищий дикарь из варварской страны?

Странный обычай был в этом дворце. Вельможи и знать рисовали на лицах маски, скрывая под ними свои чувства носили в жару огромные головные уборы с париками и тяжелые трапециевидные платья, расшитые драгоценностями, делающие их обладателей похожими друг на друга. Эти странные наряды резко контрастировали с простой одеждой горожан которую я видел во внешнем кольце города. Перед царицей было принято простираться ниц, и все эти тучные люди, кряхтя и сопя, бросались перед своей властительницей на пол, звеня побрякушками. Рабы же одевались крайне легко. Женщины в облегающие сарафанчики, мужчины — в короткие юбки из легкой ткани. Воины добавляли к этому сандалии и кожаные пояса. Еще у телохранителей имелись кольчуга, шлем и наколенники, которые полагалось надевать во время военных действий. Эту груду металла я даже не взял в руки. В обычные дни на голове полагалось носить кожаный шлем с высоким плюмажем. Вооружены мы были длинными деревянными копьями с железными наконечниками. Я старался не касаться металла, с содроганием взирая на этот наконечник, маячивший у меня над головой. Хорошее оружие было увешано таким огромным количеством разноцветных перьев и раковин, что телохранители скорее походили на ряженых во время Самайна, чем на солдат. Думаю, что если бы какой-нибудь кельт встретил меня в таком виде, то долго хохотал бы надо мной и вряд ли догадался бы, что я воин. А если бы мне пришлось применить оружие, боюсь, я не увидел бы врага за собственными перьями.

В вечер первого же дня моего дежурства за мной явилась охрана и проводила меня по длинным сверкающим залам и коридорам в великолепную розовую опочивальню. На роскошной кровати сидела обнаженная и стройная женщина с оливковой кожей. Она подняла на меня свои глаза с поволокой.

Я довольно ухмыльнулся, будучи уверенным, что передо мной рабыня, предназначенная для ублажения царских воинов Я уже две недели не общался с женщинами со дня моего грандиозного купания и собирался было спросить у своих товарищей по оружию, как здесь решают эту проблему.

Не тратя понапрасну слов, я набросился на нее и, не обращая внимания на ее удивленные восклицания и жалкие попытки остановить меня, овладел ею. Впрочем, она и не хотела меня останавливать, потому что стоило ей только закричать, как на ее зов тут же явились бы своры телохранителей, дежуривших в коридоре. Потом, отдышавшись она объявила мне, что передо мной сама Антильская царица Гелиона, и долго смеялась над моим изумлением, звеня браслетами на смуглых руках. Мне было позволено называть ее Кийя. В общем, она очень скрасила мою и так неплохую и сытную жизнь в царском дворце. Тайные страсти Кийи, известные лишь немногим ее телохранителям, разделявшим с ней постель, в достаточной мере удовлетворяли мои хищные наклонности. Кийя оказалась абсолютно распущенной, страстной любовницей. Видимо, ее постоянное превосходство над окружающими вызывало в ней потребность испытывать унижения хотя бы в постели, чему я, как мог, способствовал.

Среди окружавших меня масок Морейн не было. Осторожными вопросами я выяснил, что антильская царевна, как вдова, проводит дни в уединении в Храме Инкал, где она должна в течение года молиться и совершать траурные обряды. Она никого не видит, кроме жриц и Гелионы, и даже не выходит из Храма.

Морейн появилась только через много месяцев на какой-то церемонии, где царица Гелиона принимала всех своих приближенных. Если бы не запах, нежный запах любимой женщины, я бы не узнал принцессу. Такой же нелепый желтый треугольник с безжизненной маской, как и другие. Но это была она, я чувствовал яблочный запах ее крови, слышал ее мысли, улавливал ее дыхание. Мое сердце рвалось наружу, но я не имел возможности даже подать ей знак, что я здесь, И хотя я, как все рабы, не носил ни этих безобразных платьев, ни масок, Морейн не замечала меня. Она вообще никого и ничего не видела вокруг, погруженная в какое-то оцепенение. Гелиона перестала жалеть свою невестку. Она была жестоко разочарована в царевне. Морейн не смогла ни стать жрицей, ни родить государству наследника. Теперь это была просто вещь, источник магической крови, который надо было использовать благоразумно и экономно, но безжалостно. Никого больше не интересовали ни ее капризы, ни слезы, ни чувства. Морейн никогда не любила антильского царевича, но, пока он был жив, она могла вести более или менее полноценную жизнь, участвовать в приемах и скудных развлечениях, положенных ее сану. Все, что осталось от Ахетона в памяти Морейн, — это его скрюченное в позе зародыша тело, намазанное красной охрой, уложенное на высокий постамент в царской гробнице.

После смерти Ахетона жизнь Морейн превратилась в бессмысленную карусель. Белое и золото слилось в сплошную грязную полосу. В этом кружении Морейн перестала различать маски, вкусы и запахи. Она уже не страдала от жары, потому что перестала чувствовать что-либо. Она, как марионетка, без осознания выполняла все ритуалы и церемонии, все, что от нее требовалось. Мысли и воспоминания больше не посещали ее и не мучили по ночам. Она жила в странном, сгустившемся до плотности ваты, пространстве. Это продолжалось долгие месяцы, но Морейн больше не замечала течение времени.

И это бессмысленное состояние однажды было прервано, будто кто-то разбудил ее от вечного сна. Резко кольнуло под сердцем беспокойство. Ощущения, чувства и запахи нахлынули на нее в один миг, и она с удивлением обнаружила себя, поднимающуюся по широкой белокаменной лестнице в свите Гелионы. Морейн почувствовала, что за ней следят, как за случайно забредшим в лес путником наблюдают из-за деревьев дикие звери. Она даже выбилась из общего движения, потеряла свое место в свите, беспокойно оглянулась. Кругом белые маски. И среди этих бездушных масок Морейн отчетливо ощущала присутствие охотника. Ощущала, но не видела. Весь день она провела как на иголках под моим пристальным взглядом. Я даже успел насладиться этим прелестным чувством хищника, выслеживающего свою жертву.

В один из приемов у царицы Морейн, стоя подле ее трона, оказалась напротив всех масок, выстроившихся в ряд. Ее глаза внимательно изучали белые лица, пытаясь отыскать среди них следящего. Устав от разглядывания чужих людей, она отвела взгляд и случайно посмотрела направо от трона, туда, где столпились телохранители Гелионы. И тогда, встретившись со мной глазами, Морейн с трудом сдержала восклицание, но не выдала себя, лишь едва заметно кивнула мне. Я даже не понял, испугалась она или обрадовалась моему присутствию.

С этого дня Морейн больше не впадала в спячку. Как и у меня, единственная осознанная мысль принцессы была о том, как нам переговорить. В присутствии посторонних это было невозможно. Теперь, встречаясь, мы разговаривали глазами.

«Здравствуй!» — говорил мне взгляд Морейн.

«Я так долго искал тебя», — отвечал я, улыбаясь.

«Ты смешной», — мимолетная улыбка пробегала по ее губам, и я видел, что она смеется над моим плюмажем из перьев. Когда она подходила близко, я улавливал ее мысли, и эти мысли были мне приятны.

Дни тянулись, а я все не мог найти возможность переговорить с Морейн. В ее комнатах всегда присутствовали рабыни, по дворцу она передвигалась в окружении рабов и охраны, подойти к ней незамеченным было невозможно. Я изводился тягостным ожиданием случая остаться с ней наедине.

Частые землетрясения вынудили Гелиону на паломничество в храм на горе Атлас, где она должна была провести обряды, чтобы задобрить грозных богов. Стоило лишь задрожать земле — и повсюду на острове совершались отчаянны попытки умилостивить богов, людей сталкивали прямо в кратеры вулканов, в гибельную пропасть, где бушевала разъяренная стихия. Гелиона без свиты и охраны, в сопровождении только приближенных жриц и жрецов, покинула дворец и пешком отправилась в горы.