Разбор стихотворений школьной программы по литературе. 8-11 классы - Валентина Крутецкая

Тема родины развивается от широкого плана к более узкому.

Сначала поэт даёт официальное восприятие родины («слава, купленная кровью»; «полный гордого доверия покой»; «старины заветные преданья»), затем следует общее изображение русской природы («степей холодное молчанье»; «лесов безбрежных колыханье»; «разливы рек её»).

После этого следуют детали, связанные с народным бытом («дрожащие огни деревень»; «дымок спалённой жнивы»; «полное гумно»; «изба, покрытая соломой»; «с резными ставнями окно»).

В финале картина ещё более сужается до изображения сельского праздника, на который поэт-путешественник «смотреть до полночи готов».

В каждой изображаемой картине поэт использует различную лексику. В первых шести строках – отвлечённые, общие слова: отчизна, рассудок, слава. Затем он употребляет слова, которые обозначают объекты широкого масштаба (географического и топографического характера): реки, леса, степи, просёлочная дорога. А во второй половине стихотворения лексика более конкретна: изображены частности (это показано даже грамматически – слова употреблены в единственном числе): обоз, нива, изба, гумно.

В своих стихах о природе Лермонтов предпочитает цветовые эпитеты. В «Родине» прямых цветовых эпитетов немного (жёлтая нива; белеющие березы), и всё же впечатление цветного изображения русской природы присутствует: голубой цвет – реки и моря; зелёный – леса; чёрный – ночь; жёлтый – огни, нивы, солома; белый – берёзы.

Зато как метафоричны эпитеты «печальные деревни» и «безбрежные леса»! И даже лёгкий оттенок грусти вполне сочетается с жизнеутверждающим, светлым настроением стихотворения.

Поэт использует также и другие средства художественной выразительности: метафоры (слава, купленная кровью; полный гордого доверия покой; не шевелят во мне отрадного мечтанья; взором медленным пронзая ночи тень), олицетворение (степей холодное молчанье), анафору (Её степей… Её лесов); аллитерацию (разливы рек её, подобные морям); ассонанс (полный гордого доверия покой).

Стихотворение написано вольным ямбом. Лермонтов использует различные виды рифмовки: перекрёстную, парную, кольцевую.

Пророк (1841)

С тех пор как вечный СудияМне дал всеведенье пророка,В очах людей читаю яСтраницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,Из городов бежал я нищий,И вот в пустыне я живу,Как птицы, даром Божьей пищи;

Завет Предвечного храня,Мне тварь покорна там земная;И звёзды слушают меня,Лучами радостно играя.

Когда же через шумный градЯ пробираюсь торопливо,То старцы детям говорятС улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!Он горд был, не ужился с нами:Глупец, хотел уверить нас,Что Бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:Как он угрюм, и худ, и бледен!Смотрите, как он наг и беден,Как презирают все его!»

М. Ю. Лермонтов создал целый ряд стихов, в которых высказал своё поэтическое кредо. Это «Кинжал» (1838), «Поэт» (1838), «Не верь себе» (1839), «Журналист, Читатель и Писатель» (1840). «Пророк» – последнее стихотворение, завершающее в его творчестве тему поэта и поэзии. При жизни Лермонтова оно опубликовано не было.

В этом произведении поэт пытается осмыслить пройденный им путь. И совсем не случайно оно связано со знаменитым стихотворением А. С. Пушкина «Пророк» (1826). Стихотворение Лермонтова является не только продолжением и развитием тех же тем и идей, но и своеобразным полемическим ответом Пушкину.

Так же, как и его великий предшественник, Лермонтов основывается на библейском тексте, но избирает другую книгу Библии – книгу Пророка Иеремии, которая следует за книгой Пророка Исайи, видение которого составляет сюжетную основу стихотворения Пушкина.

Пушкин в «Пророке» показал поэта до того, как тот приступил к своему высокому служению. Лермонтов продолжил наблюдение за судьбой поэта-избранника. Он изобразил судьбу поэта, осмеянного за свою проповедь, судьбу того, кто, вняв «гласу Бога», явился в мир «глаголом жечь сердца людей».

Композиционно стихотворение делится на две части: первая часть – жизнь поэта до ухода в пустыню; вторая часть – поэт в пустыне.

Лермонтов подчёркнуто начинает своего «Пророка» с того момента, на котором остановился его предшественник.

Начало прямо соотнесено с последними строками стихотворения Пушкина. Оба стихотворения поднимают тему поэта и поэзии. В каждом из них миссия поэта – пророческое служение; для обоих авторов эти произведения являются программными. Но при всём сходстве они во многом различны.

Своё стихотворение Лермонтов писал в последние месяцы жизни. Будто предчувствуя свою гибель, он оглядывался на уже пройденный путь и горько признавал: у него нет надежды на признание потомков и нет уверенности в том, что годы творчества не прошли даром. А в глазах людей он читал «страницы злобы и порока»:

Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья…

Легко понять, о какой правде говорит поэт. Его правда обличала самодержавный строй и крепостничество. Он был окружён злословием и недоброжелателями и чувствовал себя очень одиноким:

Посыпал пеплом я главу,Из городов бежал я нищий,И вот в пустыне я живу…

В пустыне нашёл поэт свой последний приют. В библейском смысле пустыня всегда была символом страдания и очищения. Пушкинский пророк оказался в пустыне, «духовной жаждою томим». Лермонтовский пророк тоже получает своеобразное утоление жажды. Люди не слушали его в городе, а в пустыне ему не только «тварь покорна… земная», но его слушают звёзды, «лучами радостно играя».

При явном сюжетном соотнесении особенно видна разница в пути, который проделывает каждый из пророков. Композиция стихотворения Пушкина – это движение пророка из «пустыни мрачной» к людям. Пророк Лермонтова, наоборот, поначалу провозглашал «любви и правды чистые ученья», а затем, посыпав «пеплом главу», бежал из городов в пустыню. Так, в стихотворении у Лермонтова, по сравнению с Пушкиным, создано обратное движение.

Ещё заметнее идейно-тематическое различие этих двух произведений. Оба стихотворения заканчиваются обращением, оформленным в виде прямой речи. Но у Пушкина это призыв Божьего гласа, который посылает пророка на его служение, а у Лермонтова – призыв «старцев» к молодому поколению, к «детям»: отречься от пророка и не следовать ему.

Почему в стихотворении Лермонтова всё происходит совсем не так в отношениях поэта-пророка и общества, как предполагалось в пушкинском «Пророке»? Люди не поняли и не приняли пророка? Или же сам пророк оказался не способен исполнить свою великую миссию? Эти вопросы очень волнуют Лермонтова. Путь у каждого пророка свой. Но главное для обоих – несмотря ни на что нести свой крест, выполнять свою тяжкую миссию, свято хранить «завет Предвечного».

Создавая своего «Пророка» как продолжение пушкинского, Лермонтов сознательно выбирает похожие средства художественной выразительности. Стремясь сохранить стиль пушкинского «Пророка», он пользуется устаревшими словами (судия, град, глава, очи, каменья), вводит библейскую лексику (пророк, завет Предвечного, тварь земная), включает в текст торжественные эпитеты, которые придают стихотворению черты высокого стиля. Автор использует приём антитезы (противопоставления), когда рассказывает об отношениях пророка с природой и людьми. Только природа принимает изгнанника. Только общение с ней приносит ему душевный покой:

И звёзды слушают меня,Лучами радостно играя…

А среди людей поэту тяжко – они смеются над его незащищённостью и нищетой:

Смотрите ж, дети, на него:Как он угрюм, и худ, и бледен!Смотрите, как он наг и беден,Как презирают все его!

Восклицательные предложения в двух завершающих строфах звучат вызовом – это момент наивысшего напряжения.

В отличие от Пушкина Лермонтов использует также средства иронии, когда изображает толпу, не признающую и изгоняющую пророка (старцы говорят «с улыбкою самолюбивой»).

В ритмике двух стихотворений, несмотря на одинаковый размер – четырёхстопный ямб, – тоже чувствуется разница. Пушкинское стихотворение звучит плавно и торжественно. Это достигнуто не только выбором высокой лексики, но и особым фонетическим строем – у Пушкина преобладают звонкие согласные и гласный о. У Лермонтова в тексте больше взрывных согласных (посыпал пеплом; в пустыне), что создаёт напряжённость и прерывистость звучания. А преобладание гласного у определяет печальную интонацию (в пустыне я живу; угрюм и худ).