Доктор Рэт - Уильям Котцвинкл

– Следующий.

– Да, вот я.

– Каков характер проведенных над тобой экспериментов?

– Ох, да на самом деле ничего особенного. Меня лишь на короткое время поместили в лабиринт. Мне очень нравится еда. И действительно, это было великолепное времяпрепровождение…

Следователь внимательно разглядывал меня.

– …если не считать того, что они оторвали мне яйца.

– Опустите пожалуйста голову.

Кончики иголок устремились вниз, и эмблема бунтовщиков пронзила мое ухо. И тут же я получил интуитивный сигнал. Перед моими глазами заколебалось абсолютно круглое изображение, напоминающее сверкающий мыльный пузырь. И внутри него был виден корабль бунтовщиков, "Тритон II", вместе со всеми этими людьми, занятыми проблемами общения. Как неудачно, что и "Би-би-си" присоединилась к этой революции!

***

– Фонтан!

– Это из корабельного громкоговорителя раздался голос капитана, и теперь мы все можем разглядеть стаю кашалотов по правому борту. "Тритон II" направился прямо к ним. Сэр Джеймс поднял дирижерскую палочку, и его оркестранты бросились через всю палубу к инструментам. Наши звукооператоры занялись усилителями, с помощью которых звуки симфонии, исполняемой оркестром сэра Джеймса, должны быть усилены, чтобы заполнить пространство над водой. На палубе установлены гигантские громкоговорители, которым обеспечена надлежащая устойчивость, во всяком случае какую только можно было создать на такой необычной поверхности, как палуба "Тритона II", который как раз сейчас замедлил свой ход, плавно скользя по направлению к китам.

– Как только мы подходим к ним, корабль, как и было задумано, останавливается. Киты в этой стае очень большие, сейчас их огромные выгнутые спины скрываются под водой.

– Не беспокойтесь, сэр Джеймс. Они вновь появятся на поверхности.

– Вы только что слышали из корабельного громкоговорителя голос капитана Блека. Масляное пятно, которое киты оставили после себя, все еще заметно на поверхности воды, и "Тритон II" входит в него. Праздничный оркестр уже на месте, готовый начать написанный сэром Джеймсом "Гимн глубине", в работе над которым он использовал в качестве базовых компонентов музыкальные элементы, найденные им в песнях китов.

– Сейчас, вот здесь, вы можете видеть стаю китов! Прямо по курсу! Зеленоватая призрачная форма начала появляться на поверхности. Сэр Джеймс повернулся к оркестру и поднял палочку.

– И вот зазвучал "Гимн глубине", как раз в тот момент, когда огромный кит наконец полностью разорвал водную поверхность, выбрасывая вверх фонтан водяных брызг. Музыка полилась из громкоговорителей, наполняя пространство над океаном. Вода была спокойной, киты двигались очень медленно, около двух десятков из них даже приблизились к кораблю, пока сэр Джеймс вел партитуру. Кинооператоры, как обезьяны, повисли на поручнях, пытаясь сфотографировать китов в разных ракурсах, в то время как оркестр гремел колоколами над водной гладью. Киты все время держались близко, будто прикованные к месту…

И вот наступил момент, когда я увидел повелителей моря… чуть медленнее, флейты, здесь не нужно торопиться… и это такая радость!

Бей барабан, веди, оркестр, свою ударную мелодию, бей барабан в честь титанов, которые снизу смотрят на меня, которые слушают наше сочинение, которые знают, что мы понимаем их. Низкая, зловещая песня ветра звучит для титанов ее величества темноты. Мы тоже вышли из глубин той же матери, из этого же моря. Они слышат меня, они слышат и тихо лежат на волнах, изумленные, а мы в исступлении переходим ко второй части, где начинается наш продолжительный вибрирующий переход к низам, когда басы опускаются все ниже, ниже, ниже. Сокровище лежит, поблескивая в темноте, ярко сияющая жемчужина, огромная, в которой отражается голова кита.

Теперь мы движемся вместе с вами, титаны, сквозь молчаливые глубины океана, где господствует темнота, где лишь неожиданный свет от поблескивающей рыбы озаряет вечный мрак. Что за звезды сияют над морским дном!

Я обрел свой триумф, я стар, и моя победа теряется среди этих, еще больших мастеров, она растворяется в их песне, которая явно превосходит мою собственную. Но прислушайтесь, певцы, и вы услышите сами себя в этом вихре виолончели, который несется по глубоким морским пещерам, где многорукие кальмары стерегут загадочные груды драгоценных камней, сокровища, на которые ни один человек не может предъявить права. А теперь, бейте колокола, гудите в глубинах, мягко и низко, взывайте к мертвым, в то время как наша вторая часть подходит к завершающему переходу.

Этот яркий рассвет, это сияющее море, камеры, раскачивающаяся палуба, мечты, страницы моей симфонии, тронутые игривым ветром, пока мы продолжаем свой спуск в глубину, на самое дно, к удирающим по песку обитателям рифов, опускаемся вниз вместе с понижающимися басами трубы, управляемой нами, опускаемся вместе с переходом к этим гигантским низам, опускаемся на дно, с ревом врываемся в пещеры, низкими голосами проникаем в неизведанные закоулки расщелин, глубоких трещин на самом морском дне, где плавают удивительные чудища, усмехающиеся светящимися зубами. Что за чудо!

Вторая часть сейчас должна передохнуть, должно закончиться ее долгое, низкое, исполненное на едином вдохе погружение, и должен начаться подъем, подъем сквозь мрак, подъем из предельной темноты, подъем сквозь течение, и скрипки действительно так вдохновенны сегодня, вы отдали мне все, отдали все, во время нашего подъема, вы все отдали мне, когда мы шли вверх, вы создали праздничный подъем, подъем к жемчужине-солнцу, которое сияет над просторами моря.

Гремите, барабаны, гремите среди рифов и коварных лагун, гремите, а мы будем всплывать на поверхность, мы, киты! В раскатах грома мы всплываем на поверхность, потому что ваша жизнь здесь, на поверхности моря, где вы, покачиваясь на волнах его теплых течений, плывете подобно богам, бесстрашные, обреченные, неистовые, озаренные солнцем, а наша музыка льется на вас, титаны, все время, пока вы лежите во всем великолепии рядом с нашим кораблем мира. Вы слышите нас и шлете в ответ свою песню. Вот уж поистине чудо из чудес! Цель моей жизни осуществилась, и теперь я - это вы!

О, Бог Моря!

Звените, колокола, неистово, радостно, бесконечно, звените, звените, звените!

Вызванивайте свою песню, несите ее к дальним горизонтам, где белые облака медленно плывут к островам бесконечного спокойствия. О, Океан, великий и вечный!

Теперь уже море задуло в свои трубы и зазвонило в свои колокола. Прислушайтесь: раскачивающиеся в волнах морские русалки ткут мелодии, которые столь же незабываемы и прекрасны, как восходящее солнце. И это сплетение звуков, которому я научился от вас, морские сирены, я возвращаю вам, в финальной части своей симфонии.

Пришлось преодолеть тысячи всевозможных помех и препятствий, чтобы мы смогли исполнить для вас нашу песню, чтобы могли покачиваться на волнах вокруг вас, в то время как вы могли бы играть рядом с нашим мирным кораблем. Играйте и ничего не бойтесь, этот корабль-солнце не покинет и не предаст вас. Вы ведь слышали ваше собственное сочинение в самом начале дня, когда народилось новое солнце, неожиданно разорвав утренние волны.

Ах, как звучат эти трубы моря! Киты, мы застали тот звездный час, когда поют эти трубы! Слава! Мы преклоняемся перед вами! Мы преклоняемся перед глубиной!

Вот так начинается новый день. Маленькие киты играют около своих матерей. Морское божество разбрасывает свои едва уловимые сокровища, и плывет, плывет, плывет, а мы ныряем среди этих сокровищ, разбогатевшие, как нам и не снилось.

А теперь, морские колокола, прошу вас, чуть помягче, когда мы начинаем погружаться в тишину дня.

Ох уж эти китовые рыданья!

***

Моя задница горит, когда я вижу, как весьма ценная научная экспедиция становится частью пропаганды, проводимой мятежниками.

Кстати, о том, что где горит: бунтовщики зажгли горелку Эройла и установили ее в центре лаборатории, где теперь ходят вокруг нее, переплетя хвосты. Могу предположить, что они смотрят на бьющее вверх пламя как на какой-то священный символ. Должен заметить, что все эти вращения и хороводы являют весьма примитивное зрелище. Но моя обязанность и состоит в том, чтобы заставить себя смотреть на это, чтобы быть в курсе замыслов революционеров.

Ну что ж, наперекор собственным научным взглядам, я тоже погружаюсь в этот дикий танец, переплетя свой хвост с хвостами других участников. Теперь мы движемся по кругу в свете пламени, все вместе, подняв вверх передние лапы и задрав носы. Наши хвосты скручены спиралью и направлены в сторону от центра. И вот так, скрученные вместе, мы движемся по кругу, образуя бунтарский круг. Мой самоконтроль снижается, и повторно всплывают склонности к рифмованию стихов. Я должен одержать победу над ними, я нахожусь уже на грани…