Последний реанорец. Том X (СИ) - Вел Павлов

как обе его руки по локоть оказались отсечены. Ни щит, ни покров ветра, ни дух не спасли столпа от разрушительной мощи напитанных эфиром джадов.

Вихрь…

Следующей целью стали колени. За долю мгновения те обратились кровавым туманом и ошмётками, а душераздирающих криков стало больше. Они были невероятно пронзительными и разносились на несколько километров от области рудника.

Пару мгновений я так и стоял, наблюдая за извивающимся обрубком из плоти и крови у себя под ногами. Сейчас он как-никогда напоминал собой грязного червя, а затем просто присев, я с равнодушием взглянул на некогда могущественного столпа Британской империи.

‒ Своим гнилым языком ты посмел оскорбить самое драгоценное для меня. Это мало кому удавалось, но ты справился, никчёмное отребье. Поздравляю тебя! ‒ тихо прошелестел я, подобно змею, глядя на то, как уникум пытается отползти в сторону, но так и продолжая извиваться в собственной плоти и крови. ‒ Никто не смеет посягать на моё. Никто и никогда! Это самый страшный грех…

‒ Драл я твоих шлюх! ‒ сквозь боль и мучения провопил он. ‒ Только посмей убить меня и ты труп! Это война! Война! ‒ надрывался тот, продолжая визжать от боли, словно свинья. ‒ Ты готов понести ответственность? Они узнают… Узнают, кто меня убил. Карлайл и император Эдгар поймут! На мне висит заклинание… Они узнают… Всё узнают… Умру я, сразу же падёт и твой род… Они уничтожат тебя! Прикончат твоих шлюх! Британская империя такого не простит… Я важная фигура… К тому же этот форпост лишь первый… Вы все сдохнете!

‒ Плевать мне на ответственность и войну, ‒ брезгливо сплюнул я. ‒ В моих глазах ты такой же мусор, как и оба Габсбурга. Если твой император рыпнется, то прикончу и его. Ты посмел опорочить моих жен. Ты посмел разинуть свою гнилую пасть. Как понимаю, именно этим ты гордишься более всего… Думаю теперь, твой причиндал тебе ни к чему.

А затем разогнувшись, я как можно медленнее наступил тому на область паха и визг лорда тотчас перерос в самый настоящий хриплый предсмертный фальцет.

‒ Ты сдохнешь… сдохнешь… ‒ что было сил надрывался уникум. ‒ Не смей… не… смей…

‒ Для меня нет такого слова, ‒ спокойно декларировал я, глядя точно в его налитые кровью глаза и неторопливо наступая тому стопой ботинка в область рта и челюсти. ‒ Ведь я Палач Российской Империи.

Визги и вой тотчас прекратились, и на смену им пришло лишь нечленораздельное мычание и кряхтение.

‒ Однако самый главный твой грех заключается в другом. Своим гнилым ртом ты посмел угрожать моему ребенку и его матери. Поэтому твоя пасть, как и твои яйца, тебе теперь тоже ни к чему. В принципе, как и твоя собачья жизнь, ‒ сквозь зубы процедил я, под нарастающий тихий хруст костей черепа и продолжая наращивать давление ноги.

Мышцы стопы вдруг резко увеличили свою силу, треск и страдальческие мычания стали на порядок громче и нижняя челюсть вместе с горлом, а затем и позвоночником превратилась в костно-кровавую отвратительную жижу под подошвой моего ботинка.

‒ Аре кате ла тийз нор ам эс фэр … непотребная падаль… ‒ шепнул я себе под нос на реанорском, ударом ноги отбрасывая прочь тело лорда.

Транс отступил моментально после свершения наказания. Изо рта практически сразу вырвался облегченный выдох. И лишь пяток мгновений спустя наблюдая за окровавленным полем боя до меня дошло скверное осознание, а стоило обернуться по направлению того самого скверного осознания, как взглядом пришлось встретиться с ошеломлённым отрядом Долгорукова.

Сучья кровь! Увлёкся. Надеюсь, они не увидели больше, чем нужно…

‒ Давно смотрите?

‒ Совсем недавно… ‒ виновато сглотнула Анна, пряча от меня взгляд.

‒ А не хило ты так, ‒ хрипло присвистнул Пожарский, довольно ухмыляясь и единственным глазом оглядывая бойню. ‒ Я тоже хочу воевать как наш советник… Рааааз, и нет бриташек! Два, и нет британского столпа… Красота!

Глава 8. Запрет, заговор и заблудший...

Смежная стигма Романовых.

Кабинет начальника форпоста.

25 августа 2025 года.

Три дня спустя…

Не сказать, что в связи с последними событиями атмосфера в помещении у Романова оказалась приятной и располагающей, но если говорить в целом, то настрой был сносный. Сносный для утопленников и совсем чуточку для смертников.

‒ Вашему отряду и отряду Долгорукова на неопределенный срок отныне запрещено пересекать внешние врата полиса и заходить в стигму, ‒ сообщил нам невзрачные вести Мирослав, отрывая взгляд от какой-то прибывшей официальной бумаги и переводя его на нас. ‒ Приказ императора.

Чтоб я беспардонно сдох! Это дерьмовые вести. Очень дерьмовые. И почему всё так не вовремя?

‒ У нас ведь еще две недели по договору! ‒ вдруг не выдержал томительного напряжения Ростислав, вскакивая с кресла.

‒ И поэтому эти две недели вы проведете в полисе, а затем отправитесь обратно домой, ‒ вставил свои пять копеек Салтыков. ‒ Обстоятельства обязывают.

‒ Но также нельзя! ‒ непоколебимо стоял на своём цесаревич, начиная ходить из угла в угол. ‒ Это ведь их рук дело! Британцев! Мы не виноваты!

Бездна! Всё же я верно поступил, что поведал ему о своём прошлом.

‒ Ростик, ‒ миролюбиво заговорил Романов, переглянувшись с грандом. ‒ Я понимаю из-за чего ты в ярости. Понимаю и разделяю твоё негодование. Мне тоже жаль, что Анастасия пострадала, но…

‒ Дядя, поверь мне на слово, ‒ вдруг с полным спокойствием отозвался юноша, перебив родича. ‒ Дело далеко не в ней. Это был её выбор. Она знала на что шла. Да, я зол, что так случилось Хочу много кого прикончить. Однако дело сейчас не в этом. У нас изгои мрут как мухи неизвестно от чего и неизвестно от кого. Мы потеряли уже несколько шахт, залежей и рудников. Да и на отряд Долгорукого, как и на прочих наших людей, напали именно британцы. Более некому.

Ну да, как же не знаем… Увы и ах, но я-то знаю. Только сделать ничего не могу. Эфир просачивается сквозь меня, как ты ни крути. Я не могу его полностью заблокировать. Маннех обычный дуболом, который способен решать вопросы лишь силой, прямо как и я, но Хааона… Хааона чувствует меня. Чувствует крупицы эфира. Причем её сенсорное поле работает гораздо дальше, чем у меня. В тот день пока я резал на куски Рассела, эта парочка наведалась еще в два аналогичных места. И