Обманщики (The Deceivers) - Альфред Бестер

— Зря они беспокоятся, — покачал головой Уинтер. — Мне ни с какого бока не нужен королевский титул.

— Для них это совершенно безразлично. Кто бы ни занял ваше место, вы будете постоянной угрозой. Большинство населения купола навсегда сохранит благоговение перед вашими щеками. Так что выход у наших ребят один — привезти эти щеки домой, в качестве охотничьего трофея.

— Я могу подписать акт об отречении.

— Никого это не устроит. Почему они должны верить, что вы не отречетесь потом от своего отречения? Вас просто необходим о уничтожить, и они пойдут по этой дороге до конца.

— Ни хрена себе! Чтобы такому приличному киндеру из гоев да такой крутой облом!.. Причем в тот самый момент, когда мы с Деми… — Уинтер осекся. — Но я не поверю, что вы заманили меня сюда, словно котенка бумажкой на ниточке, только ради дурных вестей с Ганимеда. Вы что-то задумали. Так что именно?

— Отправляйтесь на Ганимед и вступайте в королевские права.

— У вас что, крыша поехала?

— Вас будет сопровождать Йейл.

— А при чем здесь доктор?

— Я никогда не говорил тебе этого, сынок, но Те Юинта платил за твое воспитание и образование. Он считал, что маори очень пригодится король, разбирающийся в привычках и обычаях белых.

— Вот-вот, — пробормотал Уинтер. — Ну совсем как титанианская мамаша Деми.

— И я просто обязан провести тебя через этот кризис, — продолжал Йейл. — Это мой долг перед Те, иначе вся наша подготовка пойдет псу под хвост.

— С вашего позволения, сэр, она и так пошла псу под хвост. Быть монархом — для этого нужно призвание, которого у меня нет и никогда не будет.

— Но зато вы останетесь в живых, — пояснила я. — После официальной коронации террористы на крайние меры не пойдут, иначе большинство от них отвернется, полностью и окончательно.

— А вам то, Одесса, какого черта тут надо? Защитить меня? Теперь, получив предупреждение, я и сам сумею себя защитить. Господь свидетель, я неплохо справился с этим на Венуччи.

— Я и в мыслях не имела защищать вас, — взвилась я. — Я защищаю работу, выполняемую вами для нас. Вы же напрочь перестанете воспринимать какие-либо структуры, кроме тех, что угрожают вашей драгоценной жизни.

Возразить было трудно, так что Уинтер только хмыкнул.

— А после коронации беспокоиться будет больше не о чем, и вы вернетесь к своим обычным, нормальным занятиям. — Я немного помолчала, давая ему время все переварить, а затем добавила: — Ну и ваша девушка, она тоже будет в безопасности.

— А ведь ты — сука, — негромко сказал он, глядя на меня с ненавистью.

— Даже не сука, а сучка — прирожденная, за всю свою жизнь так и не повзрослевшая. Знаешь ведь, какое место у мужика нужно выкручивать?

— Работа у меня такая.

— Ну да, вроде как музыка, «Музыка сфер»… защемленных дверью… Деми должна быть прикрыта на все время моего отсутствия.

— Я позабочусь.

— Ясно. Когда?

Молодец. Я готова была в него влюбиться. Приняв наконец решение, он прекратил все свои протесты, действовал дальше без всякого писка.

— Сегодняшний рейс, в полдень. Йейл все организовал.

— Организовал чисто?

— В лучшем виде.

— Вы понимали, что я не откажусь, ведь моя девушка у вас в руках. А Деми, она узнает что-нибудь после моего отлета?

— Объясним ей ровно столько, сколько ей положено. Положитесь на меня.

— Да уж придется. Avante, dottore! — Уинтер вскочил на ноги. — А я рассказывал вам когда-нибудь, как мамонт ограбил ювелирный магазин?

Благодаря энергии мета ракетный полет длится теперь не месяцы и годы, как раньше, а дни, в крайнем случае — недели; ну а джинки в результате еще крепче держат всех за глотку. Ничего не попишешь, это цена, которую платит Солнечная за свое превращение из реденькой сети изолированных друг от друга аванпостов в тесное сообщество склочничающих друг с другом планет и спутников, а заодно и волшебная палочка, превращающая бандитов из мета-мафии в Благородных Контрабандистов. (На исследование по анализу и синтезу мета было затрачено не менее 5.271.009 часов — и это еще по самым консервативным оценкам. Но я говорю так совсем не из пренебрежения — древние угробили примерно столько же времени на поиски философского камня.) К главному люку купола Маори Уинтера и Йейла доставил катер на воздушной подушке. Стоял второй из трех дней светового дня, так что погода была достаточно ясной и приятной. Если интерьер этого купола и напоминал что-нибудь, так только Рапа Нуи — или, если желаете полуперевод «Великий Рапа», — более известный под фамилией «остров Пасхи».

Отличия, конечно же, есть. Остров треугольный, а купол круглый. Нет крытых тростником хижин, вместо них — маленькие сборные домики. Нет титанических каменных истуканов, вместо них перед каждым из родовых поселений стоит огромный тотем, вырезанный из дерева (левый глаз выложен пластинками слюды). Все до восхищения дико и примитивно, однако центральный кампонг, где маори собираются, чтобы посоревноваться, посплетничать, посклочничать, провести какую-либо церемонию und so weiter расположен прямо над ультрамодерновой системой жизнеобеспечения купола, приближаться к которой — особенно после трагедии в джонсовском куполе на Меркурии — табу для всех, кроме специального на то уполномоченных техников.

Йейл оказался просто неоценим. За время перелета с Земли он успел выкрасить Уинтера сепийной вайдой, под стать коричневому цвету кожи настоящих маори — и это при яростном сопротивлении окрашиваемого (есть мнение, что благодаря вайде приобретается импотенция, хотя за что же тут ее благодарить?)

— Паблик рилейшнз, сынок, создание верного имиджа. Насчет той импотенции — одни ничем не подтвержденные слухи да и вообще к тому времени, как ты вернешься к своей женщине, вся вайда сгинет давно без следа.

— И я тоже, от беспокойства.

— Побеспокойся лучше о мамонте.

Проходя через шлюз, они ожидали увидеть внутри купола толпу встречающих, песни и пляски и на лужайке детский смех — одним словом, полный сумасшедший дом. Но ничего подобного не оказалось, их встретили торжественным и немноголюдным ритуалом. Двенадцать племенных вождей при полном параде, то есть в перьях, жемчугах, ожерельях и браслетах выстроились полукругом. Затем они преклонили колени, на коленях же подошли к Уинтеру и мягко, но настойчиво раздели его догола.

— Опаро? Это ты? — прозаикался Уинтер на смеси полинезийского и английского. — Я так долго был в отъезде… Тубуаи? Мы боролись с тобой когда-то, ты всегда меня побеждал. Вайху? Помнишь, как мы попытались забраться на ваш тотем и нас за это выдрали? Теапи? Чинча?