Неудобный наследник - Владислав Добрый

— Пять дукатов в месяц на каждое копье. И я не ищу краткосрочных контрактов.

Копье в этом контексте — один рыцарь, с оруженосцем и одним-двумя пажами. У Фредерика было пять копий. Конечно, на меня, избалованного миллионными армиями моего мира, это не производило впечатление. Но, тут, рыцарское копье — полный аналог истребителя. Или, вернее, штурмового вертолета. В принципе, пять копий вполне достаточно, чтобы держать под контролем все контадо Караэна. А это не только несколько километров вокруг города, но и его города-спутники.

Еще когда я путешествовал с людьми Фредерика в первый раз, Карман мне жаловался, что их гоняют по округе чуть ли не каждую неделю. По поводу и без. Даже пару раз приходилось вырезать гнезда гоблинов. Я тогда искренне посочувствовал бедолагам — действительно, использовать такую силу против гоблинов это расточительно. Вот взять, например, Магна. Примерно с 12 лет он формально числился оруженосцем у родственника по имени Бруно. Степень родства с Бруно затруднялся определить даже Магн. Бруно был то ли племянник бабки, то ли муж двоюродной племянницы. А может и то и то. Суть в том, что это был хмурый и опасный тип, зарабатывающий на жизнь продажей своего меча. У него, правда, было всего три копья в отряде. Конечно, в семье такие родственники бывают полезны, но когда Бруно ушел куда-то на другой конец Регентства, поучаствовать в местечковой заварушке, все вздохнули с облегчением.

Так вот, помимо обучения премудростям войны, Бруно должен был дать Магну попробовать кровь. В 12 лет Магн поучаствовал в зачистке гнезда гоблинов. В 13 его взяли на охоту за диким вепрем, повадившимся разорять посевы. А в 14 Магн получил первый шрам, когда Бруно потащил его с собой на перехват стаи варгов, пришедших с диких земель. То есть, гоблины были в списке потенциально опасных существ в самом низу. А еще, с них нельзя было ничего взять — ни добычи, не ингредиентов для алхимиков. Неудивительно недовольство наемников.

Магн когда слушал нытье Кармана, что их каждую неделю куда то гоняют по самым пустяковым поводам, подумал, что это очень удобно, иметь такой конный отряд, который постоянно уезжает и приезжает. Состав не постоянен — это же люди. Кто-то заболел, кто-то не захотел (или лошадь захромала) и если вдруг среди наемников появится лишний всадник в глухом шлеме, никто и не заметит. Но он оставил мысли о причинах столь беспокойного житья отряда Фредерика при себе.

— Пять золотых на копье в месяц. У вас, сеньор Фредерик, пять копий. Это выходит… Три сотни золотых в год? — уточнил я, быстро прикинув сумму. И вызвал этим минутное замешательство. Фредерик внимательно посмотрел на Кармана. Тот вздохнул, отлучился на минуту и вернулся с солидным сундучком. Открыл его, выудил счеты и, что вызвало минутное замешательство уже у меня, массивные очки в роговой оправе с крохотными стеклышками. Он водрузил их себе на нос. Интеллигентнее от этого Карман выглядеть не стал. Скорее, еще подозрительнее. Пока Карман гремел костяшками счетов и что-то шептал себе под нос, я думал.

Два, или даже три дуката за копье на месяц — хорошая цена для мелких и не обладающих репутацией отрядов. Таких, как у Фредерика. Пять дукатов можно просить, если ты уже не один раз делом доказал, что ты стоишь этих денег. Он хотел отпугнуть меня ценой?

Карман наконец закончил расчеты. Бедняга аж вспотел.

— Все верно, — кивнул он своему капо — Три сотни дукатов за год…

— Я заплачу… — перебил я его.

— И, уж простите молодой сеньор, но деньги я попрошу вперед. Весь вес! — хлопнул по столу Фредерик. А, кажется, я понял. Капо наемников сомневается в моей платежеспособности. И у него есть для этого все основания, на самом деле.

— Я заплачу за двадцать копий. За год вперед. Всю сумму. С условием, разумеется, что вы доведете численность своего отряда до двадцати копий при первой же возможности, — перешел я на официальный тон, даже на бочке выпрямился. Потянулся к камзолу и начал доставать из него столбики золотых. Чувствовал я себя несколько неуверенно. Я видел глаза этих людей, то как они смотрели даже на скрытые тканью монеты. Они были готовы рисковать жизнью и тем более убивать и за двадцать-тридцать дукатов в год. Для таких, как я, это мелочь. Ну, не совсем мелочь… Одежда на мне стоила около двадцати золотых. И это меня сегодня не особенно наряжали. Но для них…

Полное вооружение, хорошее, подгорной работы, настоящие латы а не дрянная кольчуга — встанет сотни в полторы дукатов. Цена сносной лошади, на которой можно идти в бой, начинается от двадцати дукатов. А действительно хороший боевой конь, на котором езжу я… И которого должен был привести мне мой верный оруженосец Лучано, чтобы его ведьмы на органы пустили, где его черти носят? За моего коня отец отсыпал двести двадцать дукатов.

Тысяча дукатов… Это не просто снарядить в лучшие доспехи и посадить на отличных коней пяток рыцарей. Нет, тысяча дукатов это огромная сумма. За неё можно купить замок. Очень хороший замок. Или два не очень хороших. Можно найти за такую цену не очень большой городок. Со стеной и хорошей землей вокруг. Может даже с шахтой…

Карман вытащил из-за пояса кинжал, утратив всякое сходство с хоть и подозрительным, но интеллигентом, и стал похож на маньяка. Лицо его скривилось, как будто он рычал. Он ловко и стремительно взмахнул клинком и полоснул… К счастью не меня. А аккуратную тканевую колбаску. Из её нутра, на неровную грязную столешницу высыпались нарядные, чистенькие, золотые монеты.

Я хладнокровно продолжил доставать золото. Пока мешочков не стало двенадцать. Я наощупь пересчитал оставшиеся. Их осталось всего три. Я, не пытаясь скрывать, засунул их в сапоги. Да, за триста дукатов легко можно зарезать человека, даже из уважаемой семьи. Но я рассчитывал, что тысяча двести золотых, лежащие на уродливом столе, перетянут внимание этих милых людей на себя. Так и случилось.

— Эти деньги уже ваши, — на всякий случай прояснил я ситуацию. — И я даю их вам в полном объеме, для того, чтобы вы поняли… — Я дождался пока они отлепят свои взгляды от золота. — Со мной можно иметь дело. Со мной всегда рядом скачет удача. И поэтому я приведу вас к славе…

Блин, не правильно начал. Смотрят на меня со скучающим выражением. Как будто говоря мысленно: “Заткнись и дай монеты посчитать”. Я не стал их раздражать, а схватил неповрежденную колбаску и постучал ей по столу: