Скандальная наследница - Кейтлин Крюс

— Мне безразлично, что Тео меня бросил, — продолжила она. — Разве этим не все сказано? Хорошую женщину беспокоило бы, что ее жених никогда не любил ее по-настоящему. Но в то же время хорошая женщина никогда бы не обручилась с тем, кого не любит сама. — Она плотнее закуталась в плед. — Впрочем, какое это теперь имеет значение?

— Тебе нет необходимости все это мне рассказывать.

Лучше бы она этого не делала. Ему было бы проще, если бы она играла привычную для нее роль роковой соблазнительницы, а не пыталась открыть ему свою душу.

— Все было как прежде, как я и хотела, — сказала она, не обращая внимания на его слова. — Только во мне ничего не осталось от меня прежней. Я должна была умереть, но я выжила. — Она повернула голову и посмотрела на Джека: — Почему?

Ее вопрос повис в воздухе. Джек уставился на нее, словно загипнотизированный.

— Ты меня спрашиваешь? — наконец произнес он. — Или это риторический вопрос?

Ларисса улыбнулась. Это не была притворная улыбка, которая так его раздражала.

— Мне некому задавать вопросы, — просто ответила она, и его словно пронзило ледяной стрелой. — Я не могу спрашивать ни своего отца, который, как ты знаешь, меня ненавидит. Ни свою мать, которая лечится неизвестно от чего на Лазурном Берегу с тех пор, как мне исполнилось девять. Ни своих друзей, которым на меня наплевать. Они смеялись над моей «безумной ночью».

Их всегда интересовали только вечеринки.

Джек знал, что собой представляют ее друзья. Ему были знакомы их пагубные пристрастия, увлечения и игры. Многие из них были когда-то и его друзьями. Он знал все о тех кругах, в которых она вращалась. Ничто из того, что она ему рассказала, его не удивило. Точно также его ничуть не удивило, что ее родные скрыли правду о том, что с ней произошло в действительности. Для состоятельных семей вроде Уитни подобное поведение не редкость. Несмотря на все это, ему хотелось ее защитить.

«От чего? — прозвучал циничный голос в его голове. — От проблем, которые она сама себе создала и хотела решить с твоей помощью?»

— Они идиоты, — отрезал он. — И всегда ими были.

— Мне понадобилось почти три недели, чтобы осознать, что никому нет дела до того, что я чуть не умерла, — произнесла она тем же спокойным тоном. Джеку хотелось крепко прижать ее к себе и утешить. Но он не знал, как до нее достучаться, и сомневался, что она ему это позволила бы. — И еще неделя, чтобы понять, что, если бы я осталась в Нью-Йорке, мне тоже стало бы все равно. — Она встретилась с ним взглядом. — Когда люди смотрят на меня, они видят то, что ожидают увидеть. Не больше и не меньше. Поэтому я пришла к выводу, что мне нужно перестать быть на виду.

— Значит, вот для чего эта маскировка. — Джек указал на ее прическу, и она пригладила ее ладонью. На мгновение он представил ее себе с длинными светлыми волосами, которые раньше были ее визитной карточкой. Ее поклонники восхищались ими. Неудивительно, что она решила подстричься и перекраситься в брюнетку.

— Я решила посмотреть, кто я, когда я не на Манхэттене. Когда я не скандально известная светская львица и не главное разочарование своего отца. Когда я просто я.

Самым нелепым в этой ситуации было то, что Джек хотел ей верить. Что он ей верил, хотя знал, что на самом деле она просто хитрая лгунья. Что она ничем не лучше его отца. Тот недавно женился в пятый раз, и его избранница была на десять лет моложе Джека. Нет, он не должен позволять женщине вроде Лариссы Уитни обвести его вокруг пальца.

— И насколько удачным оказался твой эксперимент? — спросил он.

Ее взгляд снова стал настороженным.

— Все было отлично до тех пор, пока не появился ты, — спокойно ответила Ларисса.

— Это чушь собачья, — рассмеялся Джек.

Ларисса напряглась и побледнела, но он это проигнорировал.

— Можешь сколько угодно притворяться. Можешь покрасить волосы во все цвета радуги. Это ничего не изменит.

— Конечно нет. — Ларисса холодно посмотрела на него. — Потому что я чудовище.

— Нет, — возразил он. — Потому что ты — Ларисса Уитни. Твой отец неприятный человек. Мой тоже. Какое это имеет значение? На карту поставлены более важные вещи, нежели межличностные отношения или задетые чувства. Ради бога, Ларисса. Ты жалуешься, что к тебе относятся как к какому-то монстру…

— Я никогда не жаловалась, — отрезала она, в ее глазах читалась обида.

— Не прямо. — Джек покачал головой. — Но ты ведешь себя как избалованный ребенок, который закатил истерику, потому что ему не понравилась ситуация, в которой он оказался, когда проснулся. Причем эту ситуацию создала ты сама.

— Я никогда этого и не отрицала. — Ее губы сжались в тонкую линию. — Я не собираюсь себя жалеть, Джек. Я знаю, кто я. У меня нет никаких иллюзий на свой счет.

— Не сомневаюсь, что ты говоришь себе именно это. — Он хотел прикоснуться к ней, но вместо этого запустил пальцы себе в волосы и вздохнул. — Возможно, ты даже в это веришь.

— Мне жаль, что я тебя разочаровала. — Ларисса небрежно пожала плечами, но у него создалось впечатление, что это была защитная реакция. Он в очередной раз спросил себя, почему всячески пытается ее оправдать. — Но я не думаю, что ты меня знаешь.

— Я знаю, что ты могла бы делать множество полезных вещей, равно как и каждый из тех, кто с рождения пользуется всевозможными привилегиями.

Джек вгляделся в ее лицо, надеясь, что ему удастся что-то увидеть за маской невозмутимости. Ему было непонятно, откуда взялось это безумное желание достучаться до нее, попытаться ее изменить. Разве можно измениться? Особенно по чьему-либо требованию? Особенно если речь идет об эгоистичной женщине, которая является воплощением вседозволенности.

— В твоем распоряжении огромные деньги. Ты могла бы обладать огромной властью, если бы только перестала прятаться.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — отрывисто бросила она, но мрачные тени, появившиеся в глубине ее глаз, сказали ему, что он задел ее больное место.

— Никто лучше меня не знает, о чем идет речь, — возразил он. — Ты забыла, с кем ты разговариваешь? «Уитни медиа» — это огромные возможности, на которые ты имеешь право. Отказываться от них из-за разногласий с отцом — это проявление не силы, а трусости.

— Дай угадаю, — горько рассмеялась она. — Тебе, как и всем остальным, нужны мои акции.

Джек поймал ее взгляд:

— Единственное, что мне нужно еще меньше, чем «Уитни медиа», — это ты, Ларисса.

Сказав это, он поразился собственной жестокости. Как можно одновременно хотеть защитить человека и причинить ему боль?

Она пристально уставилась на него. Джек видел, как часто вздымается и опускается ее грудь. В ее глазах было волнение, но, когда она снова заговорила, ее голос был ровным и спокойным. Интересно, чего ей это стоило?