Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - Валентина Михайловна Курганова

В них русские девушки наши Бросали цветы и венки! И «любит — не любит» гадали В тени белоногих берез... О милые светлые дали, Знакомые с детства до слез! Долины, слепящие светом, Небес молодых синева, На всем этом русская мета И русского края молва! Поляны, поляны, поляны Везде земляникой цвели. Баяны, баяны, баяны Звенели, горели и жгли! Катились глубокие воды, И ветер слетал с парусов На красные трубы заводов, На кроны дубрав и лесов. И хмурые видели глыбы В гранитном подножье прибой, И в заводи, полные рыбы, Слеталися чайки гурьбой! Нам дорого это и свято, Нам край открывался родной За каждой травинкой примятой, За каждой былинкой степной. Встают за высокою рожью, За взлетом на крышах коньков, За легкой знакомою дрожью Склоненных к воде ивняков; За красною шапкой рябины, За каждым дремучим ручьем, За каждой онежской былиной, За всем, что мы русским зовем. Родней всех встают и красивей Леса, и поля, и края... Так это ж, товарищ, Россия — Отчизна и слава твоя! 1942

СЕРГЕЙ МАРКОВ

СУВОРОВ

Холодный плащ с простреленной полой, И крестики узора на сорочке, И ладанка с московскою землей На потемневшей бисерной цепочке. Эфес расшатан, треснули ножны, Но он презрел парадную отвагу; И без того народы знать должны Разящую суворовскую шпагу! Он вспоминал шестидесятый год — Осенний дождь, разбрызганную глину. Струилась кровь у городских ворот, И казаки скакали по Берлину. Он говорил: «Пруссак и знать не мог, Что здесь его достанет наша пика. А русский штык? Орлы, помилуй бог, Недаром мы клевали Фридерика!» Суворов хмурит старческую бровь: «Что есть мечта? Прошедшего наследство....» И тот поход, как первая любовь, А может быть, как радостное детство. Душа — железо, а мечта — опала, Мечта ложится в прочную оправу. О призрак детства — старый Ганнибал, Провидевший суворовскую славу! Орлиный век, орлиная судьба! Одна лишь мысль о них — благоговейна. Поет фанагорийская труба, Ведет полки от Ладоги до Рейна. Дунайский ветер, жесткий финский снег И площади встревоженной Варшавы... Идет необычайный человек К вершинам чистым подвига и славы. За ним шагают верные полки, Мерцает медь безжалостных прикладов, И ровно светят тульские штыки Лазури италийских ветроградов. Идет сквозь лед, граниты и грозу С уверенной улыбкой исполина. На горном солнце искрится внизу Извилистая рейнская долина. Грозит снегам стремительным перстом И, вдохновленный мужества примером, Обняв солдата, дедовским крестом Меняется с героем-гренадером. И глубина альпийской синевы Струит прохладу чистого колодца. Как сердце бьется! И земля Москвы Опять стучится в сердце полководца. 1944

СТЕПАН ЩИПАЧЕВ

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА