Время расплаты (СИ) - Еленина Юлия

Остановившись напротив моего подъезда, Женя не заглушил двигатель. Все, это как прощание.

— Идем со мной, — попросила я.

— Зачем?

Да потому что ты сам хочешь.

— Женя, я не идиотка. Тебя явно тоже заинтересовало, почему отец запросил…

— Выкупил.

— Хорошо, пусть выкупил дело Елизаровой. Ты приезжаешь сюда, не спешишь на работу — сам захотел разобраться. Может, нам по пути?

Спасибо, папа. Как будто попытка исправить что-то.

— Лиля, наши пути давно разошлись.

Я проигнорировала эти слова и сказала:

— Богданов присматривал за отцом, когда он вернулся в город, и сегодня Сергей Владленович обещал поделиться наблюдениями.

Женя забарабанил пальцами по рулю, подумал немного, но все-таки повернул ключ зажигания.

— Можно просмотреть документы Николая Николаевича? — спросил в итоге, выходя из машины.

— Пожалуйста, если в том бардаке, что мне устроили, ты что-то сможешь найти и разобрать.

Мы поднялись в квартиру в полном молчании, у меня даже почему-то немного дрожали руки, когда я пыталась открыть дверь. И уже справилась с замком, как позади услышала:

— Лилька! Ты где шатаешься-то по ночам?

— Здравствуйте, тетя Люба, — обернулась я.

— И тебе привет. Ой, мужика подцепила, что ли? — прищурилась соседка. — Кого-то он мне напоминает… А, что я хотела же — вспомнила, каким военным интересовался Колька, отец твой. Майор Горецкий, войска связи. Нашла запись в блокноте, а рассказать Коле не успела. Да и вообще что-то забыла, папка уехал твой тогда на неделю, а я, как на пенсию вышла, потерялась во времени. Что и когда было — да черт знает!

— Спасибо, тетя Люба, — ответила я.

— И все равно он мне кого-то напоминает…

— Актер известный, — улыбнулась я, толкнув Женю локтем.

Он правильно понял намек и вошел в квартиру. Если бы сейчас соседка еще узнала в нем того мальчика, который сидел под окнами, то нанесла бы ущерб мужскому эго. Женя об этом точно вспоминать не хотел. Хотя избегать — не значит не помнить.

— Милая старушка, я ее помню.

Женя улыбнулся с какой-то легкой, но приятной грустью, что у меня от этой улыбки грудь сдавило. На секунду он позволил себе слабость, но потом снова взял себя в руки, нацепив маску отчуждения.

— Все в моей комнате, — кивнула я. — Отец сделал из нее кабинет, — почему-то сочла нужным пояснить.

— Хорошо, — кивнул Женя и, сбросив обувь, прошел вглубь квартиры.

Он был здесь пару раз. Родители тогда уехали, так сказать, прощупывать почву в Нью-Йорке. Отец уговаривал меня поехать с ними, но потом махнул рукой, сказав, что они через несколько дней вернутся. Да, я уперлась, потому что на это время у меня были другие планы.

Я на пару с непонятно откуда взявшейся во мне романтичной дурочкой побежала в магазин итальянского белья. Дорого, но оно того стоило. До того момента я всегда выбирала что-то практичное, удобное, и вдруг захотелось красивого и сексуального. Ярко-красный комплект вряд ли сделал брешь в папином бюджете, учитывая, что деньги у нас были всегда. И я не задумывалась, откуда они берутся…

— Лиля!

Женя остановился в дверном проеме, вопросительно глядя на меня. Да, я, наверное, выглядела чертовски глупо. И воспоминания о счастливых моментах — это только иллюзия счастья. Так и до сумасшествия недалеко.

— Смотри, — сказала тихо. — Я пока… — неопределенно повела рукой, сама не зная, куда идти. — В душ.

Закрывшись в ванной, я оперлась ладонями о раковину и задышала. Вдох — в два раза медленнее выдох. Помогает при панических атаках, а у меня как раз что-то подобное и начиналось.

— Успокойся, Лиля, — сказала я своему отражению, подняв голову.

Одежду забросила в стиральную машину, подняла волосы и, заколов их, включила воду. Как она била по телу, по голове били мысли:

«Он тебя не простит».

«Ты виновата вдвойне, нет, втройне».

«Поговори, и будь что будет».

В отцовском халате я почти утонула, но другой одежды, увы, в ванной не нашла.

Раз, два, три…

Нажала на ручку и вышла. Тихо. А ладони потеют как перед первым сексом. Я не пошла в комнату, сделала на кухне кофе и потом, с двумя чашками в руках, предварительно выдохнув и призвав себя к спокойствию, направилась в комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Женя сидел на полу среди разбросанных документов. Сосредоточенно что-то читал, даже вроде бы не заметил, что я вошла.

Я тоже устроилась на полу, прислонившись к стене, когда Женя сказал, кивнув на единственную фотографию, оставшуюся в квартире:

— Ты здесь совсем…

— Какая? Худая, молодая? С того момента, что на этом фото, прошло пятнадцать лет. Да, я постарела, да, поправилась. Но я рожала, если что.

— Я хотел сказать, что ты выглядишь здесь беззаботной…

Глава 20 Женя

Я не мог отказать ей… Готов был верным псом сидеть в машине возле подъезда, но все равно поднялся. Стараясь не думать о Лиле, я разбирал документы Родионова, сидя на полу, пока она в мужском халате не появилась в комнате. Все мысли из башки вылетели.

Вспомнил, когда она стояла в одном нижнем белье здесь же, такая неуверенная, замявшаяся. Тогда я впервые открыл ей дверь в мир секса.

Я готовился к этому, но она взяла все в свои руки. Сама подошла, сама потянула к кровати. Легла и дрожала, как суслик, даже зубы чечетку отбивали. Только я хотел спросить, хочет ли она, как Лиля сказала:

— Женя… Да…

Мало слов, но сколько смысла было заложено в них. Мне только и надо был зеленый свет.

Лиля легла на кровать, а я устроился между ее ног на коленях — хотел запомнить каждый изгиб ее тела, каждую родинку. Я аккуратно стягивал красное кружево, целуя дорожку за бельем, а потом, протолкнувшись пальцами, спросил:

— Ты готова? Будет больно.

— Не будет, — ответила она. — Ты никогда не сделаешь мне больно.

Бля, так аккуратно я еще ни в кого не входил. Я видел, как она морщилась, хоть и старалась не показывать.

— Принцесса моя, потерпи секунду, — попросил я, толкнувшись сильнее. — Сейчас станет легче.

— Видимо, у тебя большой опыт с девственницами, — усмехнулась она мне в ухо. — Много было?

Я задвигался сильнее, поняв, что Рубикон перейден. Лиля вцепилась в мои плечи и больше не задавала глупых вопросов. Маленькая, ревнивая, но моя. Я считал, что буду первым и единственным.

А сейчас в голове бились ее слова. Такие простые. Вроде ни о чем…

«Я рожала…»

Я хотел ее сейчас еще больше. Такая домашняя, без косметики, в этом халате, полы которого распахнулись. Потянулся к ней — пусть оттолкнет.

— Останови меня, Лиля, — я почти умолял.

Но она лишь потянулась к моему ремню. Смотрела в глаза, когда расстегивала, а потом поцеловала. Бешеное, животное, неконтролируемое — все это захлестнуло нас с головой.

Я нашел завязки ее халата и добрался до тела. Похуй, что там будет дальше. Главное, что сейчас она отдается мне. Она хочет меня!

Поцелуй в ключицу — она застонала.

Губами обхватил сосок — вскрикнула, до боли впившись ногтями в мои плечи.

Языком обвел пупок — руки в моих волосах, тоже до боли.

Я сбросил свою броню, я отдаюсь. Она тоже. Моя девочка, почти такая же. Лиля ногами стянула с меня штаны вместе с боксерами, и я наконец-то вошел в нее. На этих чертовых бумагах, прямо на полу, но плевать. Ее тело как наркотик, она сводила меня с ума.

Тринадцать гребаных лет я хотел получить свою дозу. Получил.

Она лежала подо мной, и я входил в нее. Что еще надо? Чего не хватало?

Понимание. Вот оно…

И блядь… Я сам это сделал? Сейчас смотрел в ее глаза, в этот бесовской омут, и не мог поверить, что это происходит с нами..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я люблю ее, до сих пор люблю. Не хочу об этом думать, но все равно люблю.

И быть в ней — чертова вода для путника в пустыне.

Эти ощущения накрывали с головой, я старался не думать о том, что потом придется что-то говорить.