Роман-газета 1968-24 Тихонов Н. Книга пути - Николай Тихонов

— Зачем?

— Вы же двойник Ганглорда! С таким двойником рядом можно делать дела, вы ничего об этом не подозревали, а мы не очень хорошо представляли вас. А когда ваша записная, книжка попала, к счастью, в наши руки...

— Но разве йог, — устав от трудного разговора, от наплыва впечатлений, спросил Бомпер, — разве йог был тоже с ними?

— Нет, йог здесь ни при чем. Он сам по себе. Но мы немного сильнее йогов, как вы видите. Когда мы познакомились с вашей книжкой, мы приняли свои меры в самый раз. Смотрите, что задумал Шри-гуша, и задумал хитро, потеряв надежду иметь Нуэлу. Он решил ее отравить у вас в комнате, куда заманил ее как бы на свидание с вами. Мы, однако, опередили его, и подменили вовремя яд сонным порошком, и спасли Нуэлу...

— Она жива?! — воскликнул радостно Бомпер. — Как хорошо, она прелестная женщина. Скажите, она действительно старого рода?

— Если хотите — да, с одной стороны. Она уроженка Гоа, из старинной семьи. Она, как и Ганглорд, португальского происхождения. Она запуталась в истории с ним и стала его любовницей, не зная точно, чем он промышляет.

— Теперь я понимаю ту записку, что получил как-то в Дели, где говорилось о море и о луне, — сказал Бомпер.

— Это было сделано открыто, нарочно, чтобы подчеркнуть вашу тайную связь, чтобы наши сыщики могли сказать, что связь есть и шифр действует.

— А кто же мне принес сандаловую коробочку в Джайпуре?

— Признаюсь, это был я. Надо было спешить, чтобы Шри-гуша не убил Нуэлу в Джайпуре и чтобы вы уехали спокойно, зная, что она жива. А сейчас, я уверен, мы добьем Ганг-лорда. Мы идем по верному следу. Шри-гуша в наших руках. Больше вредить он не будет. Он не останавливался, если надо, ни перед чем — ни перед ядом, ни перед ножом. Эта операция обогатила наш опыт...

— Я не знаю, как благодарить вас, дорогой Рам Дас, вас и ваших друзей, которые разорвали такую паутину смертельной опасности, в которой я оказался, запутался и, вероятно, погиб бы, если бы не вы...

Рам Дас покрутил свои холеные усы с чисто офицерским задором.

— А теперь два слова о вас, — сказал он дружески. — Судя по вашим записям, вы собирали материалы, ехали в Индию за сюжетом. Жизнь, насколько я понимаю, дала вам довольно сильный сюжет. Надеюсь, мы когда-нибудь прочтем вашу книгу об Индии. Я прошу прощения, что не читал всех ваших произведений. Но одно знаю по названию. Если не ошибаюсь, книга ваша называлась «Игра теней». Может быть, новую вы назовете «Игра людей» ?

— Не знаю, что я напишу, — сказал Бомпер, потрясенный до глубины души всем услышанным. — Но все, что произошло со мной, так глубоко меня расшатало, что я никогда не забуду этой поездки. А сейчас я бы хотел просить у вас одного одолжения. Я чувствую, как я устал. Возможно, непривычный климат играет тут свою роль, но я хочу просить вас помочь мне как можно скорее улететь домой. Мои нервы нуждаются в отдыхе и тишине.

— Я сам хотел вам дать такой совет, — ответил Рам Дас, вставая. — Вам, конечно, нужно уехать как можно скорее. В отъезде мы вам поможем Скажите, — сказал он, помолчав, — если я вам задам очень странный в нынешних обстоятельствах вопрос, — если Нуэла попросит у меня ваш адрес в Женеве, дать его или нет?

И вдруг Бомпер почувствовал, что краснеет под открытым взглядом Рам Даса.

— Нет! — сказал он сразу, но что-то как будто толкнуло его в плечо, он покраснел еще гуще и сказал: — Дайте!

— Все ясно! Все в порядке! На днях мы оформим ваш отъезд! Я ухожу, — сказал Рам Дас.

Они простились как искренне поговорившие люди, не держащие друг против друга камня за пазухой.

Накануне отлета Бомпер ночевал не в отеле, а у Шведенера. На него напал страх, в котором он не хотел признаться даже своему старому другу. Ему казалось, что Шри-гуша на свободе и охотится за ним, что его обманули, сказав, что Нуэла жива, что она умерла и ее призрак будет его преследовать и на берегу Женевского озера.

Они проговорили до рассвета, пили и курили. Со всех сторон обсуждали случившееся с Бомпером. Ив Шведенер за свои услуги отвоевал себе право журналиста на сенсацию о Ганг-лорде, без упоминания имен Нуэлы и Бомпера. Он говорил, как знаток, что сейчас вакханалия со спекуляцией золотом стала всемирной. Из него делают старинные монеты, подобие альбомов, пачек папирос; был случай, когда корпус ввозимого автомобиля был сделан целиком из золота и искусно покрашен. Его превращают в поддельные монеты времен королевы Виктории. Говорят, что золото, идущее из Швейцарии через Японию и Китай, продается там в шесть раз дороже стандартной цены. Одним словом, Ганглорд делал большой бизнес. «Да, кстати, я сейчас тебе покажу кое-что». И он протянул Бомперу вечернюю газету, где было отчеркнуто красным карандашом сообщение из Бомбея.

«Вчера здесь, — читал Бомпер, — в курортной местности Джуху, в одной из пустующих вилл, обнаружено тело известного главаря большой разветвленной организации по контрабандным операциям... под кличкой Ганглорд. Смерть наступила вследствие тяжелых ранений, полученных им во время схватки с таможенниками... Следствие продолжается».

Бомпер трижды перечел заметку. Сначала она производила нереальное впечатление. Но бумажный лист черными буквами говорил о факте, о действительном событии, которым кончался кошмар.

Бомпер налил себе в стакан хорошую порцию виски и выпил, не разбавляя содовой, залпом.

На аэродром его повез Шведенер. Дорога была осенена ветвями колоссальных деревьев. Эти великаны тамаринды привыкли к тому, что мимо них течет поток жизни, никогда не иссякая.

Так и в эти свежие утренние часы из чащи в чащу перелетали зеленые молнии попугайчиков. Двугорбые зебу влекли двуколки с поклажей, закрытой разноцветными циновками. Проходили коровы, жуя овощи, только что взятые с лотка продавца, собиравшегося на базар. Шли женщины с медными большими сосудами на голове, неся их так легко и привычно, как будто сосуды были из бумаги.

По сторонам дороги под деревьями спали отдельные пешеходы, еще не вставшие после ночлега, заставшего их в пути. В иных редких местах, в стороне от дороги тлели крошечные костры, у огня которых грелись дрожавшие от утренней свежести люди. Бомпер резко схватил за руку Шведенера.

— Пожалуйста, остановись! Скорее!

Шведенер повиновался, ничего не понимая. Бомпер выскочил из машины и зашагал к ближайшему дереву. Там был разведен из сухих, пожухлых листьев маленький костер, горевший тонким синим огнем. По одну сторону этого крошечного костра сидел голый старый индиец.

Лохмотья плохо прикрывали его большое сухое, изможденное тело. Он сидел, глубоко задумавшись, вытянув руки над огнем. Против него, по другую сторону костерчика, сидела большая, худая, лохматая обезьяна. Она неподвижно устремила свои глаза на огонь, а длинные лапы протянула так, что ее тонкие, кривые пальцы почти соприкасались над огнем с черными, узловатыми пальцами старика.

Так они и сидели, каждый думая о своем, но со стороны казалось, что сидят старые друзья, много испытавшие в жизни, хорошо знающие друг друга. Отсветы костра падали на лицо старика, и оно казалось вырезанным из красного дерева. Лицо обезьяны напоминало черты усталого старого человека.

Бомпер долго глядел на них, не отдавая себе отчета в том, зачем он так стоит и смотрит. Сидевшие не обращали на него никакого внимания, хотя он стоял довольно близко к ним. Трещали, свиваясь в маленькие завитки, сухие листья, с криком проносились зеленые попугайчики, скрипели колеса проезжавших мимо подвод, но никакие звуки не могли вывести из безмолвного сосредоточения эту пару, присевшую на корточки у придорожного костра. Бомпер пошел к автомобилю, но, пройдя несколько шагов, обернулся, бросил последний взгляд на сидевших и громко крикнул, позвал обезьяну:

— СУндар! СУндар!

Испуганно взлетели какие-то коричневые птички, стайкой бросились в сторону от крика, но обезьяна у костра даже не пошевелилась. Она продолжала смотреть в огонь, и только пальцы ее коснулись руки человека, и он не отдернул руку.

Бомпер сел в машину. Шведенер взялся за руль. Старые деревья, пешеходы, быки, грузовики мелькали перед ними. Деревья как будто махали большими зелеными руками, словно посылая прощальный привет, точно простодушно, от всей зеленой души говорили отъезжающему:

— Ача аста! Счастливого пути!

В БЕЗЗАБОТНОМ ГОРОДЕ

(Рассказ)

Погруженный в море пестрой тропической зелени, древний индонезийский город Богор, названный так за обилие произраставшей здесь сахарной пальмы, именовался при голландцах Бейтензоргом — городом без забот.

И действительно, если приезжий иностранец попадал в этот город на короткий срок, то на первый взгляд Бейтензорг в самом деле представлялся веселым, легким, беззаботным.

Город как бы покоился в объятиях доброго леса, который баюкал дома, едва видные в зелени, и хижины, похожие на игрушки, плетенные из тонких бамбуковых полос. Трудолюбивые, скромные темнолицые люди были добродушны и приветливы.