Знойные дни в Заполярье - Дебби Мэкомбер

— Хорошо, но сначала отведи пса и посади на цепь. Попозже мы серьезно поговорим с тобой на эту тему. Понятно?

— Ладно, — сказал Скотт покорно, и не успела Эбби что-нибудь добавить, как мальчик и собака исчезли за дверью.

Сойер засмеялся.

— Ума не приложу, как ему это удалось. Никогда бы не поверил, что Игл способен так к кому-то привязаться.

— Я тоже не понимаю, — согласилась Эбби. — Надеюсь, это не перерастет в проблему. Ему придется понять, что Игл — ваша собака и надо обращаться с ней по вашим правилам. Скотт всегда очень любил собак, особенно эскимосских лаек, а мы никогда не могли позволить себе завести пса. Он совершенно с ума сошел от радости, как только увидел Игла.

— Похоже, это взаимно. Игл не был избалован вниманием, пока не появился Скотт. Кажется, они созданы друг для друга, правда?

Эбби резко отвернулась. Сойер не мог понять, что же он такого сказал, что могло бы вызвать эту реакцию. Может, она подумала, что он имел в виду их самих? Если так, Эбби Сазерленд ждет неприятный сюрприз. Сойер совершенно не собирается жениться. Никогда. Даже на прелестной Эбби Сазерленд. Необходимый урок он уже получил несколько лет назад. Да и пример родителей, всячески пытавшихся сохранить семью и отравивших друг другу жизнь, не забыт. Сойер не хотел этого для себя.

Эбби не могла припомнить, когда душ доставлял ей такое наслаждение. Она стояла под горячими струями, и ее кожа ликовала от каждой капельки воды.

Наигравшись за целый день. Скотт и Сьюзен уснули в тот же миг, как только улеглись в кровати в спальне для гостей. Эбби досталась широкая кровать во второй спальне. Хотя Сойер много раз повторил, что здесь они могут чувствовать себя как дома, Эбби не покидало ощущение, что она вторглась в чужую личную жизнь. Сойер с легкостью предложил им дом своего брата, но Эбби не была уверена, что он удосужился сообщить об этом Кристиану.

Растеревшись полотенцем и натянув джинсы и тонкий свитер, она пошла на кухню налить себе чаю. Трудно было удержаться от сравнения убогой лачуги с домом Кристиана, простота обстановки которого казалась роскошной.

Кухня была большая и светлая: белые стены с бордюром в виде синих тюльпанов. Уют и изящество комнат напоминали, что когда-то здесь жила Эллен О'Хэллорен. Ее вкус проявлялся во всем. Захватив с собой кружку с чаем, Эбби вышла на парадное крыльцо и уселась на старомодные качели. Вокруг гудели комары, пока она не сообразила, что надо зажечь отпугивающую их ароматизированную свечу. Вечер был не правдоподобно прекрасен. Вокруг щебетали птицы. Тундра, казалось, полна жизни. Хотя было почти десять вечера, солнце светило как в полдень. Держа в руках кружку, Эбби рассматривала маленькую лужайку перед домом Сойера, стоявшим напротив.

Сразу заметно, что его не касалась женская рука. Хотя перед домом тоже был двор, но там не было ни одной клумбы, цветочные горшки не украшали подоконников, крыльцо было меньше, чем у Кристиана, и казалось приделанным позже.

Подтянув колени к подбородку, Эбби невидящими глазами смотрела на дом, уйдя в свои мысли. Переехав в Хард-Лак, она совершила самый решительный поступок в своей жизни. Никто не объяснил ей правила игры. Но сейчас ставки были уже слишком высоки, чтобы отступать. Она и не отступит. Не может. Как бы то ни было, но она намерена устроить свою жизнь и жизнь своих детей здесь.

Дверь в доме Сойера открылась, и он вышел на крыльцо. Держа в руках кофейник, он облокотился на перила. Какое-то время, показавшееся вечностью, они просто смотрели друг на друга. Как будто наконец решившись, Сойер отставил кофейник и перешел через улицу.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил он.

— Нисколько. — Эбби надеялась, что голос не выдал ее растерянности. Она подвинулась, освобождая место рядом с собой на качелях.

— Мама любила сидеть здесь летом, — заметил Сойер. — Часто, собираясь спать, я выглядывал в окно и смотрел, как она качается, словно девушка, ожидающая возлюбленного.

В его голосе была печаль, и, как ни мало Эбби знала о жизни его родителей, она поняла, что их неудачный брак оставил в его душе глубокий след. Может статься, его мать действительно ждала, что муж, которого она все еще любила, выйдет к ней.

Казалось, он прочел ее мысли.

— Брак моих родителей не был счастливым. Они редко повышали голос друг на друга, но порой мне казалось, что уж лучше бы они ругались. Может, им стало бы легче. А они просто не замечали друг друга. — Он помолчал, затем покачал головой. — Не знаю, зачем я вам это рассказываю. А ваши родители?

— Это замечательные люди. Всю жизнь ссорились и даже сейчас частенько препираются, но, несмотря на это, я знаю: они глубоко преданы друг другу… — Она помолчала, вспоминая, как родители отговаривали ее переезжать в Хард-Лак. — Они дали мне твердую основу в жизни, и я очень благодарна им за это. — Тут она замялась, удивляясь, как быстро разговор перешел на такие личные темы. — Я оценила это, когда мой собственный брак начал разваливаться. Родители вели себя очень корректно. Они никогда не любили Дика, но, научив меня самостоятельно делать выбор и самой отвечать за свои ошибки, ни разу не упрекнули, ни разу не напомнили: «Мы же тебе говорили». — Эбби остановилась, разволновавшись. Она вовсе не собиралась обсуждать свое супружество, тем более с малознакомым человеком.

— Отец Скотта и Сьюзен общается с ними?

— Нет. Он не дал мне на них ни пенни с тех пор, как ушел из армии. Ни я, ни дети уже несколько лет не видели его. Сначала, меня это злило. Не столько из-за денег, не так уж это важно… Но потом я поняла, что Дик сам себя обкрадывает. Ведь это он лишен детей, и теперь мне даже жаль его.

Сойер сжал ей руку. На глазах у нее выступили слезы, и она смущенно отвернулась, надеясь, что он ничего не заметит.

— Эбби, мне очень жаль. Я не хотел быть бестактным.

— Вы и не были. Не знаю, что на меня нашло. Я редко так распускаюсь.

— Может, это оттого, что вы очень далеко от дома.

— Вы хотите начать сначала, опять будете уговаривать меня вернуться в Сиэтл? — Она уже устала от этих споров.

Какое-то время Сойер молчал.

— Нет. — Неожиданно он дотронулся до ее щеки и поправил выбившуюся прядь волос. Их взгляды встретились. Поцелуя уже невозможно было избежать.

Как давно ее никто не целовал… И, пожалуй, еще больше времени прошло с тех пор, как она так страстно желала, чтобы ее поцеловали. Сойер наклонился, и она застенчиво приоткрыла губы навстречу ему.

Эбби не была уверена, чего ждет, но тот миг, когда губы Сойера коснулись ее, был мигом возрождения. Ее… любят! Так долго она была одна, одна в этом мире, защищая себя и своих детей. У нее не оставалось ни времени, ни сил чувствовать себя женщиной, желанной женщиной. Сойер заставил ее почувствовать и то и другое.