Ненаучный подход (СИ) - Келин Алекс

В кабинете начальника Виктор остановился у стола и отрешенно смотрел, как Горностай разливает по пузатым рюмкам что-то мутное.

— Полянский самогон, — пояснил шеф. — Давай, за помин души.

Обжигающая жидкость с запахом лесных трав пролилась в горло легко как вода. Горностай тут же налил еще и кивнул Виктору — давай, глотай.

Виктор подчинился.

Вторую порцию он уже почти почувствовал. По крайней мере, комок в горле растворился, и Виктор смог сказать то, что крутилось в голове.

— Я был там за две недели до начала следствия. Видел свежую могилу. Я…

Впервые в жизни у Виктора сорвался голос. Встать с лежака в монастыре было легче. Ковылять по галерее мимо келий, от лестницы до узкого окна бойницы и обратно, пока ноги не стали держать — проще. Умирать под Орловом — да хоть сейчас!

— Я их бросил, — все-таки сумел выговорить он. — Я должен был остаться. Защитить не смог, так хоть не позволить казне платить за веревки.

— Тебя закопали бы под ближайшим кустом, — сообщил Виктору Горностай. — Эти, — Горностай кивнул на материалы дела, — приласкали бы тебя поленом по темечку, как только узнали. Если бы каким-то чудом ты сумел дожить до приезда людей Императора, тебя загребли бы уже они.

Виктор мотнул головой.

— Цыц, — шеф не дал ему возразить. — Я понимаю, как тебе сейчас хреново, поверь. Очень хорошо понимаю. Ты тогда принял единственно верное решение — уйти и начать жизнь заново. Цыц, говорю! О дворянской чести и княжеско-баронском твоем гоноре потом расскажешь. Так, давай-ка еще, глотни. Вот, молодец. А теперь слушай меня. Ты сохранил голову и свободу и теперь можешь решать, как ими распорядиться. Понял? Ты тогда еле ходил и стал бы легкой добычей для кого угодно. Сейчас — уже нет.

— Сомневаюсь, что это меня оправдывает, — мрачно сказал Виктор.

— Грехи тебе отпустит священник, это не ко мне. За капелланом я уже послал, должен же кто-то тебя домой доставить. А я хочу вбить тебе в башку простую мысль — ты все сделал правильно. Эффективно. Возможно, об этом не сложат баллады, зато ты жив и приносишь массу пользы. Ясно?

— Я понял. Но…

— Тебе напомнить, скольких злодеев ты изловил и под суд отправил? — Горностай прошелся по кабинету, сел напротив Виктора и постучал пальцем по стопке бумаг. — Вот еще вопрос, и он меня сейчас волнует больше всего. С какой целью тебе прислали это богатство? Уж не затем ли, чтоб из дела выбить?

***

После пинков в переулке Винс оклемался быстро. Еще бы — колдунья лечила, не сельский коновал! Перестать оглядываться на каждый шорох было намного сложнее, но и тут Винс справился. В школу он теперь ходил с утра, по свету, и непременно людными улицами. На шее у пацана висел свисток на веревочке, как у городовых и дворников. Господин велел чуть что — поднимать тревогу, чтоб спасать бежали. Но больше на Винса никто не наезжал, видать, разнеслась весточка, что не виноватый он в поджоге. Или просто плевать всем стало на покойного Шкипера, наследство его делят. Надо же кому-то за перевал цацки таскать? Хотя сейчас, как князь сам будет с имперцами колдовскими штучками торговать, может, и перестанет это такие прибыли приносить… Но все равно — копеечка!

Винс это не сам придумал, конечно. Слышал, как господин с Ангелом… ой, Анной Егоровной о делах говорили.

Продавать книжку Винсу совсем расхотелось. Как начинал об том задумываться, так ребра ныли — те, которые поломали сапогами. Понял, прочувствовал всеми косточками, что забить пацана почти что ничего не стоит, хоть и слугу при следователе. Что проще — мальцу голову оторвать или большие тысячи отдать? То-то…

Господин платит щедро, никогда у Винса такого богатства в кубышке не было, да только ежели вдруг что — не спасет кубышка, придется снова бродяжничать. Значит, надо как-то это… подстраховаться, во!

С этой идеей и пришел Винс к хозяйке «Толстого кота». Мол, вечерами все равно делать нечего, господин на службе, а с делами я быстро управляюсь. Цветок полил, пыль протер, мундир почистил — и все. Хотите, я вам полы мыть буду? Недорого. Ну, пожалуйста…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ганна пацана взглядом смерила и велела лестницу отдраить. А потом и кухню. Расплатилась честно, еще и похвалила за усердие. На всякий случай — мало ли чего? — Винс у господина на это дело разрешения спросил. Тот не возражал, только велел, чтоб сначала школа, а потом все остальное.

Ох, тяжело работать! Зато спишь в тепле и ешь досыта. Еще и книжки интересные с полки брать можно.

Винс даже продвижение по службе себе намечтал.

Когда Агнешка, кухарка, над супами и кашами колдовала, Винса в кухню не пускали, чтоб под ногами не путался. Но запахи манили. Кухня была воплощенной сказкой, истинной магией и сотворением чуда. Винсу очень хотелось туда, к жаркой печке, к ароматам приправ, тушеного мяса, шкворчащего масла и пышных булок с корицей.

Вот бы рядышком постоять! Подглядеть, как волшебство делается!

Очень Винсу хотелось научиться кухарствовать. Надо еще чуток поработать, примелькаться, а потом к Агнешке попроситься. Она вроде тетка добрая. Может, не погонит?

Сегодня, почти ночью уже, отмывал Винс пол на кухне. Пока никто не видит, аккуратненько открыл шкаф с пряностями и глубоко вдохнул волшебный запах — черный перец, розмарин, петрушка сушеная, корица… Каждая баночка была подписана, названия отзывались в голове музыкой заклинаний, и Винс был готов петь — «тмин, кориандр, горчица, тимья-а-н!»

Он бы и запел, кабы шаги не услышал.

Винс быстро и бесшумно закрыл дверцу шкафчика, плюхнулся на колени и с утроенным старанием стал драить половицу у плиты, поглядывая на коридорчик.

Парадную дверь в кафе на ночь закрывали. У постояльцев были ключи от входа у кухни, так что никаких сложностей — гуляйте, гости дорогие, хоть до рассвета.

Вот господин, похоже, и погулял.

Винс тряпку положил, руки о штаны вытер и вышел встретить.

От господина несло полянским самогоном, дымом, какой-то сладкой настойкой и пивом. Одновременно.

Если нос Винса не врал, от такого ведра выпивки и окочуриться недолго. А господин ничего, на ногах держится, за стенки не хватается и выглядит слегка уставшим, а не пьяным в брызги.

Винс дернулся было удрать и спрятаться, как прятался, когда пьяный дядька его колотил почем зря, но совладал с собой. Господин следователь — не чета дядьке. Не прибьет.

— Здрасьте, господин Виктор, — почтительно поклонился пацан. — Ой. Вы… Нормально?

— Да уж, — чуть покачнулся господин. — Ты прав. Это ой. Я нормально. Что странно, учитывая с-с-сложивши… н-нет, н-недавно открывшиеся, — господин Виктор махнул рукой, подтверждая точность выбранного слова, — обстоятел-льства.

Он подошел к кухонному умывальнику, снял бачок со стены, нагнулся над раковиной и вылил всю воду себе на голову.

Винс протянул ему чистое кухонное полотенце.

— Спасибо, — сказал господин. Вытерся и вернул полотенце Винсу. — Прости, что отвлек от работы. Продолжай.

Винс аж челюсть отвесил. Он ждал чего угодно, но не извинений. Было в этом что-то странное, смутно знакомое по какой-то книжке…

— Ага, — кивнул пацан. — Может, вам того… помочь? Еще водички принести?

— Да, пожалуйста. Как закончишь здесь, поставь графин с чистой водой на тумбочку у моей кровати. И попроси Агнешку с утра сварить кофе покрепче.

Винс прекрасно видел, что господин Виктор пьян до остекленения. Но говорил господин уже не заикаясь, твердо. Вот только интонации были другие, незнакомые, и имперский акцент прорезался — слова-то в Гнездовске и Империи одинаковые почти, только выговаривают их по-разному… Так давеча официанткам в «Коте» один шибко богатый лощеный хмырь заказ диктовал! Вот ровно с таким же выговором!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Х-хорошо, — кивнул Винс. — Сделаю.

Господин посмотрел на Винса грустно и сказал странное:

— В конце концов, нас определяют не только победы, но и то, как мы справляемся с поражениями, собственной глупостью и трусостью… Это я не о тебе, Винсент, ты молодец. Это я о себе.